Каллахэн приплыл к побережью островов Карибского бассейна 21 апреля 1982 года — на семьдесят шестой день своего путешествия по океану. Он успешно, хотя и без яхты, пересек Атлантический океан. Его нашли рыбаки, вышедшие в море на небольшой лодке. Они заметили большую стаю птиц, круживших над его плотом. Птиц привлекли дорады, всегда сопровождавшие плот Каллахэна. Рыбаки, увидев состояние Каллахэна, сразу предложили отвезти его на сушу. Но первыми словами Каллахэна стали следующие: «Нет, у меня все о’кей. У меня много воды. Я могу и подождать. А вы ловите рыбу. Ловите, ловите!» Он с удовольствием наблюдал за рыбаками, ловившими огромных серебристых рыб. Затем с наслаждением, не торопясь выпил весь резерв — пять пинт воды. А потом попрощался с дорадами — своими верными спутниками, спасшими его от голодной смерти.
Английские альпинисты Джо Симпсон и Саймон Йетс спускались с вершины Сиула Гранде. Эта гора высотой в шесть тысяч триста сорок четыре метра является частью горного хребта Кордильера-Уайуаш в Перуанских Андах. В мае 1985 года альпинисты дошли до вершины горы и начали спуск по очень сложному юго-западному склону. Во время первого перехода почти в пять километров Симпсон сломал ногу. Он висел на веревке верх ногами и думал: «Сломал ногу. Все кончено. Я умру. Все предупреждали… Если вас всего двое, то перелом лодыжки — смертный приговор». Симпсон знал, что Саймон просто физически не сможет спустить его.
Все события Симпсон описал в книге Touching the Void («Касаясь пустоты»). Первой реакцией было отрицание. Он убеждал себя, что у него не перелом, а всего лишь растяжение, несмотря на то что сам «четко видел неестественный изгиб сустава и знал… что сила удара от падения сместила берцовые кости, которые разбили коленный сустав».
С одной стороны, Симпсон видел, что произошло (голос разума), с другой — отрицал (крик эмоций). Он не смог сдержаться и заплакал от жалости к самому себе. Однако уже через мгновение стадия отрицания сменилась гневом: «Хотелось кричать во весь голос и грязно ругаться…» Не станем сейчас задерживаться на каждой стадии Элизабет Кюблер-Росс; как мы помним, последняя стадия представляет собой или полную капитуляцию, или решимость выжить.
Джо Симпсон должен был что-то предпринять, чтобы не докатиться до стадии смирения с участью. Положение хуже некуда, и он понимал это. И вдруг что-то щелкнуло в голове: «Я… даже звука не издал. Если бы я произнес хоть слово, то началась бы паника. Я чувствовал, что нахожусь на грани». В этот момент силой воли он смог остановить путь к умиранию. Симпсон успешно нашел баланс между рациональной и эмоциональной частями мозга, чтобы они вместе помогали ему выбираться из смертельной ситуации. Вряд ли он знал, как это сделать. Более того — он даже не знал, что предпримет Йетс. Может быть, бросит его. Симпсон решил, что вся ответственность лежит только на нем самом, поэтому пора собираться с силами.
Когда Йетс с края обрыва увидел напарника, тот уже успел не только перевернуться и принять правильное положение на веревке, но и совладать со своими чувствами. Симпсон спокойно сообщил напарнику:
— Я сломал ногу.
Симпсон заметил, как изменилось лицо Йетса, когда тот спросил:
— Ты уверен?
— Да.
Ни секунды не мешкая, Йетс ответил:
— Сейчас спущусь.
И начал готовить страховку, чтобы опуститься на веревке к Симпсону. Несмотря на предельную краткость этого диалога, обоих одолевали самые разные мысли и захлестнули чувства. Йетс, понимая, что партнер как никогда близок к смерти, сразу подумал: «Ну ты и влип, друг. Считай, что ты мертв».
Однако ни тот, ни другой не произнесли ни звука, а сразу приступили к работе. Йетс был готов на все, чтобы спасти товарища. Позже он так описал свое состояние: «Я представил место, где мы находимся; оценил ситуацию и моментально осмыслил — для него все безнадежно… Не было сомнений, что спускаться мне придется одному».
Эл Сиберт пишет в «Характере выживших»: «Люди, умеющие выживать лучше других, во время чрезвычайной ситуации не тратят времени. Они не сетуют тщетно об утраченном, не ропщут на судьбу, не всплескивают руками по поводу своего невезения… Они не воспринимают себя слишком серьезно и потому не испытывают чувства страха».
Йетс спустился к Симпсону, осмотрел перелом и дал болеутоляющее. В полном молчании. Симпсон писал: «Казалось, за считаные секунды между нами пролегла непреодолимая пропасть». Они находились под влиянием и миндалевидного тела, и неокортекса. В критические моменты миндалевидное тело перекрывает когнитивные функции мозга и требует от человека немедленных действий. То, что миндалевидное тело берет на себя право управлять организмом, объясняется химическими процессами, происходящими в нем. Чтобы вернуть неокортексу управляющие функции, требуется концентрация и энергия. Друзья боялись нарушить внутреннее неустойчивое равновесие.
Симпсон понимал это: «Мне казалось, будто я держу что-то драгоценное и очень хрупкое». Оба интуитивно почувствовали, что борьба за выживание — дело глубоко личное, не терпящее, когда в него лезут другие. Каждый из нас ответствен за собственное спасение. Можно спасать другого, не ощущать себя жертвой, но каждому из нас суждено испытать только свою судьбу, поэтому никто за вас не выполнит вашу работу — оставаться в живых. Для выполнения этой задачи совершенно необходимы собранность и одиночество.
Ремарк описывает, как его герой приезжает в отпуск домой:
Ему [отцу] надо, чтобы я рассказывал о фронте… Я понимаю, он не знает, что на свете есть вещи, о которых не расскажешь; охотно доставил бы я ему это удовольствие, но я чувствую, как опасно для меня облекать все пережитое в слова. Мне боязно: а вдруг оно встанет передо мной во весь свой исполинский рост и потом мне уже будет с ним не справиться? Что сталось бы с нами, если бы мы ясно осознали все, что происходит там, на войне?
(«На Западном фронте без перемен», глава 7[72]
)Ремарк пишет о «завесе», возникшей между героем и его близкими: «…что-то такое, что еще надо переступить». Дом — это временная короткая передышка, а дальше снова фронт, где придется снова учиться выживать.
Закончив осматривать Симпсона, Саймон Йетс заметил, что его веревка за что-то зацепилась; ему пришлось подняться вверх, чтобы ее поправить. Он успел довольно быстро адаптироваться к новой ситуации и прийти в себя, поэтому думал уже не о самой проблеме, а о поисках ее решения, что давало возможность «хоть как-то переключиться и отвлечься от безрадостных мыслей».
Существенную роль играло время. У них закончились вода и топливо. В этом положении любое промедление могло обернуться гибелью. Поэтому следовало очень быстро, минуя многие этапы, заключать соглашение с неприглядной действительностью.
Альпинисты подошли к вопросу выживания спокойно и открыто, при этом сохраняя заботу друг о друге. Поведение их было организованным, смелым и одновременно осторожным. Они придумывали новые стратегии, и в их отношении к делу даже появился какой-то элемент игры.
Йетс готовился к спуску без страховки. «Я на время отставил его и тут же о нем забыл», — писал Йетс. Уравновешенность превратилась в полное спокойствие. Именно такое отношение необходимо, когда человек сконцентрирован на выполнении задачи.
Теперь я опишу всю сложность положения альпинистов. Снег, покрывавший гору, не был настолько твердым, чтобы они могли использовать такое альпинистское оборудование, как ледорубы. Во время спуска приходилось ставить в глубокий снег сначала ногу, потом, чтобы не упасть, втыкать ледоруб, уходивший в рыхлый снег по руку. Под каждым шагом снег оседал и сдвигался. Действия альпинистов могли вызвать лавину, которая увлечет их на сотни метров вниз. Малейшая ошибка приведет к гибели обоих. Все движения приходилось совершать крайне осторожно.
Симпсон развязал узел, чтобы Йетсу было легче настроить длину веревки. Они стояли на небольшом выступе. Симпсон оступился. Йетс вспоминает: «Джо был рядом со мной. Он сделал движение и чуть не упал вниз. Я схватил его и помог выпрямиться. Все это без единого слова… Он знал: если бы я его не поймал, он уже катился бы по восточному склону». По словам Йетса, тот подъем на вершину, который они незадолго до этого совершили, «был самым опасным и самым сложным, который когда-либо приходилось делать». Он тогда добрался до вершины полностью обессиленным: «Меня так трясло, что пришлось сделать паузу, чтобы успокоиться». Сейчас, при не менее опасном спуске, со сломанной ногой, эта способность быстро восстанавливаться, обретая невозмутимость и даже хладнокровие, ему весьма пригодится.
Йетс страховал Симпсона, который начал спускаться по почти вертикальному склону. Йетс описал, как он это делал: «Джо двигался очень медленно. Он погружал ледоруб в снег до тех пор, пока вся рука не оказывалась в снегу. Потом делал опасный прыжок в сторону. Так, склонив голову и полностью погруженный в борьбу за выживание, он двигался по склону… Я подумал, что, скорее всего, он упадет и убьется, однако эта мысль меня нисколько не беспокоила. В каком-то смысле я даже надеялся, что он упадет… Впрочем, я ведь все равно не смогу его оставить… Значит, придется гибнуть вдвоем. Это самое вероятное, если я буду помогать ему спускаться».
