Во-первых, нужно подготовиться к официальной встрече с Меем и его старшим братом - Силленгардом, который, вероятней всего, возглавит делегацию. Во-вторых, разместить землянку так, чтобы ей было удобно, привычно, а, главное, хорошо. В-третьих, испросить аудиенции у Кэльдиаллиана - магистра храма аджагар.
Магистрами хранителей добра, оставленного аджагарами, назвали тысячелетия назад, когда вериане и унги еще верили в то, что древние ящеры - боги планеты. Позже, с развитием наших цивилизаций, на покинувшую Миориллию расу стали смотреть иначе. Но «должность» тех, кто оберегал брошенные ими на планете вещи, не переименовали. А что? Звучно, почетно, да и не спутаешь ни с чем.
Много лет назад мы с Кэлом отлично ладили. Но… с тех пор утекло немало воды.
Кэла отвергла единственная, и характер его ужесточился. Долгие годы я осуждал товарища за резкие изменения личности, манер, отношения к окружающим. За внезапно проявившиеся у одного из самых деликатных и терпимых вериан, что знал - грубость, несговорчивость, нелюдимость…
Лишь теперь начал понимать Кэла, сочувствовать от всей души. Но примет ли магистр запоздалое раскаяние идиота, пренебрегшего нашей приязнью тогда, когда, возможно, больше всего был ему нужен?
Проблемы второй очереди беспокоили не меньше. Я обещал Мелене убедить искандцев не развязывать войну и обязан найти аргументы. Хотя бы для Силя, уж он-то уговорит Мея немного поумерить амбиции и пыл.
Кроме того, попасть в хранилище артефактов аджагар - полдела. Нужно еще разобраться - какие из вещиц способны пригодиться Мелене. А тут Кэл уже не помощник. Требуется существо, пусть на очень плохом уровне, но владеющее письменностью аджагар.
Я точно знал - к хранилищу прилагалась книга - нечто вроде описи вещей на языке древних ящеров. Видеть ее не видел, но Кэл наверняка покажет, где хранится манускрипт.
На счет переводчика, пока на ум никто не приходил. Я слышал, что такие ученые существуют. Но никогда не интересовался их именами, местом жительства и даже расой. Они вполне могли оказаться унгами. Тогда ситуация усложнится.
На вериан моя держава и статус принца имели хоть какое-то влияние. Унги же - себе на уме. С сородичами не торгуют, не обмениваются, не контачат. Мы с ними как рыбы и птицы - кроме планеты ничего общего. Плевать летунам даже если весь королевский дом придет на поклон. Заинтересуются - подсобят. Если же нет - и сотня принцев с принцессами не убедят гордый народ посодействовать.
12
(Мелена)
В последние дни я странным образом балансировала на грани тяготившего прошлого и многообещающего грядущего. Даже приятные события то и дело отбрасывали в далекие годы, когда все случалось отнюдь не столь радужно. Нынче, как никогда, багаж пережитого камнем тянул ко дну никому не нужной депрессии.
Я напоминала себе слишком рачительную бабульку, которая хранит в чулане невообразимое количество давно испорченных, ненужных вещей. Заплесневелых консервов и варений, сломанных игрушек и устройств, сгнивших газет и морально устаревших журналов. Одновременно я представлялась себе динозавром, который вдруг очнулся в эпоху телепортов. Рванул на запах воды и угодил в фонтан, бросился, учуяв добычу - и врезался носом в стену мясокомбината.
Каждый раз, пытаясь найти что-то знакомое, я натыкалась на нечто абсолютно неизведанное. Стремясь ассоциировать его с прошлым, утопала в жалости к себе и пережитых бедах так, словно они и впрямь способны вернуться. Вот что значит на триста лет законсервироваться среди художественного антиквариата: красок, пастели, акварельной бумаги, кистей, баночек с водой и растворителями, лаками… Всего того, чему большинство коллег давно предпочли компьютерные технологии.
Пора сделать уборку в мозгах!
Может тогда удастся проанализировать странное видение, посетившее в забытьи. Что-то подсказывало - ситуация куда серьезней, чем полагала раньше. И дело уже не в Эйе, не в погибающих мирах, хотя, видимо, и в них тоже, а в самих аджагарах. Эта женщина… черная аджагара - вот кто заварил кашу вселенского масштаба. Как говорил мой первый муж: лучше нажить ненависть ста мужчин, чем ярость одной женщины. Нет ничего страшнее ее неуемного гнева.
Великий древний народ, охранявший миры - по большому счету, такая же раса, как и прочие. Со своими страстями, желаниями, устремлениями. Вот только возможности их в тысячи раз больше прочих. Отсюда наши таланты, которые другим народам не снились, но и несчастья тоже.
Очнувшись, намеревалась выложить Рэму все о двух аджагарах, их странном диалоге, смысл которого оставался за гранью понимания.
Однако пока верианин нес меня в каюту, решимость медленно, но верно улетучивалась, подобно пару из открытой кастрюли с супом. И дело было не в том, что не доверяла принцу. Я доверяла Рэму больше, чем кому-либо за последние столетья. Однако прежде чем впутывать его в дела создателей, стоило хотя бы попытаться разобраться в сути видения.
Рэм сосредоточенно разглядывал мое лицо, прожевав доставленную Сэлом еду так, словно почти не ощущал ее вкуса. Похоже, мои реакции поставили верианца в тупик. Собственно, как и меня саму.
Очень напряженное лицо принца демонстрировало, что ему сейчас куда сложнее. Увы! Открытие не удивляло! Замыкание аур друг на друге приводило к резкому всплеску чувственных ощущений. Даже представлять не хочу, что испытывал Рэм во время моего нечаянного поцелуя. Губы его налились кровью, складки шаровар почти не скрывали изменений тела, потому что… возбуждение приливало с ударами пульса. Мышцы шеи и груди стянулись так, что походили на полотнища флагов, нещадно вздутые ветром.
Я не знала - стоит ли быстро отпрянуть или аккуратно отстраниться. Когда избегала касаний, Рэм ужасно переживал. Даже за нынешней его скудной мимикой, более-менее ровной речью, проскальзывали обрывки эмоций невероятной силы. Когда же следовала порыву, и наши тела встречались, понимала, что принцу адски сложно держать себя в узде, его физический дискомфорт даже представлять боялась.
- Рэм? - позвала мягко. - Можно откровенный и совершенно неприличный вопрос? - почему бы не прояснить ситуацию для удобства обоих?
Принц моргнул, чуть дернул уголками губ вниз-вверх.
- Спрашивай что хочешь, - выдохнул, заметно волнуясь. Грудь Рэма вздымалась, румянец схлынул со щек. Но мимика оставалась донельзя скупой.
Слова не шли с языка. Будто те самые отростки голубого растения из оранжереи - прилипли намертво и не желали отклеиваться.
- Мелена, - принц выпил травяной настойки, еле заметно вздернул подбородок. Теперь его лицо привычно демонстрировало открытость и благородство. - Спрашивай уже... Давай я тебе поясню кое-что. На нашей планете секс, наступление зрелости и даже физическая реакция на единственную не считаются чем-то постыдным, и уж тем более, тайным. Как ты теперь узнала, белья не носим. Даже на пляже. Вот представь, что кто-то из сородичей встретил единственную прямо там, абсолютно голым, как я тебя в спортзале. Поверь, произошло бы в точности тоже самое. И никого это бы не смутило. Напротив, подобное явление… - он запнулся, помедлил, видимо, подбирая слова: - В общем…окружающие расценили бы подобное явление, как долгожданное пробуждение чувственности, способности к деторождению. Мне было ужасно неприятно осознавать, там, в спортзале, что ты увидела то, к чему не готова. То, о чем не имела представления. А когда Сэл рассказал, как действуют мужчины на Земле, проявляя очевидные признаки возбуждения, совсем поплохело. Только представил, что ты могла подумать, в глазах потемнело. В общем… если тебя что-то интересует, спрашивай, не тратя драгоценные нервы на стеснение. Я весь - открытая книга. Снаружи и изнутри. Начиная от эмоций и заканчивая физиологией.
Мне и понравилось то, что сказал Рэм и нет. Сама не знаю почему. Я суматошно анализировала его тираду. Голос принца звучал ровно, практически спокойно. Но у меня складывалось стойкое ощущение, что за каждым четко выверенным словом таится ураган эмоций.
Что-то меня напрягало…
Рэм наблюдал, приподняв бровь. Губы вытянулись в жесткую полоску, но в остальном лицо принца оставалось невозмутимым. Я снова и снова возвращалась к монологу Рэма, пока не осенило…
- А-а-а… тогда почему ты так смутился, в спортзале? - проронила, все еще усиленно совмещая в голове объяснения верианца и нашу тогдашнюю встречу.
Он чуть отклонился назад, выпрямился.
- Не знаю, - ответил задумчиво, начиная хмуриться. - Честно, не знаю. Вообще у нас подобного не тушуются. Скорее всего, чувствовал, что твоя реакция будет очень отличаться от той, которую выказала бы женщина моей расы.
- А какова, по-твоему, была бы реакция верианки? - задумалась я, усиленно стараясь поставить себя на месте женщины-гуманоида с Миориллии. Понимавшей, что случилось, представлявшей традиции вериан…
