и сам Дон Кон Рабиа.
— За принцессу я бы не беспокоился, говорят, у неё характер ангела. А вот что до сиятельного Дона…
— Т-с-с-с… Ни слова больше. Иначе нам не сносить головы. И стены имеют уши. Особенно в королевском замке.
«Стены не стены, а я вас слышал», — подумал Владик, убегая по коридору, ведущему невесть куда. Потом была ещё лестница, потом снова коридор. Короче говоря, он заблудился. Хотя заблудиться можно, если ты хотя бы теоретически знаешь дорогу. А в незнакомом месте, куда ни иди, ты всё равно плутаешь.
В итоге он упёрся в высокую дверь. Это была не та скромная маленькая дверка у них дома на кухне. И даже не дубовая дверь с железными полосами, через которую он проник в замок. Нет, это была высокая гладко полированная дверь с вырезанным на ней тонким узором и сияющими медными ручками. Нужно было хорошенько подумать, прежде чем открывать такую дверь. Но Владику надоели эти бесконечные коридоры, он просто потянул дверь на себя…
Перед ним открылся обширный зал, наполненный людьми. Да не просто людьми. Это были сплошь расшитые камзолы, мечи, шпаги, шёлковые и бархатные платья, алмазные украшения, рассыпавшие вокруг цветные искры. Доносился мягкий, обволакивающий голос:
— В этот счастливый день мы как божественный подарок принимаем принцессу, которая вновь ступила под своды родительского замка.
Владик не выносил роль стороннего зрителя, он всегда предпочитал быть в первых рядах и потому стал протискиваться сквозь толпу нарядных дам и господ. Неожиданно для самого себя он чуть не выскочил к подножью трона. А на троне сидела… нет, не сидела, сидят на кухне на табуретке. А на троне восседала Вероника!
Как показалось Владику, Вероника его заметила сразу, но отчего-то не подала виду. Как он ни пытался привлечь её внимание, Вероника больше на него не смотрела, а наоборот, стала переглядываться с толстоватым парнем в курточке и штанах в обтяжку. Но худшее открытие ещё только ждало Владика — в господине, произносившем речь, он узнал того самого типа, который напустил на него свою охрану. Он был, как и тогда, весь в сером, и произносил речь умильным голосом, так что даже слёзы стояли у него в глазах. Но он не забывал обшаривать взглядом зал, чтобы видеть реакцию на свои речи. И, конечно, серый господин же заметил Владика. Он только на мгновение задержал на нём свой колючий взгляд, и Владик мгновенно подумал, что этот тип может его узнать! Нужно было срочно давать тягу. И Владик нырнул обратно в толпу.
Он снова оказался в длиннющем коридоре. Сновали какие-то господа, один или два раза ему велели убираться обратно на кухню.
Наконец он оказался в пустынном крыле замка. И именно в этот момент он налетел на какого-то пухлого парня, одетого как клоун. На нём были штаны в обтяжку, одна половина из которых была синяя, другая красная, и такой же двуцветный камзол. Хуже всего были его башмаки с загнутыми носами. Как можно в таких ходить и не навернуться? Владик вгляделся — это был тот тип, на которого смотрела Вероника и который толкнул его в спину!
Владик, видимо, тоже парню не приглянулся, потому что тот презрительно оглядел его с ног до головы и сообщил:
— Бродягам сюда нельзя.
Владик знал людей, которые пострадали за гораздо меньшие проступки, чем этот придурок. Скажем, один балбес из параллельного класса собирался оторвать крылышки жуку, а Вероника возражала против этого, причём возражала так энергично, что их родителей вызывали школу, а несчастный олух ещё полгода обходил её стороной.
Но то был какой-то жук, а тут самого Владика практически обозвали бродягой. И, хотя это было недалеко от истины, ибо попал он в эту необычную страну каким-то диким образом и у него не было пристанища как у натурального бродяги, прощать подобные оскорбления не пристало. Сегодня тебя обозвали бродягой, и ты не ответил, а завтра что? Еду начнут отнимать?
И Владик, не откладывая дела в долгий ящик, вступил в дискуссию, иными словами, боднул обидчика в грудь, и оба они покатились по полу. Схватка шла с переменным успехом, то один, то другой из противников возил другого спиной по полу, и продолжалось это до тех пор, пока над ними не прозвучал зловещий тихий голос:
— Чем заняты, молодые люди?
Владик и его противник мгновенно вскочили на ноги.
Перед ними стоял Дон Кон Рабиа. Сложив перед собой руки, он с сожалением начал:
— Сколь прискорбно видеть, как в наши времена, когда весь народ пребывает в величайшей радости в связи с обретением вновь нашей горячо любимой принцессы…
— Бежим!
Противник Владика выкрикнул это и бросился прочь. Владик последовал за ним. Они бежали уже надоевшими Владику переходами и залами, пока наконец не остановились. Тяжело дыша, они стояли, прислушиваясь, нет ли погони. Погони не было. Да и трудно было представить, чтобы противный мужик в сером стал бы за ними носиться.
— Хорошо, что удрали. Это был …
— Знаю, Дон Кон Рабиа. Он как-то раз своих охранников на меня напустил. Я в него камнем кинул.
— А ты что?
— Удрал.
Парень с уважением посмотрел на Владика.
— Тебе надо переодеться. А то ты как… Ну, в общем, не для королевского замка. Пошли.
По дороге парень сообщил, что его зовут Жан, что он сын фрейлины принцессы, что сегодняшнее торжество устраивали так срочно, что весь двор сбился с ног. Вдруг остановившись, он схватил Владика за руку и уставился почему-то в потолок:
— Ты видел принцессу?
Владик мгновение колебался — за вопросом мог таиться подвох. Нет, говорить, что принцессу он не только видел, но и знает с момента своего рождения, было рано.
— Видел.
— Как она тебе?
— Принцесса как принцесса.
Жан вспыхнул и выпустил руку Владика.
— Не смей так говорить! Она прекрасна, как… В общем, прекрасней всех! Или ты так не считаешь? Если бы мы были старше, я бы вызвал тебя на поединок! Но я и так могу снова тебя отлупить!
«Ещё один придурок», — Владик с опаской посмотрел на Жана. Кто из них кого отлупил — вопрос был более чем спорный. Владик точно помнил, что успел пару раз довольно удачно лягнуть своего будущего друга. Но устраивать из-за этого спор… А что касается Вероники, то если кто-то считает, что его сестра прекрасней всех на свете, то и слава Богу. В конце концов Владик и сам так считал.
— Прекрасней, прекрасней. Доволен?
Жан мгновенно успокоился.
— Да.
Они вошли в небольшую, довольно скромно обставленную комнату,
