Расколу у октябристов сопутствовал процесс создания новой партии на базе объединения думских умеренно-правых и националистов.
Первым шагом было образование, помимо фракций, партии умеренно-правых. В начале 1909 г. в Петербурге, как писал Изгоев, «пронеслось ,,веяние“, свидетельствующее о крушении одной партии и о восхождении новой» [96]. В начале марта «Слово» констатировало: «Бюрократизиро- вание гг. октябристов и дружба с премьером ни к чему не привели, эту позицию заняли по праву гг. умеренно-правые, а разношерстное октябристское большинство вдруг очутилось при пиковом интересе» [97]. В апреле 1909 г. состоялось учредительное собрание, на котором был избран комитет во главе с П. Н. Балашовым. Последний произнес речь, главная мысль которой сводилась к тому, что это предварительный шаг: окончательная цель состоит в объединении с националистами. Столыпинская «Россия» сразу же дала понять, что умеренно-правым готовится в Думе роль правительственной партии. В октябре умеренно-правые и националисты объединились в одну фракцию. В конце января 1910 г. националисты в лице «Всероссийского национального союза» и умеренно-правые окончательно слились в «Партию русских националистов». Основная задача была сформулирована как «отпор инородческому засилью», т. е. была провозглашена политика воинствующего национализма. Лидером партии и фракции был избран Балашов, очень богатый помещик, владелец многих тысяч десятин земли (его отец был членом Государственного совета). Никакими талантами он не обладал и был избран на председательский пост именно из-за своего богатства, за то, что он, по меткому выражению одного правого крестьянина, «кормил свою партию компотом», т. е. содержал ее на свой счет. Рядом с октябристским «центром» возник и стал действовать в Думе новый «центр», националистический.
«Параллельная деятельность». Вместе с октябристским «центром» весьма кислые плоды своей политики пожинала и «ответственная оппозиция». Кадетская партия после революции 1905—1907 гг. стала крайне малочисленной. Все демократические элементы, которые, будучи обмануты вывеской «народной свободы», шли за кадетами во время революции, покинули партию. Отчет ЦК «Состояние партийных организаций за время с 1 сентября 1908 г. по 1 мая 1909 г.» констатировал «упадок интереса к партии»
й насчитывал к середине 1909 г. всего 22 губернских й 29 уездных партийных групп, влачивших жалкое существование. За весь третьеиюньский период вплоть до 1916 г. не было созвано ни одного съезда. Вместо съездов ЦК созывал регулярные конференции без определения норм представительства с мест, руководствуясь соображениями малочисленности и слабости организаций и желанием скрыть этот факт от широкой публики. В мае 1910 г. один из лидеров партии, Петрункевич, специально отметил в своем докладе, что если в момент выборов в III Думу у партии еще имелись какие-то остатки местных организаций, то теперь остались одни обломки. На заседании ЦК в октябре 1911 г. было снова указано на продолжающуюся дезорганизацию на местах. В марте 1912 г. Милюков говорил, что в течение минувших пяти лет работала в основном одна парламентская фракция кадетов, а «сама партия составляла более или менее фикцию» [98]. г
В то же время кадетская партия превратилась, по словам В. И. Ленина, «в крепкую, парламентски вышколенную партию интеллигентных буржуа, которые являются сознательными врагами социалистического пролетариата и революционной расправы крестьянских масс с гг. крепостниками» [99]. За годы реакции кадеты круто повернули в сторону открытой контрреволюционности, проводя политику «Вех». Но, указывал В. И. Ленин в другом месте, «кадеты = веховцы с оговорочками» [100]. Основная «створочка», служившая предметом полемики между открытыми «веховцами» и вождями партии, состояла в том, что Струве, Изгоев и др. требовали от кадетов отказаться от своей «демократической» вывески, а «реальные политики» — вождь партии Милюков и еопо сторонники — упорно от этого открещивались.
Свое требование прекратить заигрывание с массами открытые «веховцы» мотивировали опытом революции 1905—1907 гг., доказавшим опасность и несостоятельность расчетов на гегемонию кадетов в общедемократическом движении. По мнению веховцев, страх перед повторением подобного опыта служит главной причиной раздробленности либерального лагеря, объясняет нежелание октябристов и прогрессистов объединиться с кадетами в единую «деловую» партию вне Думы, в единый, действующий независимо от правых, «левый центр» в Думе. Струве полагал, что давления одной объединенной буржуазии на царизм окажется достаточным, чтобы заставить его дать требуемые «реформы», а нового подъема революционного движения не предвидится еще многие годы. Милюков был обратного мнения: он считал, что буржуазия сама по себе бессильна вырвать у царизма какие-либо уступки, что ее сила — производное от революционных выступлений масс, которые не так далеки, как кажется на первый взгляд. Каждый по-своему был прав, и в этой правоте надо искать причину провалов кадетской политики.
Кадеты пытались сколотить в Думе «левый центр», используя для этого так называемое «левение» буржуазии. Это «левение» выражалось в том, что октябристская печать время от времени жаловалась на отсутствие «реформ» и грозила переходом в «оппозицию». Целый ряд представительных организаций крупного капитала также выражал недовольство «помещичьей» политикой Думы и правительства. Крупнейшие московские и петербургские тузы устраивали закрытые совещания с кадетскими профессорами и писателями вроде Струве, А. А. Мануйлова, А. А. Ки- зеветтера и др., где критиковали экономическую политику царизма и обсуждали возможность создания «деловой» буржуазной партии и т. п. Объясняя это явление, В. И. Ленин писал: «„Левение44 буржуазии вызывается именно тем объективным фактом, что, несмотря на столыпинское подновление царизма, обеспечения буржуазной эволюции не получается» [101].
В одной из своих передовых в мае 1909 г. «Речь» убеждала октябристов, что в Думе можно сколотить «левый центр» в 227—237 человек. В другой статье, озаглавленной «Предстоящий октябристский съезд», Кизеветтер 'заявил октябристам, что кадеты откажутся от собственной линии и будут полностью поддерживать «центр», если последний решит занять более самостоятельную позицию но отношению к Столыпину и правым, не останавливаясь перед опасностью конфликта с наиболее одиозными элементами внутри собственной фракции. С такими же предложениями обратилось к октябристам и прогреосиотское «Слово». Вре- зультате на короткий момент наметилось некоторое сбли
жение обоих флангов либерализма, но оно было быстро разрушено окриком и угрозами со стороны правых октябристов. Гучков сразу же забил отбой, а предполагаемый съезд был вообще отложен на неопределенное время.
Следующая попытка кадетов носила уже более скромный характер. Они внесли в Совет старейшин Думы свой список спешных законопроектов, который содержал основные пожелания либералов. Гучков согласился на включение некоторых из них в думский план работ (рабочие законопроекты, о найме и увольнении торгово-промышленных служащих, законопроекты о местном самоуправлении, введении земства в неземских губерниях, свободе совести, неприкосновенности личности и др.), и в итоге был выработан согласованный список, включавший 42 законопроекта. Та же причина — нажим правых вне и внутри фракции — заставила Гучкова отказаться от своего обещания. Из 42 законопроектов 17 были выкинуты Советом старейшин как угрожающие острыми прениями, а большинство остальных просто не попали в думскую повестку.
В результате само «Слово» летом 1909 г. прекратило существование, так как, по собственному признанию газеты, главная цель, которую она ставила перед собой,— объединение всех «либералов», создание единой партии буржуазии в настоящее время не имеет никаких шансов на успех.
Заигрывания кадетов с октябристами привели к усилению конкурентной борьбы между ними. Наибольшей остроты она достигла в связи с дополнительными выборами в Думу по первой московской курии. Победу одержали кадеты. Московская буржуазия, недовольная политикой Гучкова, забаллотировала октябристского кандидата, видного деятеля Московского биржевого комитета Н. В. Щен- кова, и вместо него выбрала кадета Н. Н. Щепкина.
Не найдя поддержки дома, кадеты отправились искать ее за границей. Летом 1909 г. «парламентская» делегация в составе 15 человек (из них пять членов Государственного совета) выехала в Англию, чтобы продемонстрировать там, по замыслу Милюкова и близкого к кадетам ливерпульского профессора Пэрса, русский «конституционный» строй. От кадетов поехал Милюков в сопровождении наиболее правых кадетов В. А. Маклакова и М. В. Челнокова. Визит предшествовал намеченной поездке царя в Лондон, и главной его целью было обеспечить Николаю II в глазах
