— Для того, чтобы вернуться в прошлое, надо сначала добраться до Васьки. Только боюсь, все это будет не так просто, как тебе кажется. Посему драгоценности сыграют нам на руку… Быть богатым всегда выгоднее, чем бедным.
— А я бы на твоем месте лучше поинтересовался состоянием твоих спутников.
— Смотри, договоришься, сотру.
Дед замолчал, а я неспешно принялся за дело: начал обшаривать мертвые щупальца и камешки выковыривать. Что же до моих товарищей… Все равно я им ничем помочь не мог. Крысеныш лежал в обмороке, Тимура сильно дождем обожгло, только я то что? Не было у меня ни воды, ни лекарства, чтобы кислотные раны промывать.
Хотя должен отдать должное, чем больше я со щупальцами возился, тем больше понимал, насколько же здоровым должен быть Питер, чтобы голыми руками с такой тварью справиться. Но самое удивительное, что все эти гигантские щупальца исходили из мешка, размером с мою голову — и в основании были тоненькими и бледными, потом чем дальше становились все толще, а потом снова утончались. Так вот камни были только на концах этих щупалец.
Я оказался на какое-то время занят: резал и кромсал черную плоть, выковыривая блестящие в луче фонарика драгоценности. Наконец нож мой затупился, энтузиазм ослаб, а работы еще было непочатый край… если бы конечно я вознамерился собрать все драгоценности. Жадность жадностью, ног и меру знать надо.
Где-то через пару часов весь перемазавшись в черной крови этой твари я вернулся к своим спутникам. Выглядели они скажем не очень. Мутант был как мутант, а вот Тимур окончательно сдал: лицо и руки его покрыли багровые язвы, хорошо хоть глаза целы остались. Он сидел на полу, руки скрестил на коленях, и тупо покачивал головой из стороны в сторону. Взгляд его был устремлен в бесконечность. Да и крысюк до сих пор в сознание не пришел, хоть и половины свой шкуры лишился.
— Ну, что, пришли в себя? — поинтересовался я, отлично понимая, что вопрос этот чисто риторический. Понятно было, что в себя никто не пришел, однако оставаться в этом милом мире у меня не было ни малейшего желания. Неизвестно, что еще мог преподнести нам этот мир. — Встаем, встаем, не засиживаемся, — и, заметив чуть ли не умоляющий взгляд Тимура, добавил. — Питер позаботься о Ветерке. Не станем же мы тут его бросать.
Потом подпрыгнув, я зацепился и попытался вылезти, но это оказалось нее так-то просто. Всякий раз как я начинал подтягиваться, края дыры обламывались, и я срывался вниз. А ведь мне еще приходилось всякий раз показывать настоящие чудеса эквилибристики, чтобы не угодить в кислотную лужу под отверстием. Вот ведь засада. В итоге плюнул я на гордость, подозвал Питера, и, стараясь дышать как можно реже — запашок от мутанта еще тот шел, и вон подсохшего ихора щупалец аромата ему не прибавило — залез ему на спину, а потом выбрался на поверхность.
Пепел был еще влажный и ладони жгло невыносимо, но я старался на это внимания не обращать, все равно поделать я ничего не смог. Теперь непременно руки клешнями и щупальцами станут, только думать об этом сейчас не стоило. Сейчас о другом надо было думать: как назад в СПб возвернуться.
Выбравшись наверх постоял я минут пять, оглядывая темно-зеленые небеса, готовые разразиться новым кислотным ливнем, а потом приказал всем вылезать. Если снова под дождь попадем, то уж больше так не повезет… И еще странно было: пепел словно песок впитал кислотную водичку и все… никакой тебе реакции. А может, ее и не должно было быть? А может я в детстве плохо химию учил или в этом мире совсем другие химические законы действуют. Однако как бы то ни было, нужно было идти и чем быстрее мы в путь отправимся, тем лучше будет.
Помог я выбраться Тимуру, и только теперь при свете разглядел, насколько сильно ему досталось. Грамотно паренек был изуродован, теперь ни одна девушка, даже из этих, из «зверей» к нему близко не подойдет. Жуть с ружьем. Теперь его самого спокойно за чудика или мутанта принять можно. А может, стоит помыться и все пройдет, черт его разберет под этой коркой из пепла, зеленой засохшей жижи и обожженной кожи.
Ветерка вытащили с трудом. Он так в себя и не пришел. Вообще Дед мне заявил, что незачем с крысенышем возиться. Оставить его тут и пусть жизнь сама рассудит… И тут, сам не знаю почему я заявил, что не способен предать беззащитное существо смерти. Дед долго хохотал, до истерики хохотал, до почечных коликов, если, конечно у бестелесных духов, заселившихся в чужой мозг, бывают колики. А я между тем задумался. Нет до таких искателей как Дикой мне далеко было. То свирепый народ и за пачку сигарет может кишки выпустить. Но ведь и меня не даром Угрюмым кличут. Угрюмый он и есть Угрюмый, и никто у него милости и пощады просить не станет… А тут… Словно и не я это вовсе был, а кто-то другой, кто много милосерднее и добрее меня. Или это всего лишь очередная…
— Все целы-то?
Вот и кот объявился. Тоже мне Рыжик. Сука-рыжая — вот это точнее. Где гулял, пока мы тут со щупальцами бились, да от дождя страдали? Он-то появился все такой же, как прежде, рыжий с вислыми ушами и огромным носом-клювом. И ведь никаких тебе следов кислотного дождя. Словно явился с кошачьей выставки: такой же миленький, гладенький, симпатичненький — душка-плюшка.
Только вот я — весь в дерьме — бросил на этого стервеца косой взгляд и отвернулся. Сам завел нас сюда, а когда запахло керосином слинял.
— А чего ты от меня хотел? Чтобы я в объятия этой твари полез, или под дождичком постоял шкуру прожег? Ты радоваться должен, что за мной ничего не случилось.
— Ага, — только и сказал я, затвор автомата передернул, и дулом в сторону хитрожопого кошака повел.
— Ты мне это прекрати! Ты так не шути!
— А я и не шучу. Еще одна такая выходка, и от следующего кислотного дождя мы укроемся под твоей шкурой.
Кот ничего не ответил, лишь замер, весь подобравшись, надувшись. Ну и пусть обижается, сколько хочет, я-то тоже обидеться могу.
А тем временем из дыры вылез мутант. Я в очередной раз поразился, насколько гибким и изворотливым был Питер. Порой мне начинало казаться, за его внешней неуклюжестью скрывается настоящий атлет, этакий гуттаперчевый мальчик, не менее.
Я очередной раз обвел взглядом мой «отряд».
— Значит так. Идем на север, быстро. Внимательно смотрим по сторонам. Чем быстрей обнаружим врата, тем быстрее вернемся в СПб. Впереди — Питер. Ему сам черт не страшен, — когда я произнес эти слова, мне даже показалось, что мутант улыбнулся, хотя черт его знает. У него такая рожа, что поди, разбери. — Потом Тимур с Ветероком.
— Опять мне тяжесть тащить! — заныл «зверек». — Почему именно я! Чем я других хуже.
— Это кого ты имеешь в виду под «другими»!? — взорвался я. — Разуй глаза, посмотри. Питер нам нужен как боец и разведчик. У меня автомат, а с котом… с котом сам договаривайся.
Тимур только всхлипнул. Он уже видно понял, что от меня поблажек ожидать бессмысленно, так что ной, не ной, а тащить придется.
— И в тылу я с «тяжелой артиллерией». Все понятно? Тогда вперед.
И мы медленно побрели прочь от спасительно воронки. Кота же я специально не помянул, однако тот отправился с нами, держась чуть в стороне. Я то и дело бросал в его сторону косые взгляды, но кот казалось их не замечал, или делал вид, что не замечает. Хотя, кого он хотел обмануть?
Шли мы быстро, насколько быстро мог идти Тимур, тащивший перекинутого через плечо крысеныша. И за все время мы сделали только пару остановок. Первая получилось, когда мы неожиданно наткнулись на труп Эдички. Точнее даже не труп, а скелет. Я опознал мертвеца по часам. Большим командирским. В свое время я даже пытался у него их выкупить, потом обменять, но Эдичка тогда уперся. Часы мол старинные работы великолепной. Так мне их не отдал. А теперь я и сам не взял, потому как негоже трупы обирать.
Постояли мы над скелетом.
В какой-то момент мне даже жалко его стало. Никому бы не пожелал принять такую смерть: страшную и неминучую. Совсем недавно это был живой деятельный человек, а вот, прошло всего несколько часов, и от него только скелет остался — ни кусочка плоти, ни клочка ткани. А может тут ни один дождь виноват? Не могла кислота так труп разъесть. Я невольно огляделся, но вокруг насколько хватало взгляда простиралась голая пустыня. А фантазия уже рисовала мне ужасных чудовищ, которые в любой момент готовы были напасть на наш крошечный отряд.
— Может похороним его? — поинтересовался я у Деда, но тот лишь усмехнулся.
— И зачем? Ты что крест ему ставить будешь? А без креста что? Могилку через день пеплом занесет и все, а потом ветер налетит пепел сдует, и снова твой скелет лежать будет, на всеобщее обозрение кости выставив.
