1. Неожиданный разгром отцовского сочинения на
композиторском пленуме 1949 года (и непосредственно
предшествующее этому разгрому отчаянное отцовское письмо от
19 ноября 1949 года). Напомню – все это случилось не до, а через
четыре месяца после ареста Вольпина.
2. Прохорова: <<Надо сразу сказать, что следствие у меня, по
сравнению с миллионами несчастных людей было легким
(наверное, в какой-то мере благодаря Шуре [Локшину]>> (см.
Прохорова В. Трагедия предательства / Российская музыкальная
газета, №4, 2002).
Это очень важное свидетельство. На следствие мог влиять ни в
коем случае не рядовой стукач, а только агент, работающий под
прикрытием. Но если бы это был мой отец, у него была бы
совершенно другая судьба в дальнейшем:
2.1. Выпускали бы такого влиятельного агента за границу на
исполнение собственных сочинений.
2.2. Пустили бы преподавать в Консерваторию или в Гнесинский
институт.
2.3. Сочинения не снимали бы с исполнения ( Шестая симфония,
«Тараканище»)[1].
2.4. Наконец, под старость – уж точно дали бы персональную
пенсию.
На самом же деле все было в точности наоборот, и это все
проверяемо. Приведу еще выразительный фрагмент из интервью
Иосифа Пастернака (2007): << Однажды ему [ Локшину]
предложили поменять всего несколько слов в его симфонии на
стихи Киплинга, а именно – Индию сделать актуальным тогда
Вьетнамом, а английских солдат переделать на американских. И
при этих уступках крупный чиновник гарантировал композитору
Ленинскую премию. На что Локшин ответил: «Я так и знал, что
найдутся непреодолимые препятствия для моей музыки».
Подумайте: он ведь мог писать симфонии, посвященные
комсомолу, целине и прочим святыням советского строя, как
это делали его коллеги. Но Локшин выбирал произведения
[ тексты для своих вокальных сочинений] , которые были обречены
на критику.>>
3. То, что Прохорову освободили в лагере от физической
работы (!), и то, что конвоиры ей попадались добрые – см.
с. 58–60 ее книги, а также статью: Пищикова Е. Суровая нить /
Русская жизнь, 28 сентября 2007 г.
4. Вольготная жизнь Вольпина в психушке (См.: Айхенвальд
Ю.А. Последние страницы. – М.: Изд-во РГГУ, 2003, с. 247.)
5. Вызов на очную ставку с Прохоровой ближайших
родственников отца и его лучшего друга. Это именно прием для
прикрытия настоящего агента. См. статью Игоря Маслова
(Новая газета, 26 ноября 2001 г.).
6. Активнейшее участие в дискредитации моего отца людей с
необъяснимостями в биографии.
Москва, октябрь, 2012
[1] Драматичная история с Шестой симфонией – в Интервью Виктора
Попова (см. ниже). Важность этого интервью как аргумента в дискуссии,
на мой взгляд, трудно переоценить. Я благодарен И.С. Пастернаку,
любезно предоставившему мне текст интервью, взятого им у В.С. Попова
в мае 2002 года и не вошедшего в его фильм «Гений зла». Текст
публикуется с небольшими сокращениями.
III.
В.С. Попов. Интервью после концерта (отрывок) [1]
Дело все в том, что действительно Локшин – это крупное явление
в нашей музыке, в русской музыке, крупное явление. И так мне
повезло, что в 70-е годы [я познакомился с Локшиным], благодаря
Рудольфу Борисовичу [Баршаю] как раз. Мы с ним в этот момент
активно работали, потому что у него был свой камерный оркестр, а
у меня хор мальчиков. Мы часто пели музыку Баха… И однажды
Рудольф Борисович мне сказал, что вот есть такая идея –
исполнить Шестую симфонию композитора Локшина. Я тогда,
естественно, почти ничего [о Локшине] не знал. Знал, что такой
композитор есть и знал, что находится он в довольно трудном
положении, потому что когда-то, написав кантату «Тараканище»,
попал в глубокую немилость в связи с тем, что нашлись такие
добрые люди, которые подсказали, что «тараканище – это наш
вождь и учитель». И поэтому, естественно, довольно трудная у
него была судьба и музыку его мало кто знал. И вот Рудольф
Борисович предложил мне исполнить Шестую симфонию, а
Шестая симфония написана на стихи нашего великого поэта
начала века – Блока. И поэтому с огромным удовольствием я
решил познакомиться с этой музыкой. И я пришел к нему
[Локшину] домой... Жил он недалеко от проспекта Вернадского, в
маленькой квартирке. Надо сказать, что условия жизни у него
были, конечно, весьма и весьма посредственные. Жуткий
инструмент, но он сел, стал играть и сразу захватил меня. Знаете,
потом с огромной радостью я работал со студенческим хором
института Гнесиных над этим сочинением, и мы должны были его
исполнить в открытом концерте. Но я уехал с детским хором
радио и телевидения на гастроли в Чехословакию. Когда вернулся,
ректор мне сказал, что этот концерт отменяется по рекомендации
райкома партии, куда он, видимо, сам и сообщил о предстоящем
концерте. И райком партии меня вызвал. Первый секретарь
райкома партии Киевского района, значит, сказал, что это
сочинение нельзя исполнять и оно не может быть исполнено в
концерте. Ну, естественно, у меня был скандал с ректором и после
этого я подал заявление об уходе из Гнесинского института, где
проработал 15 лет. Так что, видите, меня как судьба с Локшиным
[свела]…
[1] Попов Виктор Сергеевич (1934—2008), художественный
руководитель хора Академии хорового искусства, народный артист
России. Полностью интервью было опубликовано в сборнике
«А.Л. Локшин – композитор и педагог». – М.: Композитор, 2006, с. 24–
25.
Добавление VI.
CНОВА О ВОЛЬПИНЕ
В 2013 году кампания по дискредитации моего отца разгорелась с
новой силой (причина – диск, выпущенный «Мелодией» и
получивший премию «Золотой камертон»). Локшина обличают,
ссылаясь теперь на Вольпина. Приходится отвечать.
Так вот, недавно я прочел превосходные воспоминания Михаила
Цаленко c многообещающим названием: « Взгляд назад невидящих
глаз» http://7iskusstv.com/2013/Nomer3/Calenko1.php, где Вольпину
уделено несколько существенных строк.
Однако статья уважаемого Михаила Цаленко нуждается в
уточнении. Без такого уточнения ее концовка оказывается
полуправдой, выгодной для лубянских создателей светлого образа
Вольпина на фоне черного образа Локшина.
Цитирую М. Цаленко:
<<В 1945 году, когда он [Николай Вильямс] заканчивал второй
курс университета, ЕГО АРЕСТОВАЛИ ВМЕСТЕ С ДРУГИМИ
СТУДЕНТАМИ [ вы
делено мной – А.Л.] за чтение поэмы
А.С. Есенина-Вольпина «Весенний лист» и осудили на пять лет. Сам
Есенин-Вольпин, сын Есенина и специалист по математической
логике, был признан психически больным и сослан в Казахстан. <…>
Имя знаменитого деда Коле [Вильямсу] не помогло, и он отсидел
пять лет.>>
Однако Вольпин был арестован не в 1945-ом году, как может
подумать читатель, прочитав статью уважаемого М. Цаленко, а в
1949-ом. О ТОМ, СКОЛЬКО НАРОДУ БЫЛО АРЕСТОВАНО
ЗА ЧТЕНИЕ ВОЛЬПИНСКИХ СТИХОВ В ТЕЧЕНИЕ ЭТИХ
ЧЕТЫРЕХ ЛЕТ, МОЖНО ТОЛЬКО ДОГАДЫВАТЬСЯ. А вот
самому Вольпину читать (вслух) эти же стихи, видимо,
дозволялось.
Я уже писал о том, что никогда не считал Вольпина провокатором,
сознательно работавшим на Лубянку. Но не сомневаюсь, что его
использовали как подсадную утку. Тем более, что подслушка
витала прямо перед его носом (см. выше Письмо Александре
Айхенвальд).
Москва, май 2013
P.S. « О том, почему он [Вольпин] попал в тюрьму [в 1949 году],
он рассказывал так:
– Приезжала в университет иностранная делегация (кажется,
французских студентов, точно не помню). Я увязался их
сопровождать. Ну и многое показывал, а заодно и рассказывал...
Слово «рассказывал» Алик многозначительно подчеркивал.
