существование получившего удовольствие предмета, и тем больше,
чем больше удовольствие. Следовательно, образ удовольствия
любимого предмета в любящем благоприятствует стремлению его
души, т.е. (по сх. т. 11) причиняет любящему удовольствие, и тем
большее, чем больше был этот аффект в любимом предмете. Это
первое. Далее, поскольку что-либо получает неудовольствие, оно
уничтожается, и тем более, чем большему неудовольствию оно
подвергается (по той же сх. т. 11); а потому (по т. 19) тот, кто
воображает, что предмет его любви подвергается неудовольствию, и
сам будет чувствовать неудовольствие, и тем большее, чем больше
был этот аффект в любимом им предмете; что и требовалось
доказать.
473
Теорема 22.
Если мы воображаем, что кто-либо причиняет любимому нами
предмету удовольствие, мы будем чувствовать к нему любовь.
Наоборот, если воображаем, что он причиняет ему неудовольствие,
будем чувствовать к нему ненависть.
Доказательство. Кто причиняет удовольствие или неудовольствие
любимому нами предмету, тот причиняет его также и нам, именно
потому, что мы воображаем, что любимый нами предмет
подвергается этому удовольствию или неудовольствию (по пред. т.).
Это удовольствие или неудовольствие сопровождается в нас,
согласно предположению, идеей внешней причины. Следовательно
(по сх. т. 13), если мы воображаем, что кто-либо причиняет
любимому нами предмету удовольствие или неудовольствие, то мы
будем чувствовать к нему любовь или ненависть; что и требовалось
доказать.
Схолия. Теорема 21 объясняет нам, что такое сострадание,
которое мы можем определить как неудовольствие, возникшее
вследствие вреда, полученного другим. Какое должно дать название
удовольствию, возникшему вследствие добра, полученного другим, я
не знаю. Далее, любовь к тому, кто сделал добро другому, мы будем
называть благорасположением, наоборот, ненависть к тому, кто
сделал зло другому, — негодованием. Наконец, должно заметить, что
мы чувствуем сострадание не только к такому предмету, который мы
любим (как мы показали это в т. 21), но также и к такому, к которому
мы до того времени не питали никакого аффекта, лишь бы мы
считали его себе подобным (как я покажу это ниже); следовательно,
благорасположение мы можем чувствовать также и к тому, кто сделал
добро подобному нам, и наоборот — негодовать на того, кто нанес
ему вред.
Теорема 23.
Кто воображает, что предмет его ненависти получил
неудовольствие, будет чувствовать удовольствие; наоборот, если
он воображает его получившим удовольствие, будет чувствовать
неудовольствие; и каждый из этих аффектов будет тем больше или
меньше, чем больше
474
противоположный ему аффект в том, что он ненавидит.
Доказательство. Поскольку ненавистный предмет подвергается
неудовольствию, он уничтожается, и тем больше, чем большему
неудовольствию он подвергается (по сх. т. 11). Поэтому (по т. 20) тот,
кто воображает, что предмет его ненависти подвергается
неудовольствию, будет, наоборот, чувствовать удовольствие, и тем
большее, чем большему неудовольствию подвергся по его
воображению ненавистный предмет. Это первое. Далее, удовольствие
полагает существование получившего его предмета (по той же
сх. т. 11), и тем более, чем большее получается удовольствие. Если
кто воображает, что тот, кого он ненавидит, получил удовольствие, то
такое воображение (по т. 13) будет ограничивать его стремление, т.е.
(по сх. т. 11) тот, кто ненавидит, будет чувствовать неудовольствие и
т.д.; что и требовалось доказать.
Схолия. Такое удовольствие едва ли может быть прочно и
свободно от некоторого душевного противодействия Ибо (как я
сейчас покажу это в т. 27), поскольку кто-либо воображает, что
подобный ему предмет подвергается аффекту неудовольствия,
постольку он и сам должен чувствовать неудовольствие; и обратно —
если он воображает, что он получает удовольствие. Но здесь мы
обращаем внимание на одну только ненависть.
Теорема 24.
Если мы воображаем, что кто-либо причиняет удовольствие
предмету, который мы ненавидим, то мы будем и его ненавидеть.
Наоборот, если мы воображаем, что он причиняет этому предмету
неудовольствие, мы будем любить его.
Доказательство. Эта теорема доказывается точно так же, как
т. 22, которую и смотри.
Схолия. Эти и другие подобные аффекты ненависти относятся к
зависти, которая поэтому есть не что иное, как сама ненависть,
поскольку она рассматривается располагающей человека таким
образом, что чужое несчастье причиняет ему удовольствие и,
наоборот, чужое счастье причиняет ему неудовольствие.
475
Теорема 25.
Мы стремимся утверждать о себе и любимом нами предмете
все, что, по нашему воображению, причиняет удовольствие нам или
ему; и наоборот, отрицать все то, что, по нашему воображению,
причиняет нам или любимому нами предмету неудовольствие.
Доказательство. Что, по нашему воображению, причиняет
удовольствие или неудовольствие любимому нами предмету, то
причиняет его также и нам (по т. 21). Но душа (по т. 12) стремится
воображать, насколько возможно, то, что причиняет нам
удовольствие, т.е. она стремится (по т. 17, ч. II и ее кор.) смотреть на
все таковое, как на находящееся налицо, и наоборот (по т. 13 этой ч.),
исключать существование того, что причиняет нам неудовольствие.
Следовательно, мы стремимся утверждать о себе и о любимом нами
предмете все то, что, по нашему воображению, причиняет нам или
ему удовольствие, и наоборот; что и требовалось доказать.
Теорема 26.
Мы стремимся утверждать о ненавидимом нами предмете все
то, что, по нашему воображению, причиняет ему неудовольствие, и,
наоборот, отрицать все то, что, по нашему воображению,
причиняет ему удовольствие.
Доказательство. Эта теорема вытекает из т. 23 точно так же, как
предыдущая из т. 21.
Схолия. Отсюда мы видим, что легко может случиться, что
человек будет ставить себя и любимый предмет выше, чем следует, и
наоборот — то, что ненавидит, ниже, чем следует. Такое
воображение, когда оно относится к самому человеку, имеющему о
себе преувеличенное мнение, называется самомнением и составляет
род бреда, так как человек с открытыми глазами бредит, будто бы он
может все то, что ему представляется в одном только воображении и
на что вследствие этого он смотрит, как на реальное, и кичится им
все время, пока он не в состоянии вообразить чего-либо,
исключающего существование этого и ограничивающего его
способность к действию. Итак, самомнение есть удовольствие,
возникшее вследствие того, что человек ставит себя выше, чем сле-
476
дует. Далее, удовольствие, происходящее вследствие того, что
человек ставит другого выше, чем следует, называется
превознесением и, наконец, то, которое происходит вследствие
того, что он ставит другого ниже, чем следует, — презрением.
Теорема 27.
Воображая, что подобный нам предмет, к которому мы не
питали никакого аффекта, подвергается какому-либо аффекту, мы
тем самым подвергаемся подобному же аффекту.
Доказательство. Образы вещей суть состояния человеческого
тела, идеи которых представляют нам внешние тела как бы
находящимися налицо (по сх. т. 17, ч. II), т.е. (по т. 16, ч. II) идеи
