На вопрос, насколько далеко зашел процесс разрушения патриархально-крестьянской опоры царизма, насколько изменилось настроение крестьянства, могла дать и дала ответ только революция. Но даже в начале революции 1905—1907 гг. крестьянство еще было полно царистских и конституционных иллюзий, с которыми оно расставалось очень трудно и медленно. В. И. Ленин отмечал, что Струве выдвигал в начале революции, в качестве смелого для того времени утверждения, идею о том, что «мужик» подымется до уровня кадета5. Царизм же был уверен, что ему удастся использовать «мужика» как контрреволюционную силу.
Именно этим объясняются два крупных и связанных между собой маневра царизма в отношении крестьян, которые он предпринял в 1905 г. и которые выглядят совершенной нелепостью с точки зрения его интересов, если не знать этих расчетов.
Первым таким маневром был проект закона о «принудительном отчуждении» части помещичьих земель, разработанный главноуправляющим ведомства землеустройства и земледелия Н. Н. Кутлером. Не кадеты, а кабинет Витте первым выдвинул программу «принудительного отчуждения». Кадеты лишь наследовали ее, когда правительство от нее отказалось. Сам Кутлер после, отставки стал одним из видных кадетских деятелей, признанным авторитетом кадетской партии по аграрному вопросу.
Н. Н. Кутлер отнюдь не был одиноким чудаком. Он отражал настроения весьма влиятельных групп класса кре- постников-помещиков. После октябрьско-декабрьских событий знаменитый Тренов и не менее знаменитый адмирал Дубасов настаивали на необходимости как можно скорее провести в жизнь «принудительное отчуждение». «Я сам помещик,— говорил Трепов,— и буду весьма рад отдать даром половину моей земли, будучи убежден, что только при этом условии я сохраню за собой вторую половину». То же самое заявлял Витте в декабре 1905 г. Дубасов[114]. В письме к царю Витте, оправдывая Кутлера, писал, что он «слышал те же мнения от наиконсервативнейших людей». В подтверждение он ссылался на того же Дубасова и на «многих консервативных помещиков, писавших то же самое» [115].
Основная причина, заставившая дворянство отвергнуть проект Кутлера, коренилась не в самом проекте, а в революционности крестьянства. Главный довод всех дворянских записок на имя царя сводился к мысли, что «принудительное отчуждение» не остановит крестьян, а приведет к полной ликвидации помещичьего землевладения рево-
люцйойным путем. В одной из таких записок, на которой стояла помета царя: «Это умная записка», говорилось: «...Ясно, что если и возможно ожидать прекращения аграрных беспорядков в сельских местностях от дополнительного наделения крестьян, то лишь после раздела всех частновладельческих земель между крестьянством, т. е. после исчезновения самого объекта, на который направлены эти беспорядки» [116]. Во всеподданнейшем докладе Витте основное возражение министров — противников кутлеровского законопроекта сформулировал следующим образом: «Указывалось, что никакие частные мероприятия по передаче крестьянам частновладельческих земель не приведут к успокоению их, так как они всегда будут стремиться, ободренные к тому в своих вожделениях, к полному захвату всей земельной собственности» [117].
Опыт I и II Дум полностью подтвердил всю обоснованность опасений крепостников-помещиков. Кадеты, играя в этих Думах роль «центра», пытались повести за собой трудовиков на базе своей аграрной программы. Выступления и аграрные проекты трудовиков полностью развеяли кадетские надежды на возможность примирить крестьян с помещиками. «Крестьянская демократия,— писал В. И. Ленин,— не оправдала надежд. Она показала,— в I Государственной думе еще яснее, пожалуй, чем в 1905 году,— что она с 1861 года стала сознательной. При таком крестьянстве кутлеровско-кадетский проект стал бессмыслицей: крестьяне не только» не дали бы себя надуть по-старому, но использовали бы даже кадетские местные земельные комиссии для организации нового натиска... Гражданская война переросла либерально-чиновническое прожектерство. Классовая борьба бросила прочь мечтания о „социальном миреи и поставила вопрос ребром, „либо по-столыпински, либо по-трудовицки“» [118].
Такова была судьба первого маневра.
Второй маневр нашел выражение в избирательном законе 11 декабря 1905 г. Главнейший недостаток закона И декабря, писал позднее Витте, это «его, если так можно выразиться, крестьяский характер. Тогда было признано,
Ято Держава может положиться только на крестьянство, которое по традиции верно самодержавию.
Царь и народ!..
Поэтому такие архиконсерваторы, как Победоносцев, Лобко и прочие, все настаивали на преимуществах в выборном законе крестьянству» и. О том же писал товарищ министра при Столыпине, автор обоих избирательных законов С. Е. Крыжановский [119][120].
Докладчик особой комиссии Государственного совета по указу 9 ноября П. Ф. Красовский говорил: «долгое время считалось, что община есть оплот охранительных начал... Такая идеализация общинных порядков... господствовала в наших правительственных сферах и Ъ обществе до самого последнего времени. Под влиянием этого розового воззрения на общинный строй были составлены декабрьские правила о выборах в Государственную Думу» [121].
В. И. Ленин не раз подчеркивал, что до конца 1905 г. и власть и помещики рассчитывали на консервативность крестьян. На Петергофском совещании 19—26 июля 1905 г., подготовившем булыгинскую Думу, писал он, «столпы будущего Совета объединенного дворянства, А. А. Бобринский, Нарышкин и т. д., были за то, чтобы в Думе дать преобладание крестьянами [122].
Разочарование было весьма жестоким. «Составу первых двух Дум, наполовину почти набранному из крестьян,— указывал тот же Красовский,— суждено было разрушить эти иллюзии. Оказалось, что вместо степенных мужиков, которых думали получить в Думу в качестве представителей крестьянства, явилась буйная толпа, слепо идущая за любым руководителем, который разжигает ее аппетиты. Тех консервативных начал, охранителем которых считалось наше крестьянство, в нем не оказалось. А наряду с этим по всей России запылали герценштейновские иллюминации, воскресли картины из времен Стеньки Разина и Пугачева» [123].
Оценивая значение ставки царизма на крестьянство, В. И. Ленин писал: «„Кадетский44 проект принудительного отчуждения был проектом министра Кутлера в кабинете Витте, мечтавшего о самодержавии, опирающемся на крестьян! Когда крестьянская демократия шла в гору, ее, эту демократию, пытались подкупить, развратить, обмануть проектом „мирного44, „принудительного отчуждения44, „второго освобождения44, проектом чиновнического „принуждения крестьян помещиками44... Кадетский аграрный проект есть проект министра при Витте „сыграть44 в крестьянский цезаризм» 16.
На смену несбывшейся мечте пришел реальный расчет. Результатом его был переход от политики «крестьянского цезаризма» к политике аграрного бонапартизма, от Думы с кадетским «центром»— к Думе с «центром» октябристским. Царизм и крепостники-помещики трезво оценили обстановку. Они решили искать в деревне не иллюзорных, а действительных союзников. Все крестьянство как союзник, о чем свидетельствовали уроки революции,— фикция, часть крестьянства, кулачество,— надежная опора. Крестьянский цезаризм оказался заманчивой утопией, аграрный бонапартизм — политика раскола деревни с целью отвлечения ее от помещичьих земель и создания массового слоя кулачества — имела реальные шансы на успех.
«Почему,— писал В. И. Ленин,— столыпинская аграрная политика может пользоваться „относительным успехом44? Потому что в крестьянстве нашем уже давно созданы капиталистическим развитием враждебные классы крестьянской буржуазии и крестьянского пролетариата» 17. Аграрный бонапартизм, писал он в другом месте в ноябре 1908 г., «не мог бы даже родиться, а не то что продержаться вот уже два года, если бы сама община в России не развивалась капиталистически, если бы внутри общины не складывалось постоянно элементов, с которыми самодержавие могло начать заигрывать, которым оно могло сказать: „обогащайтесь!44, „грабь общину, но поддержи
меня!44» 18.
Новая аграрная политика воплотилась в целом ряде мероприятий и законодательных актов: политика Крестьян-
в. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 22, стр. 56.
Там же, т. 17, стр. 29. is Там же, стр. 274.
ского банка, переселенческая политика и др. Но центральное место среди них занимал указ 9 ноября 1906 г., изданный в порядке 87-й статьи Основных законов и начавший претворяться в жизнь с 1 января 1907 г. Указ давал право каждому домохозяину-общиннику требовать укрепления своего надела в личную собственность. Разрешение на выдел давал сход простым большинством голосов. Если в течение месяца такой приговор не выносился, выдел постановлялся земским начальником. Каждый выделившийся домохозяин имел право требовать обмена своей земли на цельный участок в виде хутора или «отруба». Выдел осуществляли специальные землеустроительные комиссии под руководством Министерства внутренних дел.
