Напрашивается следующий вывод: нам не следует оглядываться прошлое и искать какую-то значимость в нескольких неотвратимых событиях, которые кажутся необычными. Это подход пирамидологов и гадателей на чайных листках. Каждый узор дождевых капель на мостовой уникален. Мы не хотим сказать, что если один из таких узоров изобразит ваше имя, то удивляться здесь будет нечему, однако если бы ваше имя было написано в полночь на мостовой Пекина времен империи Мин, никто бы этого и не заметил. Оценивая значимость, мы должны смотреть не на прошлое, а на те события, которые могли произойти вместо него.
Каждое событие уникально. И пока мы не отнесем конкретное событие к какой-либо категории, мы не сможем понять, в каком контексте его нужно рассматривать. А пока мы не знаем контекст, мы не сможем оценить вероятность события. К примеру, если мы возьмем пространство событий, состоящее из всех возможных кодов ДНК, то сможем рассчитать вероятность того, что какой-то человек будет обладать точно такой же ДНК, что и вы — и эта вероятность практически равна нулю. Однако было бы глупо на основании этого полагать, что ваше существование невозможно.
Глава 35. Кровожадные ящерицы все еще здесь
«Будущее за ящерицами», — сказал Чудакулли. — «Это очевидно».
Прошло еще несколько дней. Вездескоп был настроен на кучу листьев и гниющей растительности неподалеку от берега реки. Над Главным Философом нависали тяжелые тучи угнетенности, а у Декана под глазом красовался синяк. Война между сушей и морем только что достигла крайней стадии.
«Маленькие переносные моря», — заметил Думминг. — «Знаете, я раньше и не думал о них с этой точки зрения».
«Яйцо остается яйцом, как не крути», — сказал Чудакулли. — «Послушайте, вы двое, чтобы больше при мне таких драк не устраивали, ясно?»
Главный Философ потрогал свой кровоточащий нос.
«Од бедя спровоцировал», — пожаловался он. — «Как ди глядь, бой дос похож на побидор».
«Собственный океан, наполненный едой», — проговорил по-прежнему завороженный Думминг. — «Спрятанный в куче… ну, компоста. Который еще и греется. Это прямо как личное солнце».
Маленькие ящероподобные создания, вылупившиеся из яиц в куче, сползали и соскальзывали с берега в воду. Их ясный взгляд выражал надежду. Первых их них моментально слопал большой самец, притаившийся в водорослях.
«Хотя матерям стоит немного поучиться уходу за новорожденными», — заметил Чудакулли. — «Интересно, а будет ли у них время на то, чтобы научиться? И откуда они вообще знают, как это делать? Кто им это объясняет?»
Волшебники снова впали в уныние. Теперь начало почти каждого дня было именно таким. Казалось, новые создания появлялись случайным образом и уж точно не так, как было нарисовано в какой-то книжке. Если одни существа превращались в других, и никто не видел, как это происходит, то почему первоначальные существа оставались самими собой? Если жить на суше так здорово, почему в морях до сих пор есть рыба?
Умеющие дышать воздухом рыбы, которых видел Ринсвинд, все еще встречались — они прятались в болотах и на грязевых пляжах. Все менялось, но в то же время оставалось неизменным.
И если гипотеза Думминга о том, что одни существа действительно превращаются в других, содержала в себе хоть какую-то долю правды, то возникала угнетающая мысль: в мире полным-полно трусов, которые вместо того, чтобы оставаться на своем месте и жить полной жизнью в океане, болоте или где-то там еще, убегали, лишь бы спрятаться в каком-нибудь убежище и отрастить ноги. Те рыбы, которые вышли из воды, честно говоря, были настоящим позором своего вида. Они все время кашляли, как курильщик, недавно завязавший со своей вредной привычкой.
И во всем этом, как говорил Чудакулли, не было никакой цели. Жизнь переместилась на сушу. Согласно книге по эволюции, должны были появиться огромные ящерицы. Но никто, казалось, не прикладывал серьезных усилий. Как только они чувствовали себя в безопасности, все остальное тут же переставало их волновать.
Ринсвинду, который в этот момент отдыхал, сидя на камне, это в общем-то нравилось. В растительности рядом с его камнем слышалось сопение крупных животных — в целом своей формой и внешним видом они напоминали маленьких тощих гиппопотамов, сконструированных дилетантом, да к тому же в темноте. Они были волосатыми. А еще они кашляли.
Существа, которые вели себя достаточно по-жучиному, чтобы их можно было считать жуками, неторопливо ползали по земле.
Думминг предупредил его, что материки снова пришли в движение, поэтому Ринсвинд на всякий случай крепко держался за камень.
Самым же лучшим было отсутствие какого-либо видимого мышления. Ринсвинд был уверен, что от ума ничего хорошего ожидать не стоит.
Несколько последних недель в Плоском Мире оказались довольно информативными. Опытным путем волшебники смогли обнаружить несколько десятков зарождающихся цивилизаций, или, по крайней мере, популяций, члены которых задумывались не только о том, где добыть пищу. И что с ними стало? ГЕКС утверждал, что одна цивилизация кальмаров обитала в холодных водах на большой глубине. В остальном же лед и пламя настигли как умных, так и глупых в одно и то же время. Возможно, в этом был какая-то скрытая мораль.
В воздухе возникло мерцание, и перед Ринсвиндом предстали полдюжины призрачных фигур.
Ими оказались бледные и расплывчатые изображения волшебников. На их то и дело вспыхивали серебристые линии, и время от времени они мерцали.
«Запомните», — сообщил приглушенный голос Думминга. — «На самом деле вы все еще находитесь в здании ИВМ. Если вы начнете медленно идти, ГЕКС попытается перенести ваши ступни на уровень земли. Вы можете передвигать предметы — до какой-то степени, но фактическое воздействие осуществит ГЕКС…»
«Мы сможем есть?» — спросил Главный Философ.
«Нет, сэр. Потому что вашего рта здесь нет».
«А чем же я тогда говорю?»
«Остается только гадать», — дипломатично заметил Думминг. — «Мы слышим вас, потому что наши уши находятся в ИВМ, а звуки этого мира вы можете слышать, так как ГЕКС формирует для вас их аналоги. Не беспокойтесь на этот счет. Через какое-то время вы будете чувствовать себя вполне естественно».
Призрак Декана пнул землю под ногами. Спустя долю секунды, в разные стороны полетели кусочки почвы.
«Поразительно!» — довольно воскликнул он.
«Прошу прощения», — обратился Ринсвинд.
Они обернулись.
«А, Ринсвинд», — сказал Чудакулли таким тоном, которым обычно говорят «Вот те раз, дождик пошел». — «Это ты».
«Да, сэр».
«Как видишь, господин Тупс придумал, как ГЕКС может управлять несколькими костюмами виртуального присутствия. Так что мы решили спуститься сюда, чтобы самим ощутить аромат роз».
«Сэр, розы появятся только через несколько миллионов лет», — вмешался Думминг.
«Уныло как-то, да?» — заметил Преподаватель Современного Руносложения, оглядевшись вокруг. — «Ничего особенного не происходит. Столько жизни вокруг, но она просто слоняется без дела».
Чудакулли потер руки.
«Ну что же, сейчас мы ее расшевелим», — сказал он. — «Пока мы здесь, мы заставим время двигать в ускоренном темпе. Несколько толчков в нужном месте — вот то, что нужно этим созданиям».
«Путешествие во времени — не особенно веселое занятие», — заметил Ринсвинд. — «Обычно ты оказываешься под вулканом или на дне моря».
«Увидим», — твердо заявил Чудакулли. — «С меня хватит. Посмотрите на тех водянистых тварей вон там». Он сложил руки рупором и прокричал: «Жизнь в море для вас недостаточно хороша, да? Решили, значит, сбежать? Что, мамочка из дома выгнала?[102]». Опустив руки, Чудакулли сказал: «Ладно, господин Тупс, пусть ГЕКС перенесет нас на, мм, 50 миллионов лет вперед… стоп, что это было?»
За горизонтом послышались раскаты грома.
«Наверное, очередная комета», — мрачно заявил Ринсвинд. — «Обычно, как только все устаканится, прилетает одна из них. Думаю, она упала в море. Приготовьтесь к цунами». Он кивнул пасущимся животным, которые ненадолго подняли головы.
«Декан считает, что благодаря таким каменным бомбардировкам жизнь в этом мире приобрела высокую устойчивость» — сказал Чудакулли.
«Что ж, разумная точка зрения», — согласился Ринсвинд. — «Однако в скором времени волна размером с Университет смоет этот пляж на вершины вон тех гор. Затем, я думаю, проснутся местные вулканы… снова… так что стоит быть готовым к идущей с другой стороны волне лавы размером с целую страну. После этого, вероятно, пойдут дожди, которыми можно травить медь, а за ними последуют несколько лет похолодания и такого плотного тумана, что его можно будет резать на куски». Он хмыкнул. «То, что тебя не убивает, может обеспечить тебе серьезную головную боль».
