украшенного снаружи кольцом из колонн амфитеатра с отдельными входами для членов
королевской семьи, для парламентариев и для приглашенных граждан.
Внутри, перед расположенными полукругом рядами кресел, поднимающихся ступеньками
вверх, и министерскими ложами второго этажа, находилась невысокая площадка с
трибуной для выступлений. Но, увы, эта трибуна была предназначена только для членов
совета. Величества с давних пор выступали с маленькой, размером со скворечник, ложи, расположенной слишком высоко, видимо, чтобы подчеркнуть их превосходство над
аристократией.
По дороге, когда она уже почти подошла к выходу из крыла, ее искусно перехватил
спешащий Игорь Иванович. Он поклонился, взял за локоток и настойчиво отвел в
ближайший кабинет.
- Я тороплюсь, господин Стрелковский, - недовольно заявила она, - давайте позже. Меня
ждут в Высоком Совете.
Он будто не услышал и насильно вручил ей тоненькую папочку:
- Подождут. Посмотрите, это не займет у вас много времени, Ваше Величество.
- Что это? – спросила она, листая папку с фотографиями парламентариев, министров и
генералов.
- А это, Ваше Величество, неполный список лиц, которых за последнюю неделю посетил
некто Щеглов, заместитель господина Смитсена. Возможно, есть и другие. В большинстве
случаев узнать о том, о чем они говорили, не представляется возможным. К счастью, среди
них оказался мой старый должник, назовем его господин А., и он, поверьте, свой долг
вернул с лихвой. Господин Щеглов настойчиво и прямолинейно вербует ваших
подданных, используя в качестве пряника крайне необычные чудеса. Например, у нашего
премьер-министра встала и пошла парализованная жена. А у одного моего должника
внезапно умерла дальняя родственница, оставив ему крупное состояние, а он был в очень
стесненных обстоятельствах.
Смитсен прокололся в том, что А. за последние годы стал крайне верующим, и перво-
наперво после его прихода и внезапного известия о наследстве побежал советоваться к
духовнику. А духовник прямо сказал, что такая власть над жизнью и смертью может быть
только черной природы, и посоветовал деньги отдать детям родственницы, а про
посещение рассказать властям. Что он и сделал, прежде чем спешно покинуть столицу.
Так вот, интересно, что его лично Щеглов за полученное наследство просил сегодня
проголосовать за сокращение ваших полномочий, моя королева, и за возможность смены
правящей фамилии.
У Ирины-Иоанны сжались зубы.
- Смена фамилии, значит, им, да, Игорь? – прошипела она, внимательно разглядывая лица
в папке. – Что ж, спасибо за работу. Это крайне важная информация.
- Ваше Величество, - попросил он, - уезжайте. Ну, давайте скажем, что принцесса очень
переживает несостоявшуюся помолвку, и вы поедете лечить ей нервы в загородную
резиденцию. А лучше – подальше, на море! Я никак не могу понять, что творится, я не
могу спрогнозировать, когда рванет и рванет ли, и мне это не нравится. Если мы имеем
дело с магом или ведьмаком огромной силы, это может угрожать лично вам или детям, и
уж точно слугам ближнего круга. Мне будет спокойнее работать, зная, что вы в
безопасности.
Королева пристально посмотрела на него.
- А к тебе он не подходил, Игорь Иванович?
Лицо начальника разведуправления словно окаменело.
- Подходил, Ирина Константиновна.
- И что предлагал, интересно?
- Ничего, что я не смог бы преодолеть, Ваше Величество, - сказал он сквозь зубы.
«Вы ведь хотите быть с ней? – искушал омерзительный человек напротив. – Бросьте
копать под мистера Смитсена, и через неделю вы уедете вместе…»
Взгляд королевы проник, казалось, до самого его затылка, но она вовремя опустила глаза:
- Я в тебе никогда не сомневалась, Игорь. А по поводу отъезда ты прав. Сегодня отправлю
телепортом слуг и распущу придворных, а завтра с утра уедем мы с семьей. Старшие
сегодня до вечера в отъезде, сегодня уже не успеем. Распорядишься? А то я не знаю,
сколько времени займут у меня эти болтуны.
Стрелковский снова поклонился:
- Конечно, моя госпожа, сейчас же распоряжусь.
Она благодарно кивнула, пошла дальше, и тут ее скрутило по-настоящему. Кожа
вспыхнула, в глазах зажглось красное марево, тело отяжелело и заныло. Она с хрипом
согнулась пополам. О, Великая Богиня, как же не вовремя!
Сзади ее подхватили уверенные руки, и сквозь свое тяжелое дыхание она услышала:
- Ирина, что с вами?
- Игорь…не трогай меня, - прохрипела она, усилием воли пряча глаза. – Отведи меня к
Савелию, быстро. Только держи за одежду, прошу.
- У меня есть перчатки, сойдет? – спросил он
- Даааа, - уже почти прорычала она, - только быстрее!
В покоях придворный маг, заставший еще ее деда, быстро оценил ситуацию, и, не касаясь
королевы, вколол ей двойную дозу антидота. Ее быстро отпускало, но кризис никуда не
делся – она уже одной ногой была в нем. Черт бы побрал этого придурка Луциуса с его
озабоченным сынком, и свою несдержанность! Так бы она точно до конца недели
продержалась, а там уже на море нашла бы кого-нибудь побезопаснее…А тут…Игорь
снова чуть не попал…
- Ваше Величество, - обеспокоенно сказал маг, - я бы настоятельно рекомендовал вам
никуда сегодня не ходить. До завтра антидота должно хватить, но чем дольше вы
противитесь, тем сильнее потом отдача.
- О чем речь? – спросил стоящий у двери во время процедуры Стрелковский.
- Игорь, уйди, Бога ради, тебя это не касается! – в голосе Ее Величества прозвучали
стальные нотки.
- Да? – протянул он, и в его глазах она со страхом увидела отблески воспоминаний. – А
мне кажется, что меня это касается.
- Пошел вон! – крикнула она в смятении.
- Простите меня, Ваше Величество, - он опустил глаза. – Я клянусь, больше не скажу ни
слова. Но позвольте мне проводить вас до Зала Совета, как человек, отвечающий за вашу
безопасность, я обязан это сделать.
До здания Совета они дошли молча. У выхода из дворца к ним присоединились ее личные
телохранители, и к Совету они шли вчетвером, но королева остро чувствовала только
одного мужчину сзади.
- Я буду здесь, - сказал он ей в спину, когда они уже зашли в здание, и она остановилась
перед выходом в Зал Совета. – Дождусь вас.
Заждавшиеся парламентарии гудели, как гнездо растревоженных ос. Увидевший ее снизу
взволнованный спикер с облегчением вздохнул и объявил в микрофон:
- Прошу встать. Ее Величество королева Рудлога Ирина-Иоанна!
Королева расправила плечи и вышла в свою ложу, спокойно улыбаясь и оглядывая зал.
Она была немного оглушенной после приступа и успокоительного действия антидота. Зал
был заполнен едва ли наполовину, часть министров в министерской ложе тоже
отсутствовала. «Побежали крысы с корабля», - зло подумала она. Зато в гражданском
отделении на третьем этаже Совета кто-то был. Присмотревшись, она узнала в стоящем на
галерке человеке надоевшего ей до мозга костей господина Смитсена. Рядом с ним стоял
грузный, рыхлый коротышка с лицом забулдыги.
В крови, сдерживаемая антидотом, забурлила ярость, и тут же тело вспыхнуло, заныло.
Усилием воли она остановила себя, холодно смотря прямо в глаза врагу. Эх, долбануть бы
по тебе проклятием, скотина, чтоб ты под себя ходил и кровью блевал, за все, что ты с
нами и со страной сделал. Но нельзя. Во-первых, если она использует магию, то и антидот
не спасет, во-вторых, если это сделать на глазах аристократии, то от свержения ее ничего
не убережет, спасибо, если не в тюрьму посадят. Рисковать нельзя.
Ответивший на ее взгляд высокий, приятный медиамагнат, словно прочитав ее мысли,
издевательски поклонился и приподнял шляпу. Она позволила себе презрительно
искривить губы и величественно наклонить голову, и с удовлетворением отметила, как
полыхнули злостью глаза стоявшего напротив человека.
Господин Смитсен обладал внешностью человека, который сразу располагает к себе.
Высокий, изящный, но не тощий, сдержанно одетый, с чисто выбритым, не считая
аккуратных «кавалерийских» усов, лицом, и мягкой, даже где-то застенчивой улыбкой, он
был больше всего похож на почтенного учителя или профессора средних лет. Тот самый
возраст, когда вся юношеская дурь уже позади, а старость еще далеко впереди. Тем
удивительнее было то, что, имея безусловный успех у женщин – и из-за внешности, и из-за
манер, и, конечно, из-за безумного количества денег, никто и никогда не видел его с дамой, и в отчетах агентов ни разу не упоминалось, что у него дома была женщина.
Его спутник, наоборот, производил впечатление абсолютно разложившегося в моральном
плане человека. Он был толст, но не здоровой полнотой зажиточного горожанина: его тело
