Накануне открытия второй сессии Н. А. Маклаков в письме к царю испрашивал разрешения на роспуск Думы, если она не умерит своего оппозиционного тона. Царь не только согласился с ним, но и предложил обсудить в правительстве свою «давнишнюю мысль» о превращении Думы в законосовещательный орган[364]. Получив санкцию царя, Маклаков внес свой план на рассмотрение Совета министров. Но последний, вынужденный учитывать как внутреннюю, так и внешнюю обстановку, отнесся к этому плану отрицательно. В частности, такое отношение было связано с неудачей, постигшей Коковцова в Париже, где он вел переговоры о заключении железнодорожного займа и где ему заявили, что предлагаемые тяжелые условия займа вызваны шаткостью положения Думы, процессом Бейлиса, «министерской забастовкой» и т. п.[365]
В июне 1914 г. Николай II на заседании Совета министров лично поставил вопрос об изменении Положения о Государственной думе в том смысле, чтобы' отвергнутые ею законопроекты могли односторонне приниматься Государственным советом. Однако даже Щегловитов выступил против этого предложения, считая его осуществление опасным для режима[366].
Убеждаясь снова и снова в невозможности разгоне Думы и нового государственного пёреВброт'аГцаризм встал на путь систематической воины с Думой. Кменно такую политику повел Горемыкин сразу после того, как он сменил Коковцова. В частности, Горемыкин заявил в марте 1914 г., что председатель Совета министров по закону не обязан отвечать на обращенные к нему запросы Думы: такая обя
занность вменена лишь министрам и главноуправляющим. До этого товарищ министра внутренних дел утверждал сг думской трибуны, что Дума не имеет права разрабатывать законопроекты, выработку которых правительство взяла на себя. Правительство также сделало попытку ликвидировать неприкосновенность депутатского слова и т. д. Дума отвечала на это усилением оппозиционного тона.
Третьеиюньская система исчерпала себя. Характеризуя в мае 1914 г. политическое положение в стране в связи с принятием Думой октябристской формулы, осуждающей политику Министерства внутренних дел, В. И. Ленин писал:
«Распад, колебания, взаимное недоверие и недовольство внутри системы 3-его июня, внутри помещиков и реакционной буржуазии. „Они“ обвиняют друг друга — Пу- ришкевичи либералов, либералы Пуришкевичей — в поощрении и ускорении новой революции.
Таково положение» [367].
Начавшаяся мировая война лишь ненадолго изменила это положение. В 1915 г. в Думе возник «Прогрессивный блок», объединивший в оппозиции правительству не только кадетов и октябристов, но и часть националистов. Третьеиюньская система с двумя болыпинствами перестала существовать. Резко усилился кризис «верхов». Разложение царизма достигло крайнего предела. Вызревал исключительной силы революционный кризис. Страна неудержимо шла к новой революции. ’
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава первая. РЕАКЦИЯ
3
Глава вторая. ТРЕТЬЕИЮНЬСКИЙ БЛОК
16
Глава третья. «МИНИСТЕРСКИЙ» КРИЗИС
29
Глава четвертая. АГРАРНЫЙ ВОПРОС
57
Глава пятая. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС
SI
Глава шестая. РАБОЧИЙ ВОПРОС
114
Глава седьмая.
ВТОРОЙ «МИНИСТЕРСКИЙ» КРИЗИС
137
Глава восьмая.
НАЧАЛО РАСПАДА ТРЕТЬЕИЮНЬСКОЙ СИСТЕМЫ
161
АВР EX А. Я.
Царизм и третьеиюньская система
Утверждено к печати Институтом истории АН СССР
Редактор издательства Шаров Е, А, Художник Я. Н. Румянцев Технический редактор Я. Я. Кузнецова
Сдано в набор 20/V 1966 г. Подписано к печати 19/VIII 1966г. Формат 84хЮ87з*. Печ. л. 5,75. Уел. печ. л. 9,66 Уч.-ивд. л. 9,4 Тираж 3800. Изд. № 1216 Тип. зак. 866 Т-12412 Цена бв коп.
Издательство «Наука»
Москва, К-62, Подсосенский пер., 21
2- я типография издательства «Наука» Москва, Г-99, Шубинокий пер., 10
В Издательстве «Наука» в 1966 г. выходит из печати
Л. К. Бриан
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ПЕРВО Я РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
20 л. 1 р. 40 и
Царь и его клика готовили расправу с петербургскими рабочими. А. М. Горький и другие представители русской культуры прилагали все силы, чтобы предотвратить кровавые события 9 января 1905 г. Рабочий класс России ответил бурей возмущения на расстрел мирной демонстрации, поднялся на открытую борьбу против самодержавия. Прогрессивная интеллигенция выразила свой гневный протест против действий царизма. На нее обрушились репрессии. Горький был посажен в Петропавловскую крепость, Римский- Корсаков изгнан из консерватории; в знак солидарности с ним из нее ушли Глазунов и Лядов. Демонстративно выходит из Академии художеств В. А. Серов. Этими событиями открывается книга профессора доктора исторических наук Л. К. Ермана.
Автор на огромном документальном материале раскрывает роль разных слоев интеллигенции на основных этапах первой русской революции, обобщает опыт работы пролетариата и его партии среди демократической интеллигенции, рассказывает о том, как интеллигенция, преодолевая свои колебания и сомнения, втягивалась в автивную революционную борьбу.
Много места в книге отведено художественной интеллигенции. Автор характеризует политические настроения и художественное творчество в годы революции выдающихся деятелей русской культуры: А. М. Горького, Л. Н. Толстого, В. Г. Короленко, А. А. Блока, В. Я. Брюсова, Л. Н. Андреева, Н. А. Римского-Корсакова, Ф. И. Шаляпина, Л. В. Собинова, М. Н. Ермоловой, В. Ф. Комиссаржевской, К. С. Станиславского, И. Е. Репина, В. И. Сурикова и многих других.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Предварительные заказы на эту книгу следует присылать по адресу:
Москва. Центр, Б. Черкасский пер., 2/10, магазин ч<Книга — почтой» конторы «Академкнига» или в ближайший магазин «Академкнига».
Адреса магазинов «Академкнига»:
Москва, ул. Горького, 8 (магазин № 1);
Москва, ул. Вавилова, 55/5 (магазин N° 2); Ленинград, Д-120, Литейный проспект, 57; Свердловск, ул. Белинского, 71-в;
Новосибирск, Красный проспект, 51;
Киев, ул. Ленина, 42;
Харьков, Уфимский пер., 4/6;
Алма-Ата, ул. Фурманова, 139;
Ташкент, ул. Карла Маркса, 29;
Ташкент, ул. Шота Руставели, 43;
Баку, ул. Джапаридзе, 13;
Уфа, 55, Проспект Октября, 129.
NGKdVtl
АКАДЕМИЯ НАУК СССР ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
А. Я. Аврех
ЦАРИЗМ
И ТРЕТЬЕИЮНЬСКАЯ СИСТЕМА
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» Москва 1966
РЕАКЦИЯ*
Столыпинский террор. Когда сраженный буревестник революции упал на землю, на добычу вылетели совы реакции. Прогнивший насквозь царский режим, воплощение застоя и деспотизма, защищал свое существование свойственными ему подло-жестокими, варварскими средствами.
Повальному обыску была подвергнута вся страна. Обыскивали железнодорожные поезда, церкви, школы, университеты, земства и даже суды и психиатрические больницы К Никто не был застрахован от ареста и высылки. Заключенных подвергали жестоким истязаниям и пыткам.
В Козловской тюрьме арестованных крестьян избивали нагайками и железными прутьями; приводили в сознание холодной водой и снова били. В харьковской тюрьме на арестантов надевали смирительные рубашки, а затем били кулаками, топтали ногами. Севастопольские тюремщики за малейшую провинность секли розгами. Акатуйская каторжная тюрьма прославилась избиениями политических заключенных. Начальник тюрьмы просил официального разрешения сечь политических t розгами. В Риге аресто- [368][369]
ванйых били плетьми, посыпали раны солью, вырывалй волосы, топтали ногами, тушили о тело папиросы, кормили селедкой и не давали пить. Пытали в Астрахани, Одессе, Кременчуге, Пинске, Казани, Вятке. Во время допроса одному из заключенных заткнули рот прокламациями, приговаривая при этом: «Почитай-ка теперь свои прокламаций» [370].
Суд повсеместно был низведен до уровня столыпинской военно-полевой юстиции. В судах разыгрывались такие драмы, что рыдала публика, ко всему привыкшие защитники падали в обморок. Приговоры объявлялись под нечеловеческие вопли невинно осужденных. Приговаривали к смерти несовершеннолетних, казнили беременных женщин. Один малолетний гимназист перед казнью лишился; чувств, и петля была накинута на обморочного. Те, кто избегал пули или веревки, погибали в тюрьмах. *
