отправляет нас собрать листья мыльного дерева [43], которые мы крошим в ведро с водой и втираем ей в колени. Через несколько дней она уже на ногах, как новенькая.
Блуждая в поисках мыльного дерева, мы видим, как на берегу реки пожилая женщина ловит лосося. В это время года лососий жир спасает ей жизнь, потому что у нее отказали почки, а диализ ей противопоказан из-за недавней операции на сердце. Каждый день она готовит и ест лосося прямо на берегу. Ей сказали, что жить ей осталось несколько дней, но благодаря рыбьему жиру она держится уже несколько месяцев, пока мигрирует лосось. Однако исследования по рыбьему жиру дали противоречивые результаты, поэтому доктора пока не собираются прописывать удочки и невод от болезни почек.
Пока оба-мы гуляем вдоль реки, я расскажу вам о других временах, когда той же самой славной пожилой леди объявили другой смертный приговор, сказав, что она истечет кровью из-за прорвавшейся язвы желудка, которую невозможно вылечить. Однако мы стали втирать в ее лицо, волосы, живот и руки пот из моих подмышек. С нашей точки зрения, лечением занимается австралийский журавль в моем животе, который следует за моим запахом и замедляет кровь настолько, что кровотечение прекращается. Доктора заявили, что это всё предрассудки и чепуха, и перестали обращать на нас внимание, но через десять минут кровотечение прекратилось и леди поправилась.
Изучая древние практики, можно совершать новые открытия: ученые уже обнаружили, что феромоны, содержащиеся в поте из мужских подмышек, оказывают глубокое воздействие на сосудистую систему женщин, и я уверен, что у этого открытия может быть множество способов применения, помимо разработки феромоновых спреев – тех, что продаются в автоматах по продаже презервативов в туалетах в аэропортах и, вопреки здравому смыслу, должны соблазнять женщин на занятие сексом. Однако до настоящего времени средства выделялись в основном на поиски способов добиться согласия на секс, а не на решение проблем, связанных с сосудами.
Требуется изрядная приверженность к упрощению, чтобы игнорировать столько взаимосвязанных переменных и утверждать, что «аборигены живут в негигиенических условиях, поэтому эти симптомы аппендицита могут вызываться пищевым отравлением, так что иди домой и вымой всё как следует!». Не сказать, чтобы врачи, практикующие холистическую медицину, демонстрировали большую эффективность в перечисленных выше обстоятельствах. Неважно, придете ли вы к ним с аппендицитом, разрывом язвы, артритом или почечной болезнью – скорее всего, они будут говорить одно и то же: «Никаких мучных и молочных продуктов, никакого мяса и сахара. Ешьте побольше йогурта и кускуса [то есть молочных и мучных продуктов]; принимайте зверобой. С вас двести долларов». Прилагательное «холистический» стало для меня чем-то вроде ругательства, потому что я часто наблюдал, как его используют шарлатаны от образования и медицины. Подобно «экологической устойчивости», понятие «целостность» утратило свое значение.
Таким образом, мы остаемся с дьяволом, которого мы знаем, с узким современным аллопатическим методом лечения, благодаря которому, судя по всему, мы живем дольше, чем кто-либо в истории человечества. Разумеется, мы не можем посмотреть медицинские карты неандертальцев, чтобы это проверить, или спросить жителей Северного Сентинельского острова, не получив в ответ тучу стрел. Мы даже не можем расспросить бесчисленных жертв болезней, вызванных недостатком витамина D как следствием самого масштабного и продолжительного медицинского вмешательства в истории. Недавние исследования показывают, что кампания slip-slop-slap [44] убила больше людей, чем рак, который она должна была предотвращать. Солнечные лучи действительно вызывают рак, но что еще они делают? Производят витамин D? Редукционизм не может мириться с таким количеством переменных. Хотите играть на солнце – наденьте панаму! [45]
Прежде чем я начну расхваливать сравнительное совершенство аборигенного холистического знания и скакать вокруг него, как взбесившийся эму, переполняясь чувством морального превосходства, я должен признать наши ограничения и предупредить вас, что не стоит считать, будто вся наша логика автоматически соответствует идеалу целостности. Первые народы в Австралии каждый день сталкиваются с искажениями, несущими угрозу нашей культуре и нашему жизненному укладу, что порождает множество дисфункциональных рассуждений, которые не являются точными ни по каким стандартам. Обычно я выделяю наши лучшие образцы мышления и знаний, но при этом воздерживаюсь от того, чтобы стыдить людей, которые от них отходят. Все мы сбиваемся с пути. Время от времени каждый из нас оказывается в плену глупости – и я здесь не исключение. Однако это простительно до тех пор, пока вы продолжаете слушать.
Например, в аборигенных общинах широко распространена ошибочная мысль о том, что лимонад помогает от головной боли. Каждый раз, когда я это слышу, мне хочется сказать: «Братишка! Ты жить не можешь без сахара, а сейчас у тебя ломка! Вот почему у тебя разболелась голова и лимонад может тебе помочь!» Но я этого никогда не говорю. Как правило, я обращаю внимание человека на какой-нибудь солидный логический довод, который слышал от него раньше, например: «У помидоров – форма сердца, и врачи говорят, что они укрепляют сердце. То же касается фасоли, которая помогает почкам. У меня новая девушка, так что мне стоит есть больше бананов». После этого я даю им самостоятельно связать эти точки в единую картину. Нет смысла критиковать образ мышления людей, сталкивающихся с превратностями выживания на задворках общества. СМИ каждый день твердят нам о наших недостатках, поэтому нам не нужно выслушивать это еще и друг от друга. Но я привел пример лимонада как средства от головной боли, дабы не задевать читателей, наделенных большими экономическими привилегиями и желающих, чтобы эта беседа была более «сбалансирована». Кроме того, холистическое мышление требует рассмотрения вопросов с разных точек зрения, особенно с тех, что противоположны твоей.
«Целостность» – такой же затасканный и неверно понимаемый термин, как и «устойчивость». Поскольку эти два понятия взаимосвязаны, невозможно очистить одно без пересмотра другого, поэтому давайте возьмем некоторые целостные формы мышления и сравним их с теми, которые претендуют на целостность, но ею не обладают, чтобы вы могли увидеть разницу.
Начнем с недавнего ресторанного феномена аборигенной кухни. Ее называют древней, холистической и экзотической, но на самом деле это лишь бессодержательный коллаж характерных сувениров, который очень далек от аборигенной диеты. Потребителей соблазняют эскалопами из мяса валлаби с манговым пюре, хотя сейчас не сезон охоты на валлаби или сбора манго, и вот они сидят, уставившись в точечный рисунок на блюде своего спутника за пятьдесят долларов с салатом из тетрагонии и карпаччо из полулапчатого гуся.
Это не мамин рецепт приготовления ската или дюгоня kap marri. Это даже не три способа приготовить девон [46]. Возможно, на вашей тарелке и есть
