Уаюкума продвинулся к носу пироги и, дергая меня за руку, показывал куда-то вдаль.
— Акуамае, акуамае!
Впереди, недалеко от берега, я увидел небольшую пирогу, значительно меньше нашей. В ней сидел какой-то человек. Приблизившись, мы разглядели женщину, которая что-то напряженно рассматривала на берегу и не заметила приблизившуюся к ней пирогу.
Женщина не была индианкой, а принадлежала к белой расе. На берегу виднелась небольшая хижина, которая тоже могла быть построена только руками белого человека: крыша хижины была покрыта оцинкованным железом.
— Добрый день, сеньора! — крикнул я, желая как-то оповестить ее о нашем приближении.
От неожиданности женщина вздрогнула, повернула голову на голос, и на лице ее был написан крайний испуг. Такуни, видимо, был знаком с ней и сказал женщине несколько слов на своем языке. Незнакомка также признала Такуни и произнесла какую-ту фразу, после чего Такуни тоже стал всматриваться в берег, повторив несколько раз слово «танаанг» [5]. Затем подошел вплотную к берегу, повернул лодку к нему кормой и выскочил на сушу. Увидев, что Такуни сошел на берег, женщина тоже подгребла к своей пироге и с какой-то боязнью ступила на землю. Мы вошли в хижину, и тут женщина рассказала о том, что произошло здесь около часа назад.
Оказывается, пост «Капитан Васконселос» подвергся нападению полчищ муравьев сакасайя. Они, по-моему, самые коварные из всех видов муравьев. Сакасайя не строят муравейников, а живут большими колониями под землей. Самое неприятное то, что время от времени эти муравьи дружно выходят на поверхность и перемещаются на очень большие расстояния. Когда миллиарды и миллиарды муравьев вылезают из-под земли и начинают странствовать, то все живое бежит от них. Кобры, ягуары, дикие свиньи в панике бегут, заслышав приближение муравьиного потока. Птицы поднимаются со своих гнезд и ищут самые высокие места, где не могут быть захвачены этой армадой.
Женщина была супругой начальника поста «Капитан Васконселос», ее звали Силвиа Хандунс. С мужем они живут здесь с 1961 года. Три дня назад он уехал на лодке до места слияния Кулуэни с Шингу, оставив жену дома. И вот примерно за полтора часа до нашего подхода она услышала в лесу страшный шум. Мимо поста пробежали несколько виадо — газелей, которые обычно никогда не приближаются к жилищу человека. Потом промелькнули несколько паки — диких свиней, и женщина поняла, что происходит что-то необычное. Она не была новичком в джунглях и хорошо знала законы леса. Кроме того, собака, которая находилась на посту, пришла в страшное волнение, и это было явным признаком того, что приближаются муравьи, что минут через пять-десять сюда хлынут, съедая все на своем пути, муравьиные стада.
Вы имеете представление, как построены дома обитателей Амазонки, и знаете, что невозможно закрыться в них, так как здесь отсутствуют плотные двери и окна не имеют стекол. Единственная возможность спастись от нападения муравьев — это убежать от них как можно быстрее, убежать к реке и переждать на воде, пока туча крошечных хищников не пройдет мимо. Женщина так и поступила. Если бы она замешкалась, то единственное, что в таком случае ей оставалось, так это как можно быстрее скинуть платье и остаться недвижимой там, где настигли ее муравьи. Полчища муравьев могут пройтись по вашему телу, и, если человек не двинет ни рукой, ни ногой, не пошевелится, тогда муравьи спокойно уйдут своей дорогой. Если же случайно будет сделано хоть какое-нибудь движение, то в ответ вы получите тысячи и тысячи муравьиных укусов, после которых, как правило, человек погибает.
Более века назад натуралист Сен-Илер, путешествуя по Амазонке, сказал: «Или же бразилец покончит с муравьями, или же муравьи покончат с бразильцем».
Такуни назвал муравьев танаанг. Я затрудняюсь сказать точно, что означает это слово в переводе на русский язык, но бразильцы называют этот вид муравьев сакасайя, что значит «снимай юбку», намекая на то, что единственная возможность спастись от таких муравьев — сбросить одежду и неподвижно стоять, пока насекомые не уберутся восвояси.
На посту «Капитан Васконселос» мы пробыли недолго. Жена начальника поста, осмотрев свои запасы продуктов, которые, к счастью, хранились в железных банках с плотно пригнанными крышками, убедилась, что они не пострадали от нашествия. Как ни странно, но все до одного муравья ушли с территории поста. Сколько я ни присматривался, нигде не мог найти даже следов их, пока, наконец, женщина не обнаружила в чашке с водой, стоявшей на столе, трех утонувших муравьев очень большого размера, каждый величиной до полутора сантиметров. Мне стало не по себе, когда я представил, как миллиарды насекомых стремительно движутся по земле и все живое бежит от них.
Когда пирога отплыла от поста «Капитан Васконселос», Такуни с сыном еще долго обсуждали происшествие. К сожалению, я не имел возможности принять участие в разговоре и только понимающе кивал головой, когда улавливал слово «танаанг» — муравей, то и дело встречавшееся в беседе.
В полдень Такуни решил остановиться на обед. Меню его отличалось от завтрака разве только количеством съеденной рыбы. Больше двух каждый уничтожить был не в состоянии. На этот раз она уже не казалась такой вкусной, как утром.
Продолжив путешествие после обеденного перерыва, мы еще некоторое время плыли по Кулуэни. Потом как-то неожиданно я заметил, что берега словно раздвинулись и река стала вдвое шире. В этот момент Такуни повернул лодку палево, и перед нашими взорами открылась река, почти такая же широкая, как Кулуэни, которая впадала в нее. Это была Курисеу. Орландо говорил, что от места впадения Курисеу в Кулуэни до стойбища племени камаюра нужно пройти примерно километров пятнадцать вверх по течению. Путешествие подходило к концу.
Пирога снова пошла вдоль самого берега, но сейчас уже гораздо медленнее, чем раньше: сказывалось течение. Решив подготовиться к прибытию в селение и не желая ударить в грязь лицом перед индейцами камаюра, с которыми мне предстояло встретиться, я решил рассортировать захваченные с собой по совету Орландо подарки. Вынимая из рюкзака пакетики и сверточки, на дне я обнаружил старый номер газеты «Комсомольская правда». Уаюкума с любопытством смотрел на газетные страницы, абсолютно не догадываясь об их назначении. Он сел на заменявшую скамью палку, положенную поперек пироги, взял газету и стал рассматривать ее, правда вверх ногами. Потом, увидев опубликованные фотографии, видимо, осознал свою ошибку и перевернул газету в нормальное положение. Невозможно было упустить такой интересный кадр: первый молодой индеец в бразильских джунглях, знакомящийся с печатным словом, и каким! «Комсомольской правдой»! Я поспешил запечатлеть на пленке это историческое событие. Причем номер «Комсомолки» был в самом деле не рядовой, а посвященный советским космонавтам, полету Николаева и Поповича в космос. До какой-то степени это было символично: бразильские индейцы и советские космонавты.
Подержав в руках с минуту номер «Комсомольской правды», Уаюкума, видимо, по достоинству оценил все помещенные там материалы, был удовлетворен версткой газетных полос и качеством опубликованных клише. Он вежливо отдал мне газету и тут же забыл о ней, потому что его внимание привлекла какая-то черная точка, покачивающаяся недалеко от берега.
— Тарикапаа, тарикапаа![6] — закричал он отцу, подпрыгивая от нетерпения в лодке.
Такуни бросил весло внутрь пироги, схватил в руки лук, но наложил на тетиву стрелу не из числа тех, которые употреблял при охоте на рыб, а другую, поменьше, лежавшую у его ног и к концу которой была привязана сплетенная из прочных волокон лиан довольно длинная веревка. Такуни поднял лук вверх, примерно под углом в семьдесят пять градусов, натянул тетиву и пустил стрелу. Видно было, как стрела летела по параболе и потом, достигнув высшей точки, стала почти перпендикулярно снижаться в то место, где виднелся на воде странный предмет, угодив прямо в центр его. Это было хорошо видно. Неизвестный предмет вместе со стрелой тотчас же скрылся под водой. Такуни схватил весло и стал энергично грести к месту падения стрелы. Безусловно, он мог бы распрощаться со своим оружием, если бы к стреле не была привязана веревка, которая сейчас змейкой вилась по воде. В несколько гребков Такуни настиг убегающую веревку, и Уаюкуме удалось схватить ее и намотать конец на руку. Такуни принял веревку у сынишки и стал осторожно подтягивать неизвестный предмет, находившийся на другом конце веревки, к борту. Вскоре из воды показался панцирь солидной черепахи, в середине которого торчала пущенная Такуни стрела. Не без труда добыча была перекинута через борт пироги, к колоссальному удовольствию Уаюкумы, который, вытащив стрелу из панциря, тут же уселся на черепаху.
