– Думала, что до сих пор так и было, – произнесла Лила, – пока не узнала из бульварной прессы о его предстоящем бракосочетании, так что, возможно, мы уже не так близки, как раньше.
– Я бы так не сказал, – ответил Майлз. – Просто это был...
– ...бурный роман, – сказала я. – Ни у одного из нас не было реальной возможности поделиться новостями с окружающими.
– Если бы только мы все могли быть настолько спонтанными, – сказала Елена.
– Твои тети казались довольно благосклонными, – отметила Лила.
– Да. Они всегда желали для меня только счастья.
– А что насчет твоих родителей? – поинтересовалась Елена. – Какие чувства они испытывают по поводу всего этого?
– Мама… – начал Майлз, но я его перебила.
– Мои родители погибли, когда мне было пять.
– Ой, – воскликнула Елена, и ее красивые черты исказились сожалением. Я видела, от кого Майлзу, Лиле, и даже Роберту, досталась их внешность. Их мать была очень красивой. У ее зеленых глаз был тот же оттенок, что и у Майлза8, в них также удивительно ясно отображались эмоции, так что с легкостью можно было понять, о чем она сейчас думает. Даже мне было понятно, что она обижена и опечалена. Полагаю, это вызвано решением Майлза жениться без нее. И, кажется, она поняла, что я вижу это, потому что выражение ее лица немного смягчилось, когда она поймала на себе мой взгляд.
За столом повисла тяжелая пауза, ее нарушил приход служанки, которая принесла на стол поднос с выпечкой.
– Угощайтесь, – сказала Елена, обращаясь ко всем сидящим, но глядя при этом на меня. – Наш повар – удивительный пекарь.
Я взяла булочку с корицей и попыталась сдержать себя, прежде чем с моих уст бы сорвался громкий вздох после первого укуса. Это было божественно. Когда я подняла взгляд, я заметила, как Майлз наблюдает за мной. Редкая улыбка смягчила выражение его лица.
Разговор свернул на тему, которую я вряд ли могла поддержать. Кажется, они разговаривали о бизнесе. Я уловила, что Киган был каким-то руководителем в их семейной финансовой компании, но это все, что мне удалось разобрать. Через некоторое время Елена поймала мой взгляд и произнесла:
– Тебе еще не надоело?
Я не знала, что ответить. Она встала и, обойдя стол, взяла меня за руку, вынуждая подняться с кресла.
– Пойдем, разгуляем эту вкусную выпечку.
– Мама, ты уверена, что тебе стоит…
Она отмахнулась от Майлза.
– Я хочу познакомиться с твоей молодой женой, Майлз. Не мешай, хорошо?
Я оглянулась на него, когда она вела меня вглубь сада. Глядя на нас, он выглядел глубоко обеспокоенным, впрочем, как и Лила с Киганом. Из-за чего они так волновались? Полагаю, они не думали, что я скажу что-нибудь, что может ее расстроить, не так ли? Возможно, я и была женой по расчету, но уж точно не полной идиоткой и умела быть вежливой.
Сад был полностью террасирован, в отличие от той версии гораздо меньшей копии, раскинутого на заднем дворе дома, в котором я сейчас жила с Майлзом. Мы двинулись вниз по первому уровню, дойдя до второго с его дико пышной зеленью. Клюква и азалии, жимолость и горный лавр заполняли пространство этого уровня, окрашивая все в удивительные яркие цвета, несмотря на то, что уже был конец лета. Я протянула руку и дотронулась до лепестков календулы, вызвав у Елены легкую усмешку.
– Забавно, мой сын, похоже, женился на единственном человеке, которому нравится этот сад почти также сильно, как мне.
– Отчего же это забавно?
– Потому что я никогда не могла вытащить его в сад, когда он был ребенком. Он говорил, что ковырять сорняки и сажать новые саженцы – скучное занятие.
Я подумала о наполовину завершенном саде в Техасе, и теперь мне все стало понятно: он хотел создать что-то похожее на то, что сделала тут его мать, но потерял интерес где-то на полпути. И это предполагало усложнение отношений с матерью. Мне захотелось познакомиться поближе и узнать ее получше.
– Он очень о тебе заботится.
Я взглянул на нее.
– Вы так думаете?
– То, как озаряется его лицо, когда он говорит о тебе, показывает мне гораздо больше, чем он мог бы рассказать по телефону.
Я попыталась представить, как может озаряться лицо Майлза, но не смогла.
– Он сложный.
– Да, он такой. С ним не всегда бывает легко. Его отец был слишком строг к нему.
– Полагаю, все отцы такие.
– Да, но Джексон всегда был строже с Майлзом, чем с Робертом или Лилой. И это сыграло свою роль, – она слегка сжала мою руку, немного сбавив темп. – Лила – первенец, но Майлз был старшим из сыновей. Джексон думал, что готовит мальчика, как свою замену в бизнесе, чего в свое время не удалось сделать его отцу. Но что он действительно делал, так это отталкивал его.
Я вспомнила замечание Майлза о том, как он поступил в юридическую школу, но так и не сдал выпускной экзамен, потому что именно этого хотел его отец. Чем больше я слышала о мистере Торне, тем более интересно мне было встретиться с человеком, который смог вызвать в Майлзе эту непокорность и бунтарство.
– Мысли об этом разбивают мне сердце.
Голос у Елены, казалось, слабел с каждым пройденным шагом, а наш темп существенно замедлился, когда мы перешли на нижнюю террасу. Я думала, она медлит, чтобы насладиться цветами, но сейчас она так сильно цеплялась за мою руку, что стало очевидно – она очень утомлена прогулкой. Я заметила каменную скамейку в паре шагов от нас и осторожно повела ее к ней.
– Спасибо, – произнесла она мягко, присев на скамью и немного отодвигаясь, чтобы освободить место и для меня.
– Что с вами?
– Рак яичников.
Я ожидала, что она назовет что-то вроде инфекции, или анемии, или чего-нибудь незначительного, чего-то не опасного для жизни. Но она произнесла «рак» так, словно это что-то безобидное и несущественное.
Я полностью лишилась дара речи. Мне удалось выдавить из себя только: «Я сожалею».
– Не стоит, – сказала она, слегка тронув мое колено. – Я долго боролась и рада, что Майлза не было тут и он не наблюдал все это. Но сейчас меня устраивает мое положение.
Я подумала, может именно по этой причине мы здесь. Знал ли Майлз о болезни матери, когда просил выйти за него замуж? Может, отчасти, по этой причине ему так срочно понадобилась жена? Может он тем самым хотел успокоить свою мать, показать, что он остепенился и нашел удовлетворение в своей жизни? Или в этом было что-то еще, что-то более гнусное и низкое, чем это? Может он гнался за наследством или что-то в этом роде?
Я ненавидела, когда возникали такие мрачные мысли о нем, но, по сути, что я о нем знала?
– Все трое моих детей теперь остепенились, – сказала она, слегка задыхаясь. – Мой муж стал спокойнее и мягче. Возможно, Майлзу будет проще принять его извинения и вернуться домой. Все эти строительные дела – это просто бунт, его способ показать отцу, что он в состоянии добиться всего сам. Сейчас, сделав это, возможно, они смогут отбросить все разногласия и вернуться к тому, как все и должно быть.
– А как должно быть?
Елена пожала плечами.
– Всегда предполагалось, что Майлз освоит семейный бизнес по отцовской линии и однажды станет генеральным директором. Он поступил в юридическую школу, чтобы это помогло ему в будущем стать лучшим бизнесменом и открыло дорогу в политику, если у него когда-нибудь возникнет желание пойти тем путем. А потом, с появлением в его жизни Клэр и полным фиаско с Робертом… и начался весь этот хаос, – Елена покачала головой. – Я не могу винить Майлза в том, что он ушел. Кому бы захотелось наблюдать, как его будущее разворачивается для кого-то другого? В конце концов, он нашел кого-то лучше, чем на деле оказалась та девушка.
Что бы она подумала, если бы узнала правду? Но описанная ею картина была печальной; она показала мне Майлза в новом свете. Может, в итоге, он не был таким уж плохим парнем.
Елена сжала мою коленку.
– Думаю, что хотела бы подняться к себе и прилечь. Не могла бы ты помочь мне вернуться в дом?
– Конечно.
Глава 8
Тем вечером в доме устраивалась вечеринка. Я этого не знала, пока Лила вскользь не упомянула об этом за обедом. Мало того, что планировалась вечеринка, но, как оказалось, Майлз и я были на ней почетными гостями.
Я одевалась медленнее, чем когда-либо, сознавая в этот момент свое скромное воспитание. Я не могла выбросить мысли о Елене из головы: какой доброжелательной и красивой она была, несмотря на то, что боролась со смертельной болезнью. А Лила – она была веселой, чуткой и доброй, а ее глаза часто останавливались на лице Майлза, когда мы совместно наслаждались обедом. Она явно беспокоилась о нем, и я чувствовала, как она смотрит на меня в поисках какого-нибудь знака, что он в порядке, но я не знала, чем ей помочь. Я едва знала этого человека, которого называла своим мужем, а то, что знала, мне поведала его мать сегодня утром. Как я могла успокоить и заверить ее в чем-то, если даже не знала первопричину ее беспокойства о нем?
