«Забота — счастье! Отдых — труд…»
Забота — счастье! Отдых — труд!
Пустить бы все напропалую:
Что в наше время берегут?
Нет, пусть уж дни мои бегут
От жалкой ссоры к поцелую!
Хотя беречь — не сбережешь.
И нищему подать бы проще
Судьбы полуистертый грош,
Когда от счастья только мощи,
А от любви осталась ложь!
Пойти б, как зверю — наугад!
Но разве лосю удалось бы
Забыть лосиху и лосят?
Нет, лучше слезы, ласки, просьбы,
Очаг — тепло и едкий чад!
<1927>
«Сегодня в ночь взошла луна…»
Сегодня в ночь взошла луна,
К земле склонившись, как к надгробью,
Точь-в-точь как ты, моя жена,
Когда ты смотришь исподлобья!..
Поля ж, как рукопись, лежат,
А лес, как юноша, вздыхает…
Чужие люди и не хают…
А тут свои не дорожат…
Ах, можно все простить, забыть:
Коварство, горечь и измену…
Любовь, как море, может быть,
А нету берега без пены!
А все же в берегах цветут,
Как косы в ласке, водоросли…
Все — ради счастья! — все ведь лгут
И каются все после, после!
Все можно, все забыть, простить,
И счастье даже лучше с тенью,
Когда нет верного решенья
Скакать козлом или грустить!
Но смерть, коль верная жена
В постели рядом даже снится,
Как эта скверная луна,
Которая всегда косится!
<1927>
«Если б жил я теперь не за Пресней…»
Если б жил я теперь не за Пресней,
Где труба заслонилась трубой,
Ах, вот если… еще бы раз если…
За ворота я вышел бы с песней
И расстался бы нежно с тобой!
Я ушел бы в туман на поляну
И легко перенес бы обман…
И подплыла б луна, как беляна…
И вспылала б звезда-талисман!
А теперь эти дни как оглобли!
Словно скрип от колес — эта жизнь!
Не навек ли тогда, не по гроб ли
Мы, не ведая слез, поклялись?
Кто же думал, что клятва — проклятье?
Кто же знал, что так лживы слова?
Что от нежного белого платья
На заплатки пойдут рукава?
Юность, юность! Залетная птица!
Аль уж бороду мне отпустить?
Аль уйти и ни с кем не проститься,
Оглянуться с пути и простить?
И страшусь я и жду сам развязки…
И беглец я, и… скорый гонец!
Так, у самой затейливой сказки
Нехороший бывает конец…
И когда я в глаза тебе гляну,
Не поймешь уж теперь… не поймешь,
Что луна на ущербе — беляна,
Аль из сердца исторгнутый нож?..
Ну и что ж? — Плакать тут, на народе,
Душу черпая с самого дна?
Всякий скажет: «Чудак или… вроде…
Видно, кость ему ломит к погоде,
И виски бередит седина!»
<1927>
«Да, разные пытки бывают…»
Да, разные пытки бывают!
Испанские, например, сапоги,
Которые сами слезают
И кожу с мясом сдирают с ноги.
Костры также в средневековье…
И все же вот бичеванье тоской,
Обманом и лживой любовью,
Страшной медлительностью колдовской!
Уж то ли бы русская плаха,
Молодцеватый палач и топор!
А, кажется, я бы без страха
Ему в глаза загляделся в упор!
Не дрогнул бы, кажется, бровью,
Под дыбою не исказил бы лица…
И все же вот пытки любовью
Не дотерпел, не пронес до конца!
Теперь ты, как прежде, украдкой
Не выглянешь, не пройдешь из угла…
Навеки суровая складка,
Судьбы расписка — на лбу пролегла!
Не сникнешь, как встарь, к изголовью,
А я не гляну в глаза, не дыша!
Сгорела на пытке любовью
В костре седая колдунья — душа!
<1927>
«У нас в округе все подряд…»
У нас в округе все подряд,
Зубами расправляя кожу,
Цветные туфли мастерят
Для легких и лукавых ножек…
У туфель золотой обрез
И, словно в танце, узкий носик…
Кругом болото, топь да лес,
Таких у нас самих не носят!
Ни в поле бы работать в них,
Ни выйти прогуляться в праздник…
И верно, что придумал их
Какой-то влюбчивый проказник…
Чтоб только вывесть напоказ
Сударушку в такой обутке…
Не шутки только тут, у нас
Не день работают, а сутки!
А кто подумал бы узнать,
На липочке себя угробив,
Где проживает эта знать,
Кому нужна такая обувь?..
Не все ль равно, за ремеслом
Здесь каждый умирает с честью…
И вслед им сердцем, как веслом,
Гребу и я в страну безвестья!
В том сказочном ином краю,
Как сон, огнем пылают зданья,
Туда и сам я продаю
Счастливое мое страданье!
Там феи в туфельках цветных
(У туфель, словно в танце, носик
Быть может, не читая их,
Под мышкой книги мои носят!
Там мудрецов не перечесть,
До буквы все рассмотрят в лупу.
И только то, что было здесь,
Там будет выдумкою глупой…
<1927>
Нерадостная муза —
Неверная жена.
Чья ласка как обуза,
Улыбка как вина!
Бедно и неуютно
В избе и пред избой,
А ты как гость минутный,
Дарованный судьбой…
И, знать, уж так решила
Судьба мне на беду,
Чтоб ты всегда спешила,
Целуя на ходу…
С изломанною бровью
Стояла у крыльца,
С отхлынувшею кровью
Румяного лица…
Не говоришь, а рубишь
И чаще хмуришь бровь…
А знаю — меня любишь,
Быть может: за любовь!
И как-нибудь под вечер,
Когда в окне огонь,
Войдешь и вдруг на плечи
Положишь мне ладонь…
И шепчешь, напевая.
Смеясь и строя нос…
А я не поспеваю
От радости и слез…
Дрожит в руках бумага,
Скользят карандаши,
И слов, и рифм ватага
Бежит со дна души…
И карандаш ненужный
Тогда, как смертный грех,
Забуду ли жемчужный
Твой лепет и твой смех?..
Запомню все до слова
И будто бы без Слов,
Пока не крикнут совы,
Не шукнется засов…
Не скрипнет половицей
Подгнившее крыльцо,
И день зеленолицый
Не глянет мне в лицо!
Тогда, согнувши плечи,
Прилягу в уголок
И горестно замечу,
Что снова одинок…
Что ты ушла из дому
К другому, кто милей…
И вспомню лишь изломы
Твоих крутых бровей.
Закинутую косу
И под глазами тень…
И снова, как колеса,
За днем тяжелый день.
И снова бросят люди
Недоуменный взгляд…
И тяжек бред мой будет,
И человечий ад!
Но, знать, судьба решила
На счастье иль беду,
Чтоб ты всегда спешила
С улыбкою: «Приду!»
<1927>
«Я мир любил да и люблю…»
Я мир любил да и люблю
Душой теперь уже неполной,
Мне люди были, словно волны
В безвестном море кораблю!
Прекрасна среди волн гроза,
Бездумна тишина морская!
Одно запомнили глаза:
Немое дно и птичьи стаи!
Не жаль мне было корабля,
И сердце трепетало в крике,
Когда качалася земля,
Вдали взнося щиты и пики!
Вот в непреложный, в вещий срок
Свершится сон золотоглавый!
И кто открыть тогда бы мог
Судьбу с улыбкою лукавой?
Что может быть и так, и сяк…
Но где тут понять издевку,
Когда полощет кровь в костяк,
Как флаг, без надписи по древку!
Прошли года и вот: земля
И счастье горестней напасти!
Давно сошел я с корабля
И на чердак запрятал снасти…
Болит уже к погоде кость,
И в сердце столько недоверья,
Когда зайдет случайный гость
И тихо постучит за дверью…
Привет тебе, закатный свет!
Но кто же, вспоминая, тужит,
Когда сынишка-непосед
Пускает корабли по луже?..
В кудряшках лучик от зари…
А хорошо теперь и мне бы
Подуть на лужьи пузыри
И опрокинутое небо?!.
И вот, когда к окну прильну,
Следя за ним, иль так прилягу,
Черчу я лодку на бумагу
И уплываю на луну!..
<1927>
«Среди людей мне страшно жить…»
