При воспоминании о текиле желудок свело судорогой. Не желая, чтобы меня
стошнило в постель, я рискнула жутким головокружением и села. Выждав секунду, чтобы
мысли мои прояснились, и осознав, что этому не бывать, я огляделась в поисках одежды.
Нашла только майку, небрежно свисавшую с гитарного грифа возле кровати. Вот черт.
Медленно надев ее, я встала, чуть пошатнувшись. Разве мне не пора прийти в
чувство? Я посмотрела на часы… Половина третьего. Уже? Слишком поздно, чтобы идти
учиться: занятие по психологии подходило к концу. Я крадучись направилась к двери. У
порога валялись мои трусики. Вздохнув, я осторожно нагнулась за ними. Желудок опасно
свело, и я поспешила надеть их, распрямившись.
Кое-как одевшись, я решила, что скромность теперь перешла в разряд моих
наименьших проблем. В любом случае я понятия не имела, куда делся Келлан, и понимала,
что мой желудок никоим образом не шутил. Я метнулась в ванную и успела как раз вовремя,
чтобы меня оглушительно вывернуло в унитаз.
Прижавшись лбом к холодному фарфору, я стала вспоминать дальше.
…Рука Келлана скользит по моей шее, следом за ней – губы. Моя голова
запрокидывается, глаза закрываются. Дышится тяжело. Тихие стоны. Прерывистые
вздохи. Я стягиваю с него футболку. Его восхитительно загорелая грудь. Тугие мускулы,
нежная кожа. Дыхание Келлана учащается, когда я дотрагиваюсь до его груди. Келлан
чуть слышно стонет и привлекает меня ближе. Он обвивает меня руками и поднимает.
Вверх по лестнице…
Желудок снова свело, на лбу выступил пот. О, как я ненавидела текилу. И вот
нахлынули безжалостные воспоминания о дальнейшем…
… Мы пьяно спотыкаемся на ступеньках, падаем и дружно хохочем. Я лежу на
лестнице, он придавливает меня всем своим весом и бормочет извинения, проводя языком по
моей шее. У него встал, я чувствую, и у меня перехватывает дыхание. Я посасываю его
ушную мочку. Теплые губы припадают к моим. Руки грубо сдирают с меня брюки…
«О, так вот где они», – подумала я отрешенно, прислушиваясь к бунтовавшему
желудку.
…Я силюсь расстегнуть его джинсы и хохочу, потому что пальцы не слушаются.
Келлан покусывает мою губу. Я глажу его. Он ласкает мои груди, пробравшись под топ. Я
чуть прикусываю его плечо. В мои трусики проникают его пальцы, они кругами скользят по
влажной коже и вторгаются внутрь. Страсть в его глазах, прикованных ко мне, и я не в
силах вздохнуть. Я умоляю его отнести меня в комнату…
О боже! Я пресмыкалась, умоляла его, всерьез умоляла… Кто-нибудь, убейте меня! И
мой желудок вновь ожил.
… Меня подхватывают. Белье летит прочь. Келлан сбрасывает ботинки, снимает
джинсы, а я смеюсь, потому что самой мне это так и не удалось. Он вторит мне смехом,
стягивая с меня майку. Мягкий язык дразнит и пробует мой сосок. Меня шутливо толкают
на кровать. Он снимает трусы. Я бросаю взгляд на его прекрасное обнаженное тело. Смех
прекращается, дело приобретает серьезный оборот. Он поедает меня глазами и целует
всю с головы до пят. Я прикасаюсь к нему повсюду, поглаживая каждый мускул. Целую его
мужественное лицо… шею… грудь… живот. Он стонет, когда я дразню языком головку…
Желудок чуть успокоился, я села на пятки и попыталась припомнить остальное.
… Келлан укладывает меня на спину и плавно входит в меня. Я задыхаюсь от
удовольствия. Мы слаженно двигаем бедрами. Я воспаряю и падаю. Он мычит от
наслаждения. Я мычу от изумления. Время будто растягивается, и наши тела во хмелю
вбирают каждое ощущение. Тепло его дыхания на моей шее. Я прижимаю к себе его голову,
когда мы приближаемся к финалу, столь яркому и невероятному. Мы кончаем вместе и
кричим в унисон. Он изливается в меня, и внутри растекается тепло. Мы задыхаемся,
биение наших сердец постепенно замедляется. Мы смотрим друг другу в глаза. Я забываюсь
в его объятиях…
Я выпрямилась, дрожа, но стоя уже увереннее, умылась, почистила зубы и с
удивлением осознала, что минувшая ночь была потрясающей.
В глубокой задумчивости я направилась в свою комнату и замерла в дверях, увидев
безупречно застланную постель. Все чувства прошлого вечера обрушились на меня: наш с
Денни разрыв, утешение в рюмке и в обществе Келлана. Я повалилась на колени и
разрыдалась.
* * *
Не помню точно, когда я пошла вниз и подобрала с лестницы брюки. Надев их, я
остановилась на нижней ступеньке, не зная, что делать дальше. Мне ужасно хотелось пить, а
голова по-прежнему раскалывалась, но больше прочего ныло сердце.
Я села на ступеньку и уронила лицо в ладони. Вновь хлынули слезы, и я вдруг
захотела, чтобы Келлан вернулся домой, чтобы он по-дружески обнял меня и сказал, что все
будет хорошо. Что я не совершила страшную ошибку, порвав с Денни… Точнее, две
страшные ошибки, второй из которых был он сам… Я не знала, что на меня нашло накануне.
Хорошо, против текилы не попрешь, но только ли в ней было дело? Рите бы понравилась эта
чушь, хотя я и не собиралась ей что-либо рассказывать. Столько предупреждений – а я на все
наплевала. На стенке четко написали, что он кобель. И еще какое-то недоразумение с его
бывшей соседкой Джоуи. Очевидно, с ним иначе и не бывало.
Просто класс. Теперь я не только была совершенно одна, но и могла ожидать, что
Келлан попросит меня съехать, как Джоуи, – тогда я стану еще и бездомной. Это не
укладывалось в голове. Он всегда был крайне любезен с людьми, другим я его не видела.
Бывало, он поддразнивал меня, но без тени жестокости. Я не могла представить, что он
возьмет и просто выставит меня на улицу, в неизвестность. Но он мог создать мне такие
условия, что я сама захотела бы уехать. Прямо сейчас я мечтала об этом… Во мне все
оборвалось при мысли о его самодовольной ухмылке. «Еще одна зарубка, новая галочка в его
послужном списке», – подумала я мрачно. Так или иначе, куда он делся? Может быть, он так
не хотел меня видеть, что нарочно держался подальше?
Какой же я была дурой. Больше в жизни не прикоснусь к текиле!
Наконец я подняла свою вялую тушку и налила давно вожделенный стакан воды. В
итоге я осушила три. Я вставила телефонную вилку в розетку и добрых двадцать минут
таращилась на нее. Мне отчаянно хотелось позвонить Денни и сказать, что он нужен мне и
прошлой ночью я совершила чудовищную ошибку, куда большую, чем он думал. Но я не
смогла. Моя вина была слишком велика. Еще через пять минут тупого созерцания дурацкой
штуковины я заставила себя вернуться наверх и встать под душ в надежде смыть отчаяние.
Но это не помогло. Из ванной я пошла к себе, легла на кровать и снова расплакалась,
уставившись на нашу с Денни фотографию.
В конце концов мне пришлось переключиться со старого горя на новое: пора было
собираться на работу. Я автоматически оделась, убрала волосы в пышный хвост и
подкрасилась. Выглядела я ужасно, а чувствовала себя отвратительно, но комната, по
крайней мере, перестала кружиться, а желудок притих. Осталось что-то сделать с сердцем…
К «Питу» я приехала поздно – так и не привыкла к ручной коробке передач, а горки
делу не способствовали – и незаметно прошмыгнула мимо Риты. Мне совершенно не нужны
были выводы, которые она могла сделать, взглянув на меня. Будучи вся на нервах, я скинула
куртку в подсобке. Я не знала, придет ли сегодня Келлан. Не покажется ли мне странной
встреча с ним, после того как я разглядела его слишком подробно? Думая об этом, я
краснела, возвращаясь в бар. Скользнув взглядом по столам, я не заметила ни его, ни других
рокеров. Я глубоко вздохнула и выкинула из головы любые мысли о Денни и Келлане.
В спокойной прострации я ухитрилась отработать половину смены и растерялась,
лишь когда Дженни отвела меня в сторону и спросила, в чем дело. У меня хлынули слезы,
едва я пересказала вчерашний разговор с Денни. Дженни порывисто обняла меня, отчего я
расплакалась еще пуще, и заверила, что все устаканится, ведь мы с Денни – идеальная пара.
Она улыбнулась так уверенно, что во мне зародилась искра надежды: может быть, все
