На следующее утро Билл был готов тронуться в путь. Следующие два дня мы с ним, соревнуясь за последнее место, ехали замыкающими в колонне через козьи тропы и смытый с холмов песок. Лайл ехал быстро, а мы медленно. Мы с Билом еще один раз потерялись — во время бури с сильным ветром застряли на ферме по выращиванию помидоров с почвой из тихоокеанского песка. Потом самостоятельно вышли на трассу. На тех гонках многие падали, но ни я, ни Билл, ни Лайл ни разу не упали. Дэвид Боули сломал вилку передней оси, чтобы не убить упавшего перед ним на дороге мотоциклиста, который дал слишком высокие обороты.
Однажды в середине дня мы выехали на дно пересохшего озера, твердая и ровная поверхность которого была словно залита бетоном, присыпанным сахарной пудрой щелочной пыли. Все могли ехать так быстро, как им заблагорассудится, и мотоциклисты понеслись в клубах пыли, поднявшейся от земли до небес. Даже Билл обогнал меня, и я оказался в самом конце, потеряв всех из виду. Но постепенно я набрался смелости и решил догнать товарищей. Стрелка спидометра дошла до ста шестидесяти, потом до ста семидесяти километров в час. На твердом дне озера не было видно следов шин, поэтому я слабо представлял, в какую сторону все двинули. Вдалеке я увидел столб пыли, который поднимала наша колонна, и повернул в ту сторону.
Облако пыли приближалось и росло. Вместе с ним росла и моя уверенность. Я решил дать полный газ и больше не смотреть на спидометр, чтобы не испугаться. Облако пыли стало огромным. Я начал представлять себе, что вот-вот подъеду к группе людей на зеленых мотоциклах и, может быть, даже обгоню Билла. Неожиданно из облака пыли прямо на меня вылетел набитый мексиканцами побитый автобус Volkswagen. В последнюю секунду перед столкновением я успел свернуть в сторону, потерял управление мотоциклом и забуксовал в песке. Автобус пронесся мимо в клубах пыли. Я едва избежал смерти.
На третий день путешествия мы мчались по покрытой сухим илом дороге, которая постепенно поднималась в горы над тем самым пересохшим озером. Сильный ветер разносил пыль по всей долине, закрывая вершины. Я ехал так быстро, насколько мне позволяла смелость, причем я чувствовал, как заднее колесо подпрыгивало и скользило, словно пытаясь вырваться из-под меня. Неожиданно вся природа: острые камни, линия горизонта, щелочное озеро, ветер и синее небо над головой — сложилась в одну единую картину. Я слился с ландшафтом и движением. Начал видеть следы, которые ветер оставил на песке и на камнях, и понял, что всем этим я обязан самому простейшему механизму — колесу. Когда колесо не движется, оно представляет собой лишь собранное человеческими руками приспособление из спиц, резины, обода и гаек — приспособление немыслимое и неправдоподобное, как саксофон. Но когда колесо крутится, оно превращается в драгоценность, которой нет цены, в единство сверкающих деталей, в произведение искусства, созданное высшими силами, которое дыхание воздуха оживляет точно так же, как оживляет саксофон, на котором играет музыкант.
Изменилась и земля, по которой мы мчались, — она стала мягкой, как ангорская шерсть, и мы едва касались ее. Но если я сбавлял скорость, то легкое покрывавшее землю одеяло начинало щетиниться острыми осколками камня и мелкого песка и снова превращалось в суровую безжизненную реальность пересохшего озера. Вот туда-то и был риск упасть. Езда на мотоцикле дает сверхъестественное ощущение полета, это раскручивание кармического колеса, чтобы подняться к ангелам из ада временной плоти. Падение — это возвращение в нижний мир. Значит, все мы — падшие ангелы. Байкеры давно это поняли, недаром они с сороковых годов прошлого века называют себя «ангелами ада».
Билл Уорд расположился на скалистом выступе вершины Хогсбэка. По этому горному хребту проходит прямой маршрут, по которому можно добраться до вершины Маунт-Худа — самого высокого пика в штате Орегон. В тот четверг 30 мая 2002 года, около девяти часов утра, под руководством Билла Уорда начали свой спуск трое туристов. Сорокалетний Крис Керн работал в апелляционном суде Нью-Йорка. Его давний приятель Гарри Слаттер работал в Лонг-Айленде, в крупном частном роддоме, у которого имелись свои отделения в Нью-Йорке и Орегоне; благодаря каким-то служебным делам он и познакомился с опытным альпинистом Уордом. Ричард Рид, местный орегонский житель, альпинизмом никогда не занимался — его пригласил с собой сам Уорд.
Рик Рид — ровно через час он будет мертв — был уверен, что пик Маунт-Худ представляет собой вершину, которую начинающему альпинисту будет легко покорить. К сожалению, не существует понятия «начинающий альпинист», когда речь идет о восхождении на серьезные вершины. «А вот эта как раз для новичка» — такое не срабатывает среди гор, точно так же подобная концепция совершенно не эффективна в сексуальных отношениях. Хитрость подъема на пик Маунт-Худ состоит в том, что стандартный маршрут «вверх — вниз» не требует особой технической подготовки. Восхождение больше напоминает прогулку по пологому снежному полю. В хороший день можно без кошек[28] подняться на вершину и отщелкать там несколько кадров, после чего спуститься и зайти в ресторан известной горнолыжной базы «Тимберлайн» (Timberline Lodge), где вас вкусно накормят отбивными из новозеландского ягненка с пряностями. Представление о «легкой горе» — опасная иллюзия, и Маунт-Худ преподносит много сюрпризов, справится с которыми лишь хорошо подготовленный альпинист. Если человек упадет, то падать он будет долго, и место, где он окажется, ему очень не понравится. Маунт-Худ — потенциально активный вулкан с двенадцатью ледниками на вершине и ледяными пещерами, там даже снежный слой покрыт ледяным настом, а ветры достигают скорости двухсот тридцати километров в час. Если человек упадет в кратер вулкана, то задохнется от сероводородных испарений. Если человек оступится, то заскользит по льду и до смерти разобьется о скалу Стальная стена. Если человек потеряет ориентир из-за сильного ветра и пурги, то будет бродить много дней по заповеднику «Зигзаг» или по полю с расщелиной в леднике. На пике Маунт-Худ каждый год погибает хотя бы один турист, а в 2002 году погибших было гораздо больше.
Группа Билла Уорда начала спуск с пика в половине девятого утра; пройдя часть пути от вершины, они остановились на скалистом выступе красивой цепной гряды Хогсбэка. Керн воткнул в снег ледоруб и страховал спускающегося Слаттера: следил за тем, чтобы веревка, которой был привязан Слаттер, всегда была натянута. Если Слаттер сорвется, то натянутая веревка задержит падение. Ночью все замерзло, а утром частично оттаяло, поэтому снег превратился в смесь льда и мокрой ледяной крошки. В таких условиях было легко поскользнуться и очень сложно остановить скольжение.
До восхождения они тренировались несколько дней, оттачивая технику остановки после падения. И все, включая новичка Рида, научились этому. Если альпинист падал, то кричал: «Падаю!» — после чего остальные должны были упасть и воткнуть ледорубы в снег. Альпинисты были связаны между собой веревкой, которая и должна была остановить падение того, кто сорвался. При наличии опыта и после долгих тренировок такая страховка превращается во вторичную эмоцию, точно так же как у солдат в романе Ремарка, падавших на землю при звуке летящего снаряда. И хотя подобный способ очень неплох, фиксированная страховка за крючья, вбитая в лед или камень, намного эффективнее.
После того как Слаттер спустился на одиннадцать метров, Уорд воткнул свой ледоруб, обмотал вокруг него веревку и начал страховать Керна. Керн вынул ледоруб и стал спускаться. Керн двигался, и Слаттер двигался вместе с ним, чтобы связывающая их веревка оставалась натянутой.
Альпинисты в связке должны спускаться по очереди так, чтобы веревка между ними всегда оставалась натянутой. В том случае, если человек сорвется, он скатится вниз всего на несколько десятков сантиметров. Альпинисты были нанизаны на веревку, как бусины на нитку. Они собирались спуститься вниз, выйти на трехсотметровый хребет, после чего уже могли перестать страховать друг друга при помощи ледорубов и продолжать осторожно двигаться вниз.
Уорд и Рид стояли на краю и ждали, когда веревка натянется. Потом Уорд страховал Рида, который спустился на одиннадцать метров, и связывающая их веревка натянулась. Слаттер и Керн двигались так же, чтобы связывающая их веревка не провисала и оставалась натянутой.
Когда веревка оказалась полностью натянутой, Слаттер находился на уровне тридцати двух метров ниже выступа, Керн — на двадцать три метра ниже, Рид — на одиннадцать метров ниже. Уорд стоял на выступе с воткнутым в снег ледорубом и страховал всю группу. Уорд встал и вытащил из снега ледоруб. В этот момент система связки альпинистов — все они держались на надетых на ногах кошках — потеряла стабильность.
