аффекту, и следовательно, вещь, которая, как мы знаем, обладает тем
же самым, будет (по т. 15) косвенной причиной удовольствия или
неудовольствия. И следовательно (по пред.
469
кор.), хотя бы то, в чем она сходна с таким объектом, и не было
производящей причиной этих аффектов, тем не менее мы будем ее
любить или ненавидеть; что и требовалось доказать.
Теорема 17.
Если мы воображаем, что вещь, которая обыкновенно причиняет
нам неудовольствие, имеет что-либо сходное с другой вещью,
обыкновенно причиняющей нам столь же большое удовольствие, то
мы будем в одно и то же время и ненавидеть и любить ее.
Доказательство. Такая вещь (по предположению) сама по себе
составляет причину нашего неудовольствия, и (по сх. т. 13),
поскольку мы воображаем ее с таким аффектом, мы ее ненавидим;
но, поскольку мы воображаем помимо этого, что она имеет что-либо
сходное с другой вещью, обыкновенно причиняющей нам столь же
большое удовольствие, мы (по пред. т.) будем ее любить с такой же
степенью удовольствия. Следовательно, мы будем ее в одно и то же
время и любить и ненавидеть; что и требовалось доказать.
Схолия. Такое состояние души, возникающее из двух
противоположных аффектов, называется душевным колебанием,
которое поэтому относится к аффекту точно так же, как сомнение к
воображению (см. сх. т. 44, ч. II); и душевное колебание и сомнение
различаются между собой только по степени. Но должно заметить,
что в предыдущей теореме я вывел эти душевные колебания из таких
причин, которые составляют причину одного аффекта сами по себе, а
другого — косвенно. Я сделал это потому, что таким образом их
легче можно было вывести из предыдущего, а вовсе не потому, чтобы
я отрицал, что большинство душевных колебаний возникает от
объекта, составляющего производящую причину обоих аффектов.
Тело человеческое (по пост. 1, ч. II) слагается из весьма многих
индивидуумов различной природы, и потому (по акс. 1 после
леммы 3, следующей за т. 13, ч. II) со стороны одного и того же тела
может подвергаться весьма многим и различным действиям; и
наоборот, так как одна и та же вещь может находиться в различных
состояниях, то она может также и действовать на одну
470
и ту же часть тела многими, самыми различными способами. Отсюда
мы легко можем представить себе, что один и тот же объект может
быть производящей причиной многих противоположных аффектов.
Теорема 18.
Образ вещи прошедшей или будущей причиняет человеку такой
же аффект удовольствия или неудовольствия, как и образ вещи
настоящей.
Доказательство. До тех пор, пока человек находится под
действием образа какой-либо вещи, он будет смотреть на нее (по
т. 17, ч. II с ее кор.), как на находящуюся налицо, хотя бы она в
действительности и не существовала; он воображает ее прошедшей
или будущей только в том случае, если ее образ соединен с образом
прошедшего времени или будущего (см. сх. т. 44, ч. II). Поэтому
образ вещи, рассматриваемый сам в себе, будет одним и тем же, все
равно — относится ли он к прошедшему или будущему времени, или
к настоящему, т.е. (по кор. 2 т. 16, ч. II) состояние или аффект тела
будет одним и тем же, будет ли образ, служащий его причиной,
образом вещи прошедшей или будущей, или настоящей. А
следовательно, и аффект удовольствия или неудовольствия будет
одним и тем же, будет ли образ, служащий его причиной, образом
вещи прошедшей или будущей, или настоящей; что и требовалось
доказать.
Схолия 1. Я называю здесь вещь прошедшей или будущей
постольку, поскольку мы уже подверглись или подвергнемся
действию с ее стороны, поскольку, например, мы ее видели или
увидим, поскольку она нас подкрепляла или будет подкреплять,
причинила нам вред или причинит. В самом деле, поскольку мы
воображаем ее таким образом, постольку мы утверждаем ее
существование, т.е. тело наше не подвергается никакому действию,
которое исключало бы существование этой вещи, и следовательно
(по т. 17, ч. II), тело наше подвергается со стороны образа этой вещи
точно такому же действию, как если бы сама вещь была налицо. Но
так как люди, много испытавшие, большею частью колеблются
всякий раз, как смотрят на вещь, как на будущую или про-
471
шедшую, и крайне сомневаются в исходе такой вещи (см. сх. т. 44,
ч. II), то отсюда происходит то, что аффекты, возникающие из
подобных образов вещей, не так постоянны и весьма часто
нарушаются образами других вещей, пока людям не станет известен
исход дела.
Схолия 2. Из только что сказанного для нас становится понятно,
что такое надежда, страх, уверенность, отчаяние, веселость и
подавленность. А именно: надежда есть не что иное, как
непостоянное удовольствие, возникшее из образа будущей или
прошедшей вещи, в исходе которой мы сомневаемся; страх,
наоборот, есть непостоянное неудовольствие, также возникшее из
образа сомнительной вещи. Далее, если сомнение в этих аффектах
уничтожается, то надежда переходит в уверенность, страх — в
отчаяние, т. е. в удовольствие или неудовольствие, возникшее из
образа вещи, которой мы боялись или на которую возлагали
надежды. Далее, наслаждение есть удовольствие, возникшее из
образа прошедшей вещи, в исходе которой мы усомнились. Наконец,
подавленность есть неудовольствие, противоположное радости.
Теорема 19.
Кто воображает, что то, что он любит, уничтожается, будет
чувствовать неудовольствие, если же оно сохраняется, — будет
чувствовать удовольствие.
Доказательство.
Душа, насколько возможно, стремится
воображать то, что увеличивает способность тела к действию или
благоприятствует ей (по т. 12), т.е. (по сх. т. 13) то, что она любит. Но
то, что полагает существование вещи, благоприятствует
воображению, и, наоборот, то, что исключает существование вещи,
ограничивает воображение (по т. 17, ч. II). Следовательно, образы
вещей, полагающих существование любимой вещи,
благоприятствуют стремлению души воображать любимую вещь, т.е.
(по сх. т. 11) причиняют душе удовольствие. Наоборот, то, что
исключает существование любимой вещи, ограничивает это
стремление души, т.е. (по той же сх.) причиняет душе
неудовольствие. Таким образом, тот, кто воображает, что то, что он
любит, уничтожается, будет чувствовать неудовольствие и т.д.; что и
требовалось доказать.
472
Теорема 20.
Кто воображает, что то, что он ненавидит, уничтожается,
будет чувствовать удовольствие.
Доказательство. Душа (по т. 13) стремится воображать то, что
исключает существование вещей, которые уменьшают или
ограничивают способность тела к действию, т.е. (по сх. той же т.)
стремится воображать то, что исключает существование вещей, ею
ненавидимых. Поэтому образ вещи, исключающей существование
того, что душа ненавидит, благоприятствует такому стремлению
души, т.е. (по сх. т. 11) причиняет душе удовольствие. Таким образом
тот, кто воображает, что то, что он ненавидит, уничтожается, будет
чувствовать удовольствие; что и требовалось доказать.
Теорема 21.
Кто воображает, что предмет его любви получил удовольствие
или неудовольствие, тот и сам также будет чувствовать
удовольствие или неудовольствие, и каждый из этих аффектов
будет в любящем тем больше или меньше, чем больше или меньше он
в любимом предмете.
Доказательство. Образы вещей (как мы доказали это в т. 19),
полагающих существование любимого предмета, благоприятствуют
стремлению души воображать его. Но удовольствие, так как оно (по
сх. т. 11) есть переход к большему совершенству, полагает
существование получившего удовольствие предмета, и тем больше,
