Прохоровой и не приводил ей своих контрдоводов до ее
публикации.
Замечу, что в «Мышеловке» (гл. 1), где собраны наиболее яркие
аргументы, я не опирался на одно интереснейшее свидетельство
ученицы моего отца Инны Львовны Кушнеровой, так как у меня
не было возможности дать независимое подтверждение ее
рассказу о событиях 1949–50 гг.
Сейчас такая возможность появилась.
И.Л. Кушнерова писала мне 1 августа 2002 года (полностью
письмо приведено в «Гении зла»):
« Вот, что мне запомнилось. Прохорова много и охотно говорила
– о своих именитых родственниках и знакомых и о том, кто из
них что сказал. В ее речах, произносившихся НА ПУБЛИКЕ,
постоянно присутствовали так называемые «антисоветские
высказывания», за которые тогда нещадно карали. Мне было
страшно все это слушать, и я даже спросила Вашего отца, НЕ
МОГУТ ЛИ РЕЧИ ПРОХОРОВОЙ БЫТЬ ПРОВОКАЦИЕЙ, на
что он ответил отрицательно». (Здесь и далее все выделения в
тексте сделаны мной – А.Л.)
Это, конечно, не фунт изюму – во времена террора вести себя
столь раскованно… Наличие у Прохоровой по крайней мере
парочки развед-родственников (Вера Гучкова-Трэйл, агент
«Лекал», еще, возможно, кто-то…) придает этому стилю
неповторимое очарование.
– Но не выдумка ли все это? – может спросить критически
настроенный читатель, прочитав выдержку из письма И.Л. Куш-
неровой.
Дадим слово Прохоровой [5]:
« Все разговоры с ним [Локшиным] <…> были сугубо
политическими и крайне интересными. Таких разговоров она
[Прохорова] не вела ни с кем. Даже с самыми близкими? НИ С
КЕМ».
Ну а теперь – слово биологу и зоопсихологу Ю.А. Лабасу (1933–
2008), в книге которого пересказывается в чудовищно распухшем
виде сплетня о моем отце и которого трудно заподозрить в
желании мне помочь [6, с. 266]:
«В нашей квартире [т.е. в посещаемой многими знаменитостями
квартире Лабаса – А.Л.] впервые, еще в машинописи, читали вслух
«Доктор Живаго» (рукопись, полученную от Б.Л. Пастернака,
приносил Фальк), в авторском исполнении слушали «Крутой
маршрут» Е.С. Гинзбург, песни А. Галича и позже – Бачурина.
ЕЩЕ ПРИ СТАЛИНЕ В.И. ПРОХОРОВА, ДО ЕЕ АРЕСТА, ПЕРЕ-
СКАЗЫВАЛА «1984 год» И «СКОТНЫЙ ДВОР» ДЖ. ОРУЭЛЛА».
Итак, ложь локализована и названа. Причем – ложь
фундаментальная. Я позволю себе не называть лжеца, не
рассматривать возможных мотивов лжеца, а предоставляю эту
возможность читателю. Вообще, ложь необходимо отличать от
досадных оплошностей, недоразумений, забывчивости… Не
правда ли, все это довольно удивительно и не похоже на плоскую
картину тоталитарного (не-лагерного) бытия, излагаемую во
множестве мемуаров?
Теперь – об одной особенности кампании против моего отца. То,
что отец невиновен, непредвзятому человеку должно было стать
ясно уже после прочтения предпоследнего издания моего «Гения
зла» (2003). Однако, кампания против отца продолжалась. Со мной
не спорили, мои доводы просто не замечали.
Это, конечно, фирменный стиль, о котором писал еще Юлий
Марголин [7]:
«Нет такого лозунга, нет такой нелепицы и лжи, которых нельзя
было бы путем тысячекратных и многолетних повторений
навязать сознанию человека. <…> Не надо убеждать,
достаточно повторять».
Откомментировать возникшее в результате многолетней кампании
отношение в интеллигентных кругах к моему отцу можно словами
самого Лабаса (написанными им, впрочем, по совершенно иному
поводу [6, с. 288]):
«В медицине аналог такой патологии известен: организм
собственные ткани начинает принимать за чужие и энергично
разрушать фагоцитами. Конец обычно летальный...»
В заключение – еще два слова о Лабасе, потрясшем меня своими
мемуарами. Вот что еще пишет этот вернейший из друзей
Прохоровой:
« Рассказывали, вдова Локшина повстречала в Италии кого-то из
его бывших жертв и просила отпустить грехи ее покойному
супругу».
Это – полная чушь очевидного ГБшного происхождения. Как,
впрочем, и все остальное, написанное – с чужих слов! – Лабасом о
моем отце и принятое доверчивым зоопсихологом за чистую
монету (публикатор – д.б.н. М.Д. Голубовский). Но здесь можно
сразу поймать публикатора за руку. Фамилию «бывшей жертвы»
на бочку, господин Голубовский!
Москва, 2011
[1[ Lokshin, Alexander to Marks, Edward; 5 April 2010
Dear Mr Marks,
the fact is that when living outside Russia you really cannot appreciate these
things. But I want the only thing to be noted in your newspaper: the fact that
Mrs Elena Bonner stood for Lokshin (took the part of Lokshin) in this
conflict. You , probably, cannot appreciate her as an extremely clever person,
but other people will do that.
A.L.
Marks, Edward to Lokshin, Alexander; 5 April 2010
Dear Mr. Lokshin:
I have great respect for Mrs. Bonner but as I said earlier, there is nothing
further we can do.
Ed Marks
Culture Desk
[2] Артур Штильман. Судьба виртуоза. – Еврейская старина, № 7 (43),
2006.
[3] Прохорова В.И. Трагедия предательства. – Российская музыкальная
газета, № 4, 2002.
[4] Локшин А.А. «Трагедия предательства» как портрет эпохи. –
Российская музыкальная газета, № 7/8, 2002. Эта статья перепечатана
также в «Гении зла» (2005).
[5] Алла Боссарт. Сын за отца. – Новая газета, 6 марта 2003.
[6] Лабас Ю.А. Когда я был большой. – М.: Новый хронограф, 2008.
[7] Марголин Ю.А. Путешествие в страну зе-ка. – М.: АСТ, 2008.
Добавление III.
ВЕРА ИВАНОВНА ЗАБЛУЖДАЕТСЯ
Только что прочел недавно вышедшую книгу Веры Ивановны
Прохоровой – «Четыре друга на фоне столетия» (М., Астрель,
2012). Прохорова упорно продолжает утверждать, что мой отец
виновен в ее аресте (с.51–58).
Свои обвинения в адрес моего отца Прохорова подробно
сформулировала еще десять лет тому назад в статье «Трагедия
предательства» (Российская музыкальная газета, 2002, №4).
Сейчас эту газету невозможно достать, она стала
библиографической редкостью.
Однако в моем «Гении зла» (2005), доступном в Интернете,
содержатся большие цитаты из упомянутой статьи, и читателю
будет нетрудно проверить, что обвинения Прохоровой в адрес
моего отца, приведенные в ее новой книге, изменились до
неузнаваемости по сравнению с тем, что написано в «Трагедии
предательства». Что обвинения «поплывут», я, признаюсь, ожидал.
Прежде всего, в новой книге Прохоровой от упоминаний о 12
целенаправленных антисоветских разговорах с моим отцом
наедине в прохоровской квартире (см. ее статью «Трагедия
предательства») не осталось и следа. ТО ЕСТЬ СТЕРЖЕНЬ
ПРЕЖНИХ ОБВИНЕНИЙ ИСЧЕЗ! Это значит, что Прохорова,
наконец, согласилась с тем, что ее квартира прослушивалась.
Интересно, встречаясь с моим отцом в 1949 году, она это тоже
понимала? (Как я узнал из книги Прохоровой, она не только знала
о существовании своей родственницы разведчицы Веры Трэйл, но
и встречалась с ней; см. с. 28–29).
Единственное, за что пытается зацепиться Прохорова – это эпизод
с разговором на лестничной площадке про Маленкова (после
празднования дня рождения моего отца у него дома 19 сентября
1949 года). Эпизод, который в версии 2002 года представлялся
второстепенной, ничего не доказывающей деталью. Но в версии-
2012 он полностью переписан.
Разговор на лестничной площадке переехал в «кабинет»
(«кабинетом» была маленькая комната в коммунальной квартире,
в этой комнате кроме моего отца жили его мать и сестра), на стене
«кабинета» внезапно материализовался портрет Маленкова (этот
портрет перед выборами, как я полагаю, должен был висеть на
улице), а из «кабинета» в неизвестном направлении вопреки
логике были удалены моя бабушка и тетка (иначе не получился бы
«разговор наедине»). Логически связанное с этим эпизодом
описание разговоров со следователем и очных ставок с
