— Но ведь вы утверждали, будто понятия не имели о том, что проникнуть в чужую контору и забрать оттуда свои вещи — преступление!
— С точки зрения закона… возможно, вы в чем-то правы… Но поскольку речь шла о моей собственности…
Мейсон усмехнулся.
— Итак, вы по-прежнему считаете, что ваше вторжение в офис не является преступлением?
— Не считаю…
— Нет? Значит, вы все же признаете, что совершили преступление?
— Теперь я понимаю, что в подобных обстоятельствах… Я отказываюсь отвечать на этот вопрос! Мой ответ может быть использован против меня!
— Иными словами, прокурор поставил вас в известность, что это было преступление, а значит, вы можете отказаться отвечать на некоторые вопросы?
— Я заявила прокурору, что на определенные вопросы я отвечать не стану!
— А он подсказал вам, что вы можете сослаться на конституцию?
— Ну… в несколько иных выражениях…
— Когда вы покинули контору, — неумолимо продолжал Мейсон, — у вас было при себе два брильянта?
— Да.
— Но ведь они вам не принадлежали?
— Мне дали их.
— Кто?
— Мистер Ирвинг. Он велел мне их взять.
— Он сказал, почему вы должны их взять?
— Он сказал, чтобы я взяла их и держала язык за зубами.
— Вы их взяли?
— Да.
— И держали язык за зубами?
— Не понимаю…
— Вы рассказали кому-нибудь об этих брильянтах?
— Тогда — нет.
— Вы отдавали себе отчет, какова стоимость этих камней?
— Я не настолько глупа, господин адвокат…
— Вот именно. Вам было известно, что это брильянты, причем весьма ценные.
— Конечно.
— И вы их взяли?
— Да.
— Что вы с ними сделали?
— Я уже говорила об этом. Прилепила к нижней части крышки стола в вашей конторе.
— Зачем? — вежливо поинтересовался Мейсон.
— Я хотела их спрятать где-нибудь.
— Вы могли спрятать их в сумочку. Вы могли положить их в карман.
— Я… я боялась, что мне придется давать объяснения, как они ко мне попали.
— Давать объяснения? Кому?
— Любому, кто может спросить.
— Полиции?
— Любому, кто спросит меня об этом, господин адвокат. Я прекрасно понимала, что угодила в ловушку и меня могут обвинить в краже брильянтов.
— Но ведь вам подарили их?
— Да, но я не надеялась, что хоть кто-то этому поверит.
— В таком случае, вы и сейчас не надеетесь, что суд поверит вашим сказочкам?
— Протестую! — прорычал Гамильтон Бергер. — Аргумент весьма спорный.
— Протест принимается, — кивнул судья Хартли.
— Разве не соответствует истине, — спросил Мейсон, — что человек, давший вам ключ от офиса, вручил вам также сверток с изрядным количеством брильянтов и велел подбросить в контору, причем так, чтобы полиция обнаружила камни при первом же обыске?
— Нет!
— Разве не соответствует истине, что вы принесли брильянты с собой, подкинули их в контору, а затем вам пришлось поспешно обратиться в бегство, так как кто-то вызвал полицию? Сидя за работой у меня в канцелярии, вы заглянули в сумочку и, к своему ужасу, обнаружили там два брильянта. В панике вы попытались избавиться от них…
— Минутку! — прокурор Бергер явно утратил самообладание. — Минутку! Заявляю протест! Подобные вопросы опираются на ничем не доказанные факты! Манера допрашивать свидетеля противоречит правилам, и вообще нет оснований полагать, что…
— Протест отклоняется, — сердито заявил судья Хартли.
— Разве не соответствует истине, — повторил Мейсон, — что вы поступили именно так, как я описал?
— Ничего подобного. У меня не было с собой никаких брильянтов, когда я пришла в офис.
— Однако вы не решаетесь сообщить суду, кто дал вам ключ от конторы «Южноафриканской Компании»?
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.
— Благодарю вас, — кивнул Мейсон. — Больше вопросов у меня нет.
Мэй Джорден покинула место для свидетелей. Присяжные проводили ее взглядами, в которых при желании можно было отыскать крошечную дозу скептицизма.
Гамильтон Бергер приступил к допросу очередных свидетелей.
Были выяснены чисто технические подробности, выслушаны показания пассажиров судна, на котором плыл Бакстер…
Затем настал черед судебных экспертов. Заключен ние экспертизы гласило: багровые пятна на лодке Джека Джилли и на лезвии ножа — это пятна человеческой крови.
Мейсон обратился с вопросом к последнему из экспертов:
— Когда именно проводилась экспертиза?
— Девятнадцатого июня.
— А значит, кровавые пятна находились на вышеупомянутых предметах уже по меньшей мере десять дней или даже две недели?
— Да, я так полагаю.
— И на лодке и на ноже?
— Да.
— А могли эти пятна оказаться там еще раньше?
— Могли.
— К примеру, месяц назад?
— Вполне возможно.
— Значит, вы не можете точно сказать, когда пятна очутились на лодке? Вы опираетесь лишь на слова свидетеля Джека Джилли?
— Да.
— А вам известно, что Джек Джилли ранее был осужден за лжесвидетельство?
Свидетель явно занервничал.
— Протестую! — воскликнул Гамильтон Бергер. — Вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу!
— Протест принимается. Суд просит защитника ограничиться вопросами, имеющими отношение к экспертизе и профессиональной квалификации свидетеля.
— У меня все! — На губах Мейсона мелькнула довольная усмешка.
Следующего свидетеля обвинения звали Макс Даттон. Он прилетел из Брюсселя по просьбе окружного прокурора. Свидетель сообщил, что занимается идентификацией драгоценных камней. В его систему входит изготовление точных копий наиболее дорогих экземпляров. Причем в основе лежат микроскопические измерения граней, углов, малейших трещинок или изъянов. Даттон заявил, что у него имеется список моделей, выполненных таким способом.
Выяснилось, что в свое время Манро Бакстер поручил Максу Даттону сделать для него копии нескольких крупных брильянтов. Даттон получил брильянты по почте. Камни лежали в небольшой коробочке, на которой был написан адрес парижского филиала «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней».
Макс Даттон тщательно исследовал брильянты, обнаруженные полицией в конторе Джефферсона, и установил, что десять камней абсолютно идентичны тем, которые он копировал по поручению Манро Бакстера.
— Прошу вас, свидетель в вашем распоряжении, — Гамильтон Бергер насмешливо улыбнулся защитнику.
— Ваша система идентификации драгоценных камней учитывает малейший опознавательный знак, мельчайшую трещинку?
— Да.
— В таком случае, сделать дубликат не так уж сложно?
— Ошибаетесь. Камень можно обточить до нужных размеров, подогнать все углы и грани… Но дефекты на камне не будут располагаться в соответствующих местах!
— А если удастся найти камень с точно таким же дефектом?
— Это все равно что спросить, можно ли сделать дубликат отпечатков пальцев, если удастся найти человека с точно такими же папиллярными линиями.
— Вы готовы заявить под присягой, что ваша система идентификации драгоценных камней столь же надежна, как и система идентификации людей на основе дактилоскопии?
Свидетель на секунду заколебался, потом ответил:
— Ну… не совсем.
— Это все, что мне хотелось знать, — поклонился Мейсон. Глаза его смеялись. — Больше вопросов у меня нет.
Судья Хартли объявил перерыв в заседании суда.
Мейсон начал укладывать бумаги в папку. Публика устремилась к выходу. И тут из толпы вынырнул Уолтер Ирвинг. Он приблизился к столику адвоката и кротко улыбнулся.
— Кажется, я должен перед вами извиниться… — пробормотал он.
— Вы мне ничего не должны, — холодно ответил Мейсон. — И запомните: я тоже ничего вам не должен.
— Разумеется. Все равно, я прошу у вас прощения. И еще я хотел сказать, что эта Мэй Джорден — бессовестная лгунья. Я почти уверен, что именно она подкинула нам брильянты… А та захватывающая сцена в конторе— сплошная выдумка. Когда мы вернулись с обеда, ее давно и след простыл. Сделала что хотела и смылась. Мы можем это доказать, господин адвокат! Судите сами, как нагло она врет. И никаких брильянтов я ей не давал! — с жаром продолжал Ирвинг. — И не приказывал держать язык за зубами. Теперь я припоминаю, что видел ее на вокзале. Она встречала Дэвида, вешалась ему на шею… Эта девица ведет крупную игру! Однако боюсь, что за ней стоит какая-то могущественная преступная организация. Им удалось надуть даже окружного прокурора.
— Вот именно, — проворчал Мейсон. — А кстати, где вы были? — неожиданно добавил он.
— В Мексике. Я хотел дать вам возможность бросить на меня подозрение…
