Я уставилась в окно, наблюдая за тем, как экипаж готовит борт к вылету. Чем дольше мы так сидели, тем сильнее я нервничала и, в конце концов, схватила Майлза за руку, когда заревели двигатели, и самолет начал движение.
– Ты в полной безопасности, – сказал он, наклонившись ко мне так, чтобы его могла расслышать только я. – Ездить по городу гораздо опаснее, чем летать на самолете.
– Да, спасибо. Но в данный момент я бы предпочла быть за рулем.
– Ты не всегда можешь все контролировать.
– Я не хочу всегда все контролировать. Только сейчас.
– Ты упрямая, – тихо усмехнулся он возле моего уха.
Я бы поспорила, но именно в это время самолет начал взлетать. Не знаю почему, но ощущать этот момент в таком маленьком самолете было намного ужаснее, чем в переполненном коммерческом лайнере, на котором мы недавно летали. Я повернулась к нему и зарылась лицом в его плечо, издав при этом слабый стон. Он развернулся, и моя голова соскользнула ближе к середине его груди, когда он свободной рукой прижал мою голову к себе.
Это был бы очень приятный момент, если бы я не была так напугана… и если бы он не смеялся.
Глава 7
Родители Майлза жили в Уэлсли, штат Массачусетс, менее чем в сорока минутах езды от центра Бостона. Их дом… Боже мой… у меня просто дух захватило, когда я впервые его увидела. Именно такого типа колониальный дом я и представляла себе, когда думала об особняках. Только он был раза в три больше, чем у меня в воображении, с разросшейся лужайкой, которую бы посчитали за целый парк в тех местах, где я выросла.
– Все в порядке, – сказал Майлз, когда мы подъехали к дому на внедорожнике, – можешь поглазеть. Большинство людей так и делают.
– Он впечатляет.
– Он является определением роскоши и богатства.
Я мельком взглянула на него, слегка позабавленная тем, что он так охарактеризовал дом своего детства. Он сидел глубоко в кресле машины, скрестив на груди руки, и выглядел словно ребенок, у которого вот-вот начнется истерика или вспышка раздражения. Мне хотелось протянуть руку и как-то его успокоить, но я не знала как. Я не понимала его нежелания увидеться с родителями, но полагаю, я не часто понимаю такого рода вещи, ведь у меня не было в этом личного опыта.
– Их не будет дома, когда мы прибудем, – сказал он. – Они, скорей всего, будут на каком-нибудь вечере. Наверное, до утра мы их не увидим.
– Твоих родителей?
– Да.
– Они же знают, что мы приезжаем, верно?
– Конечно.
– Тогда почему их там не будет?
– У них насыщенная общественная жизнь, Райли. И они не позволили бы чему-то такому обычному, как мой приезд, изменить их расписание.
В его голосе не было злости или обиды. Лишь констатация факта, которая разбила мне сердце. То обстоятельство, что он был прав в своих предположениях, только ухудшило ситуацию. Мы вошли в дом, и единственным человеком, который поприветствовал нас, был пожилой дворецкий. Он вежливо, но отрывисто сказал, какую комнату нам выделили на время нашего пребывания, и с поклоном покинул нас.
Теперь я знала, откуда взялись некоторые манеры Майлза.
– Пошли, – произнес Майлз, направляясь вверх по парадной лестнице, которая разделяла потрясающий широкий холл. Он был даже больше, чем моя спальня в доме тетушек. И весь в мраморе – стены, пол и потолок – с впечатляющей картиной, место которой явно в музее. Пока мы поднимались по лестнице, я продолжала крутить головой и даже повернулась на лестничной площадке, чтобы оглядеть все еще раз. С этой возвышенности вид был еще более поразительным.
Майлз схватил меня за руку и потянул за собой в длинный, широкий коридор, сворачивающий в другой, который вел в третий. Уверена, что я бы потерялась тут, если бы мне пришлось добираться до комнаты самой, но Майлз, похоже, точно знал куда идти. На следующем повороте он остановился перед двойными дверьми, ведшими в комнату, которая была… зеленой: драпировка в комнате, ковер, небольшой диванчик и кресло, примостившееся в углу, одеяло на кровати – зеленый цвет был повсюду. Даже полотенца в ванной, которые я заметила через еще одни двойные двери, тоже были зелеными. И не просто один оттенок зеленого, их было десятки: ярко-зеленый с желтоватым отливом, изумрудно-зеленый, бледно-зеленый, зеленый, как цвет трилистника и плюща – это угнетало.
– Твоей маме нравится зеленый цвет?
– У всех комнат аналогичная цветовая планировка. Обычно она устраивает меня в голубой, но, полагаю, на этих выходных ожидают также Лилу и ее мужа.
Я подошла к кровати и взяла подушку. Прижав ее к груди, села на постель. Майлз остался стоять в дверях, наблюдая за мной, пока не появился дворецкий с нашими чемоданами. Он сразу же развернулся и отошел с дороги, глядя на вошедшего мужчину с болезненным выражением лица. На секунду я задумалась: почему он не поможет бедняге, которому похоже было тяжело? Но я знала, что порой лучше поберечь гордость человека, чем предложить ему помощь. Я медленно училась этому в общении с тетушками. Они упорно продолжали увольнять сиделок, которых я им нанимала, чтобы те были с ними весь день, настаивая, что не нуждаются в помощи. Мне потребовалось некоторое время, но, в итоге, я позвонила маме Лизы и попросила ее просто заглядывать к ним пару раз в день. Возможно, они нуждались в своей свободе больше, чем мне всегда казалось.
После ухода дворецкого повисла неловкость. Майлз открыл свои сумки и начал распаковываться, и я последовала его примеру. Из-за того, что мы никогда по-настоящему не делили общее пространство, соответственно, в результате постоянно натыкались друг на друга. А когда я уже была готова переодеться в пижаму… я до сих пор не знала, где буду спать.
– Занимай кровать, – сказал Майлз, будто мог читать мои мысли.
– А как же ты?
– Я буду спать на диване.
Неловко. Я долгое время лежала без сна, прислушиваясь к нему в темноте. Сначала он молчал, издавая звуки только тогда, когда переворачивался на другой бок или старался пристроить свои длинные ноги на небольшом диванчике. Но затем он заснул, и до меня донеслось его тяжелое дыхание. Это странным образом успокаивало. И забавляло. Я замужняя женщина уже сколько – три, четыре месяца? И это первый раз, когда сплю в одной комнате с мужчиной.
Непорочная невеста. Каким-то образом я перевела это понятие на совершенно новый уровень.
***
Когда я проснулась на следующее утро, Майлз уже ушел. Я зашла в ванную комнату и залезла в душевую кабинку. Стены все еще были влажными после Майлза. Не представляю, как не проснулась от шума воды, бьющей по каменным стенам, но, тем не менее, это так. Только подумала о том, как он стоял тут, обнаженный… и сразу же голову заполнили картинки, вернув ощущение тепла от поцелуя, подаренного им в день нашей свадьбы. С тех пор мы ни разу не целовались – не считая, конечно, многочисленных поцелуев в лоб или в макушку, которые я получала от Майлза на людях – но я по-прежнему могла ощущать вкус его губ на кончике моего языка. Я говорила себе, что это просто плод моего воображения, что мой мозг интерпретировал тот единственный поцелуй во что-то, чем он на самом деле не являлся. Однако мне не удавалось полностью убедить в этом ту часть себя, которую охватывал внутренний трепет каждый раз, когда я думала о том моменте.
Я надела пару черных брюк и мягкую белую блузку и направилась вниз. Звук голосов вывел меня через лабиринт комнат к каменной веранде вдоль стены дома. Майлз сидел в компании высокой женщины с белыми волосами, мужчины с аккуратно подстриженной бородкой и Лилы. Лила заметила меня первой и встала, ее радушная улыбка позволила мне слегка расслабиться.
– Доброе утро, Райли, – сказала она, по-быстрому приобнимая меня. – Рада, что ты нас нашла. Много раз говорила маме, что гостям надо раздавать карту дома по приезду, но она отказывается.
– В этом нет необходимости, учитывая, сколько персонала таится в этих коридорах, – произнесла с добродушной улыбкой беловолосая женщина.
Майлз наблюдал, как Лила потянула меня к столу, жестом приглашая занять место рядом с собой.
– Это мой муж, Киган, и моя мама, Елена.
Киган привстал со своего кресла и склонился в подобии поклона, а Елена слегка наклонила голову. В ее глазах, так же как и у Джонатана днем ранее, читалось неприкрытое любопытство.
– Приятно познакомиться с тобой, Райли. Хотела бы я сказать, что мой сын много рассказывал о тебе, пока сидел тут, но не могу.
– Он скрытный человек, – сказала я, стараясь не обращать внимания на его пристальный взгляд в этот момент.
– Так и есть, – согласилась Елена. – Он всегда держал свои мысли при себе и ни с кем ими не делился, за исключением разве что Лилы. Эти двое всегда были не разлей вода.
– Думала, что до сих пор так и было, – произнесла Лила, – пока не узнала из бульварной прессы о его предстоящем бракосочетании, так что, возможно, мы уже не так близки, как раньше.
