напрягается. Парень типажа «я-из-высшего-общества-и-хочу-чтобы-все-об-этом-знали»
в показушном костюме только что вошел в дверь под ручку с, как я предполагаю,
требующейся статусу девушкой с блестящими темными волосами и минимумом одежды.
Высокий рыжеволосый мужчина замечает нас.
– Сент-Клэр! – вопит он, направляясь к нам с важным видом и практически волоча за
собой свою подружку, которая, будучи на высоченных каблуках, не в состоянии сделать
нормальный шаг. Он хлопает Сент-Клэра по плечу. – Рад тебя видеть, приятель.
Он бы не понравился мне, даже если бы Сент-Клэр не замер рядом со мной каменной
глыбой. У парня румяные щеки и неизменно самодовольное, презрительное выражение
на лице.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Сент-Клэр не отвечает. Потерявший дар речи Сент-Клэр?
Мужчина сам представляется мне:
– Спенсер Кроуфорд. – При этом он не протягивает руку и не представляет свою
спутницу. – Ты уже достаточно зализал раны после провала в Аукционном доме «СОХО»?
Сент-Клэр смотрит на Кроуфорда:
– Я никогда не переживаю по мелочам, Кроуфорд, – его тон ледяной и так отличается
от заигрывающего Сент-Клэра, к которому я привыкла. – Я не думаю, что тебе удалось
найти документ на право собственности на ту картину Армана?12
– Я выиграл честно и справедливо, – ухмыляясь, говорит Кроуфорд. Он наклоняется
чуть ближе: – Для такого удачливого парня, ты не так уж хорош в этом. – Он разражается
резким смехом, но Сент-Клэр не присоединяется к нему.
– Пойдем, подышим свежим воздухом, – произносит Сент-Клэр, поворачиваясь ко мне
и полностью игнорируя Кроуфорда.
– Отличная идея, – соглашаюсь я.
На улице приятная ночь, звезды скрыты низкими облаками, но в барах и клубах
продолжается веселье. Сент-Клэр с квартал молча идет рядом со мной, но затем я не
выдерживаю и спрашиваю:
– Что это сейчас было? Кто этот парень?
– Некто, не заслуживающий упоминания.
– Ну же, – прошу я. – У вас двоих явно есть история.
Сент-Клэр вздыхает.
– Спенсер Кроуфорд был хулиганом в подготовительной школе, который цеплялся к
слабым и получал от этого удовольствие. А теперь вырос и превратился в корпоративного
рейдера.
Я стараюсь поднять ему настроение:
– Как Индиана Джонс?
Сент-Клэр улыбается моей шутке, но этого не хватает, чтобы вытащить его из
накатившей мрачности.
– Его заботят лишь выгода и трофеи, последние строчки в балансе и статусная
атрибутика. Он больше похож на Принца Джона:13 ворует у бедных и обездоленных,
чтобы отдать богатым.
Я вспоминаю, что он говорил мне о картине Дюрера, отнятой нацистами.
– А ты больше похож на Робин Гуда?
Он горько смеется:
– Иногда мне бы этого хотелось.
– Картина Армана, о которой упомянул Кроуфорд… речь о Пьере Армане? –
спрашиваю я, подразумевая известного художника-импрессиониста.
Он кивает:
– Да. Это его последняя известная работа «Сад в долине». Она принадлежала моей
матери, семейная реликвия, которая передавалась из поколения в поколение, несмотря
на тяжелые времена и войны. Бесценная. А мой отец проиграл ее этому мудаку.
– Что произошло?
Сент-Клэр сглатывает, будто нес это бремя долгие годы. Полагаю, так и есть.
– У моего отца проблема с азартными играми, – тихо признается он. – Большая
проблема, и несколько лет назад он влез в огромный долг, скрыв это от всех остальных в
семье. Кроуфорд, экстраординарный оппортунист,14 выкупил долг моего отца и
потребовал оплатить его полотном Армана.
– Ну и козел, – сердито выпалила я.
Сент-Клэр кивает:
12 Арма́н, наст. имя Арма́н Пьер Фернандес (фр. Arman, Armand Pierre Fernandez; 17
ноября 1928, Ницца — 22 октября 2005, Нью-Йорк) — французский и американский художник, коллекционер, один из основателей нового реализма.
13 Персонаж из Робин Гуда.
14 Человек, ловко использующий данные обстоятельства.
33
N.A.G. – Переводы книг
– И мой отец тоже. Дальше хуже. Мама была больна, так что отец вынес картину
посреди ночи без надписей под картиной или официальных документов на продажу.
Кроуфорд никогда не должен был допускать этого.
Не могу в это поверить.
– Ты не можешь подать на него в суд и вернуть ее?
Сент-Клэр медлит.
– Я думал об этом. Но судебное разбирательство привлечет внимание к нелегальным
сделкам моего отца, – он вновь вздыхает. – Я был в США, когда все это произошло, и
когда узнал, то предложил Кроуфорду в десять раз больше того, что он заплатил за нее,
но ему просто доставляет удовольствие таким образом издеваться надо мной. Мне
следовало быть тут, тогда я мог бы это предотвратить. – Он злится, но не на Кроуфорда, а,
скорее, на себя.
– Похоже, ты сделал все, что мог, – мягко говорю я.
– Этого недостаточно, – резко отвечает он, а затем смягчается. – Прости, Грэйс. Я был
невероятно груб, вот так вываливая все свои темные семейные тайны.
– Вовсе нет. Мне нравится, что ты так усердно старался вернуть семейную реликвию.
Ты волнуешься о том, что правильно, не многие думают так же.
Сент-Клэр сжимает мою руку, и я вспоминаю, что он все еще ее держит. Он подносит ее
к губам и оставляет легкий поцелуй на тыльной стороне моей ладони. Это лишь
мимолетный контакт, но меня охватывает трепет от воспоминаний о его губах на моих.
И о большем…
Почувствовав прилив жара к низу живота, заставляю себя отбросить прочь это
воспоминание, прежде чем я слишком им увлекусь.
Чарльз не выпускает моей руки, и мы идем дальше по улице вдоль зданий из дерева и
кирпича, старой и добротной постройки.
– В Калифорнии нет строений такого возраста, – говорю я, осматриваясь по сторонам.
– Все здесь такое величественное.
Он улыбается:
– Величественно – звучит скучно.
– Ну знаешь, отвечающим изощренному вкусу. Культивированным – куда не
повернись, всюду много искусства. – Мы натыкаемся на небольшой дворик с фонтаном. В
нем стоят статуи трех молодых женщин, запечатленных в камне, из их голов каскадом
спускается вода. – Например, смотри, разве это не мило? По всему городу раскиданы
небольшие островки красоты.
Сент-Клэр медлит, а затем по его красивому лицу расплывается озорная ухмылка:
– Давай искупаемся, а?
– Что? – ахаю я. – Нет! Разве это законно?
Сент-Клэр смеется, развязывая свой галстук и снимая обувь.
– Кому какое дело?
А затем, прежде чем я успеваю сообразить, что он настроен серьезно, Сент-Клэр
перелезает через бортик фонтана.
– Ну же, давай, – подзывает он меня. – Ты пропустишь все веселье!
Он встает под струю фонтана. Вода стекает по его рубашке, и та липнет к его телу,
стекает ручейками по его мокрым волосам.
Он сам выглядит как шедевр: высеченный из мрамора, созданный мастером.
– Грэйс! – настаивает Сент-Клэр. Он зачерпывает немного воды и брызгает на меня, но
я вовремя отскакиваю с улыбкой. – Ты собираешься так стоять и смотреть всю ночь?
Если бы могла, то именно так бы и сделала, но искушение слишком велико. Мне
хочется почувствовать, каково это – быть таким спонтанным и безрассудным. Хихикая, я
снимаю обувь и осторожно шагаю в воду.
– Она холодная! – восклицаю я.
– Иди сюда. – Он хватает меня и утягивает на глубину, под водный поток. Вода
каскадом стекает по нам, и мы промокаем за считанные секунды. Я, смеясь, цепляюсь за
него, а затем потихоньку смех стихает.
Он смотрит на меня с неподдельным голодом в глазах. Желанием. Никогда раньше
ничего подобного не видела.
– Привет, – шепчу я, глядя ему в глаза. Вода стекает по его идеальным скулам, по его
губам. Не могу удержаться, чтобы не смотреть не мигая.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
– Привет. – Он убирает с моего лба прядь мокрых волос, и наши взгляды встречаются.
Он наклоняется для поцелуя. Медленного и жаркого и глубокого. Я растворяюсь в нем, он
притягивает меня ближе, пока я не оказываюсь тесно прижатой к его мокрому точеному
телу.
Боже, ощущения такие приятные. Я приоткрываю губы и позволяю вторгнуться его
языку. Он издает стон и впивается в мою нижнюю губу, его нужда разжигает мое
желание. Я хватаюсь за его мокрую рубашку и притягиваю его ближе, желая большего,
желая полного контакта кожи с этим прекрасным телом. Не знаю, сколько времени мы
проводим, охваченные этим эпическим поцелуем, но вдруг раздается громкий рев
клаксона.
– Да! Дерзай! – доносятся крики. Я отрываюсь от Чарльза и замечаю проезжающую
