– Вот так, моя дорогая, присядь, не волнуйся, – приговаривала она, вручая Темани рукопись. – Открой с самого начала и ознакомься.
Сразу после титульного листа были вклеены несколько страниц, содержавших предложения по изменению сюжета книги. Чем далее Темань читала, тем омерзительнее становилось у неё на душе... Составители этих рекомендаций потрудились очень основательно, всё тщательно продумав, но при этом полностью перелицовывали и переворачивали с ног на голову первоначальный замысел автора. Жестокая правительница выходила суровой, но справедливой, а заговорщики – коварными негодяями, получившими в итоге по заслугам.
– Твою книгу можно издать, – сказала Дамрад. – Но, конечно, после некоторой доработки. Что и как нужно доработать – перечислено здесь.
– Я лучше предпочту вовсе отказаться от издания, государыня, – сказала Темань, с болью закрывая рукопись и откладывая в сторону.
– Почему, несравненная моя? – Дамрад, присев у её колен, завладела её пальцами и принялась щекотать их дыханием и губами.
– Потому что это будет уже не моя книга, а... А что-то совсем другое, – выдавила Темань, пытаясь высвободить руки. – Не надо, Владычица, прошу тебя...
– И всё-таки не спеши, подумай. – Дамрад снова придвинула к ней рукопись с вклеенными листками. – Твоей издательнице я отдала распоряжение принять книгу безоговорочно, если автор последует данным нами советам.
«Боюсь, с этим издательством придётся порвать отношения», – хотела сказать Темань, но удержала слова за сжатыми губами. Ей даже не хотелось прикасаться к рукописи – осквернённой, изуродованной, загубленной. Труп да и только... Труп собственного детища, над которым она провела столько часов, отнимая драгоценное время у сна, тратя силы и рождая его в муках – словесных и душевных. Почти два с половиной года работы... И теперь – всё кончено. Не будет ничего. Никогда читатели не коснутся этих страниц, не пробегут глазами по этим строкам и не задумаются над всем, что автор вложил в этот труд. Помертвевшая, каменная, бесчувственная сидела Темань, даже не замечая, что Дамрад стоит перед нею. Что ж, Владычица могла торжествовать...
Поднимаясь на ноги, Темань пошатнулась: круговерть книжных полок понеслась вокруг неё с шёпотом и шелестом страниц, голову накрыл звенящий колпак дурноты, кровь отлила от щёк.
– Дорогая моя! – воскликнула Дамрад, подхватывая её. – Ты так бледна... Тебе нездоровится?
– Вероятно, это от голода, – пробормотала Темань безучастно. – Я несколько дней пила только отвар тэи... Пустяки, государыня, пройдёт.
– Нет, это непорядок, – тут же озаботилась Дамрад. – Я не отпущу тебя, пока ты не подкрепишь силы как следует.
Она велела подать поздний завтрак в маленькую гостиную с огромным камином. Огонь жарко пылал, мерцая на резных завитках инкрустированного янтарём столика, но не мог согреть холодных рук Темани. Холод охватил её целиком, даже сердце словно схватилось морозным, мерцающим налётом инея. Завтрак был добротным и плотным: яйца всмятку, булочки с маслом и жареным сыром, копчёная грудинка и пирожные к отвару тэи – всё вкусное, самое свежее, поданное в белоснежной с золотыми узорами посуде. Усадив Темань за стол, Дамрад присела рядом, и под её пристальным взором гостье пришлось через силу, давясь, протолкнуть в себя немного еды. После завтрака Владычица повела её в дворцовую оранжерею, где в тепле и искусственном свете вызревали круглый год свежие фрукты и благоухали цветы.
– Мы не обсудили ещё один немаловажный вопрос, – молвила Дамрад, шагая по посыпанной песком дорожке. – А именно – последствия твоего поступка, дражайшая моя Темань.
Казалось, нутро Темани и так вымерзло, и ничто живое там уже не могло шелохнуться, а всё же сердце ёкнуло, и побежали мурашки по измученному напряжением позвоночнику. Что могло быть хуже загубленного на корню, убитого детища, потерянной книги? Темани уже и жизни было не жаль, и призрак тюрьмы-крепости, в которой она побывала на свидании у матушки, не пугал её сквозь толщу усталой пустоты и равнодушия... Но всё же кольнуло что-то в груди, и её рука дрогнула. Дамрад с усмешкой накрыла её ледяные пальцы ладонью.
– Да, прекрасная моя Темань, такой поступок не может оставаться безнаказанным. А как ты хотела, голубушка? Впрочем, я согласна простить тебя, если ты проявишь чуть больше благосклонности, чуть больше ласки...
Уста Дамрад щекотали дыханием и словами скулы Темани, не касаясь, впрочем, кожи. Нечему было отзываться в её душе, порванные струны смолкли, но глухая боль рвалась стоном из груди, а зубы стискивались. Легонько, почти невесомо гладя её щёки, Владычица приглушённо-бархатно дышала в губы Темани:
– Да, признаю, красивые женщины – моя маленькая слабость... Но одной лишь красоты мало, чтобы покорять. Нужна ещё «начинка» вот здесь, – Дамрад коснулась пальцем виска Темани. – И она у тебя есть. Знаешь, если говорить о твоём творчестве, то тебе особенно удаются чувственные места... Ну, ты понимаешь, о чём я. – Высокомерные губы Дамрад чуть изогнула сладострастная усмешка, большой палец скользнул по подбородку Темани. – Они разжигают вожделение. Читать их для меня – всё равно что опосредованно прикасаться к тебе самой. Но эта твоя бунтарская книга... Она и злит, и возмущает, и заставляет меня испытывать ещё большее влечение. Ты оказалась не так проста, несравненная моя... Ты будоражишь все мои чувства, кружишь мне голову! Мне хочется смаковать тебя по глоточку, по словечку, медленно и вдумчиво.
– Государыня, у меня есть супруга, – глухо проговорила Темань, отворачивая лицо.
– Супруга, которая тебя, увы, совсем не ценит так, как должна бы! – Дамрад настойчиво заглядывала ей в глаза, вгоняя в оцепенение чёрным холодом зрачков. – И часто пренебрегает тобой. А ты достойна восхищения, поклонения, обожания... Достойна быть первой и единственной!
– Боюсь, Владычица, твоя наследница не потерпит такого соперничества, – проронила Темань, пытаясь осторожно, вежливо высвободить руки, которые Дамрад сжимала в своих.
– Да, Санда несколько ревнива, – усмехнулась Владычица. – Но нет такого дела, которого я бы не могла уладить. И с ней как-нибудь утрясём, не сомневайся. Ну же!.. Что ты на это скажешь, прекраснейшая из женщин моего государства? Я ведь не о многом тебя прошу – всего лишь о капельке твоей ласки... Заметь – прошу, а могла бы приказать. – Дамрад значительно выгнула бровь с холодно-пристальным блеском в непроницаемой глубине глаз.
– Я должна подумать, Великая Госпожа, – только и смогла выдавить из себя Темань.
Мертвящее омерзение давило на её сердце. Дома Темань долго мылась, но ощущение грязи и скверны не покидало её... Над нею словно надругались на могиле дорогого, близкого друга. Даже не друга – ребёнка, которого она вынашивала два с половиной года, и которого Дамрад убила одним мановением могущественной руки. Боль потери гулко, как отзвук погребального колокола, гудела в душе, опустевшей и погрузившейся в зимний мрак. Исчезло время и пространство, неважна стала погода и пища... Темань сидела за письменным столом, уставившись на рукопись, которую ей всё-таки отдали – заставили взять назад. Титульный лист уродовала, словно выжженное клеймо, печать Дамрад и резолюция: «Доработать». Доработкой это можно было назвать лишь с намеренной издёвкой. Сделать предлагаемое со своей книгой Темань не могла, не находила в себе сил. Всё равно что убить собственной рукой...
Её остекленевший взгляд заблестел, скользнул в сторону горящего камина. Уж в самом деле, лучше убить. Взяв рукопись, Темань бросила её в огонь и расхохоталась. Безумный отсвет огня плясал в её зрачках, блестел на клыках, заливал золотом растрепавшиеся светлые пряди...
Нет, она не сошла с ума, хотя в груди всё было мёртво, недвижимо. Оставались ещё черновики, но их Темань не стала уничтожать, махнув рукой. Главное, сгорела эта проклятая печать на титульном листе и эти ненавистные, чужеродные вклеенные листки с «советами по доработке». И страницы, к которым прикасались руки Дамрад, уже не были прежними – они стали нечистыми, словно засалившись, и даже строчки на них выли и хохотали оборотнями, насмехались над собственным автором, навсегда переродившиеся, чужие.
Темань бродила по пустому дому в халате, с неубранными волосами, струившимися по спине золотистым водопадом. Озябнув, закуталась в плед и велела подать чашку отвара со сливками, да погорячее. «Я должна подумать», – эхо собственных слов корёжило ей душу. Над чем думать? Уж лучше самой сигануть... следом за рукописью.
Впрочем, эту мысль Темань с содроганием отбросила, потирая пальцами шрамы. Она не верила, что Дамрад зайдёт настолько далеко, чтобы взять её силой: вряд ли Владычица захочет ссориться с Севергой, она сама говорила, что очень высоко ценит её. Такими кадрами, как Северга, не разбрасываются. Дамрад, прежде всего, правительница и думает об укреплении своей власти, а без надёжных слуг, на которых можно опереться, никакая власть не удержится.
