говорил, и говорил, и говорил. Казалось, он никогда не замолчит. Он рассказал историю всего королевства, которое, как выяснилось, называлось Тулуза, и простиралось оно от Бискайского залива на западе до Средиземного моря на Востоке. Это было совсем не то, чему Веронику учили в школе. Не то чтобы она была большим любителем географии, но всё-таки помнила, что в учебнике Тулуза была столицей Лангедока, одного из южных регионов Франции. А то, что Кон Рабиа называл Тулузой, покрывала ещё и часть регионов Испании и Италии.
За её спиной прозвучало почтительное:
— Ваше высочество.
Может, он это выдумал? Но для чего? Судя по тому, что он рассказывал, Тулуза, да что Тулуза, вся Европа развивалась совсем не так, как их учили на уроках истории.
— Ваше высочество.
Только этих загадок ей не хватало. А ещё все эти речи Кон Рабиа о придворном этикете, об обязанностях принцессы, о том, что верить нельзя никому, кроме него…
— Ваше высочество.
Вероника очнулась от своих мыслей и обернулась. Камеристка робко смотрела на неё.
— Я могу помочь вам приготовиться ко сну?
— Зубная щётка и полотенце есть?
Камеристка поперхнулась.
— Зубная щётка? Мы не причёсываем зубы.
«Господи, куда я попала?» — подумала Вероника.
— Тогда ничего не надо. Надеюсь, мылом вы пользуетесь? Оставь мыло и кувшин с водой.
— Я должна помочь вам раздеться.
Вероника сквозь зубы ответила:
— Сама как-нибудь управлюсь.
— Но, ваше высочество, положено, чтобы я вам помогала. И утром, и вечером.
Вероника круто развернулась к камеристке.
— Ты не слышала, что я сказала?
Камеристка замерла, вытаращив от испуга глаза. Веронике стало жалко её.
— Ладно, извини, я сама лягу спать.
Услышав извинения из уст принцессы, камеристка выпучила глаза ещё больше.
Вероника повысила голос:
— Господи! Ты так и будешь тут всю ночь торчать?
В тот же момент камеристки не стало. Она как будто испарилась. Было похоже, что она просочилась сквозь дверь.
«Нехорошо получилось», — подумала Вероника. «Вошла в роль. Принцесса несчастная. Уже покрикивать начала. И главное, нашла на кого собак спускать. Девчонка-то точно к моим бедам никакого отношения не имеет».
Вероника прижалась лбом к тёплому витражному стеклу окна. Среди пурпурных, зелёных, молочных, медово-золотых стёклышек одно было полупрозрачным. Через него был виден лежавший внизу город, на который опускалась синяя мгла ночи. Ей не были видны две небольших фигурки, направлявшиеся по переулку от городской ратуши, то есть здания, где заседал городской совет, к замку…
Королевский замок — это что-то вроде тюрьмы. Туда по доброй воле лезут либо те, у кого совсем нет мозгов, либо те, у кого там сестра.
Владик.
— Кузьма, как мы в замок попадём?
— Пацан, не дрейфь. Ты со мной. Значит, всё будет в порядке.
Владик и Кузьма шагали по вечернему городу.
— Хорошее дело, не дрейфь. Там охрана, и стены — во!
— Для кого охрана, а для кого старые боевые друзья.
Кузьма снова стал цыкать зубом. Владик покосился на него:
— У тебя дырка? К врачу сходи.
— Отстань. Тут врачи такие — они только одно лечение знают — выдерут зуб и привет.
Они подошли к воротам замка. Массивный дубовый мост на тяжёлых цепях ещё не был поднят, около него неподвижно замерли часовые с алебардами. Кузьма кашлянул и гаркнул изо всех сил:
— Вилли! Вилли, старый пьяница, выходи!
«Сейчас нас будут бить», — отрешённо подумал Владик. Надо же было попасть в компанию к этому скандалисту.
Часовые без выражения смотрели на Владика и его спутника. Кузьма ещё пару раз проорал своё обращение. Владик потянул его за полу куртки.
— Пошли отсюда. А то нас сейчас…
Но тут раздался голос, как удар грома:
— Это кто там орёт? Мне спуститься, чтобы надрать тебе…?
Конец фразы потерялся в темноте. Голос доносился сверху, из башни. Кузьма толкнул Владика — мол, я же говорил! И гулко завопил в ответ, задрав голову:
— Вилли, это я, Крис! Спускайся, спускайся, посмотрим, кто кому намнёт бока!
— Эй, солдаты, гоните этого бродягу! А если не послушает — саданите его алебардой!
— Пацан, за мной!
Кузьма бросился прочь от замка. Владик бежал за ним следом, удивляясь прыти Кузьмы — он казался толстым и старым, а бегал как заяц.
Наконец они остановились. Громада замка высилась в некотором отдалении. Владик отдышался и решил высказаться:
— «Пацан не дрейфь!», «Ты со мной!» И что? Нас чуть не убили!
Кузьма бодро отозвался:
— И убили бы! У них дисциплинка — ого! Вилли порядочный командир! Его слово — железо! Сталь! Если он велит солдату садануть алебардой — тот непременно саданёт! Отца родного не пожалеет! И нас бы в капусту порубили — будьте-нате!
— Можно узнать, чему ты радуешься? Ты же обещал, что нас в замок пропустят!
— Фу, хорошо пробежались! Теперь закусить недурно бы.
Владик давно заметил манеру Кузьмы не отвечать на неудобные вопросы — он их как будто не слышал. Но он успел понять и другое — если Кузьма решил поесть, спорить бесполезно. Он не успокоится, пока не окажется за столом с тарелкой жареного мяса и кружкой вина.
Они сидели в уже знакомом трактире.
— И что теперь? Нет, скажи, что мы будем делать? Вероника — там, мы — здесь!
— Пацан, не нуди. Живи моментом.
— Каким моментом?
— Нынешним моментом! Вот этим самым! Перед тобой тарелка с мясом! Кружка с вином!
— Это у тебя с вином, у меня с водой.
— Пусть с водой! Но это тоже неплохо! Подумай о тех, кто волей судьбы сейчас в пустыне и молит Бога хотя бы о капле воды! А у тебя целая кружка!
— Что ты несёшь? Какая пустыня? У меня от тебя в голове гудит!
— Пацан …
Кузьма не договорил, поперхнувшись мясом — на его спину опустилась могучая рука в кожаной перчатке. Гул раздался такой, как если бы здоровенный бык боднул пустую дубовую бочку.
Предвидя скандал, а может, даже и потасовку, посетители трактира ринулись к дверям. А пузатый колбасник попытался выбраться через окно, но застрял и беспомощно повис, боясь привлечь к себе внимание просьбами о помощи и только тихонько поскуливая.
Кузьма взревел, поднимаясь на ноги:
— Какого лешего…?!
Через мгновение он обнимался с таким же грузным и мощным мужчиной в замшевой куртке и с мечом на боку.
— Ах ты, дьявол! Пугать меня надумал?!
— А ты что же, явился на ночь глядя?! Орал под стенами королевского замка, как раненый вепрь? Думал, я всё брошу и понесусь к тебе? Служба есть служба!
— А я
