Кожа Эдит искрилась крошечными радугами, которые плясали на ее лице и шее, спускались по плечам на руки. Она так сильно сверкала, что мне пришлось прищуриться, как при попытке посмотреть на солнце.
Мелькнула мысль упасть на колени специально. Такой красоте надо поклоняться. Строить в ее честь храмы и приносить жертвы. Стало жаль, что мои руки пусты, да и какой дар богиня пожелала бы получить от обыкновенного смертного вроде меня?
Далеко не сразу я разглядел через это свечение выражение ее лица: она наблюдала за мной, широко раскрыв глаза, чуть ли не с испугом. И слегка отпрянула, когда я шагнул к ней.
– Тебе больно? – прошептал я.
– Нет, – едва слышно ответила Эдит.
Еще шаг… меня тянуло к ней, словно она снова была магнитом, а я – беспомощным бруском тусклого металла. Она опустила руку, которой до этого предостерегала меня от приближения. Из-за этого движения охватывающее руку пламя замерцало. Все еще на расстоянии, я медленно обошел вокруг Эдит, чувствуя необходимость разглядеть ее со всех сторон в мельчайших подробностях. Солнце отражалось от ее кожи, переливаясь всевозможными оттенками. Мои привыкшие уже к этому сиянию глаза округлились от восторга.
Хотя я понимал, что Эдит тщательно подбирала одежду для этого дня и была готова показать мне это, но все же задумался, не жалеет ли она о своем решении, слишком уж скованно она стояла – ноги чуть согнуты, плечи напряжены.
Закончив круг, я преодолел последние футы между нами. Невозможно было перестать пялиться, даже чтобы моргнуть.
– Эдит, – выдохнул я.
– Теперь ты боишься? – прошептала она.
– Нет.
Испытующе глядя мне в глаза, она явно пыталась услышать мои мысли.
Сознательно не торопясь и наблюдая за лицом Эдит, чтобы понять, разрешает ли она, я потянулся к ней. Глаза ее раскрылись еще шире, она стояла совершенно неподвижно. Осторожно, медленно я легко прикоснулся кончиками пальцев к искрящейся коже руки, с удивлением обнаружив, что она такая же прохладная, как и всегда. Блики от нее упали на меня, и внезапно моя ладонь перестала казаться такой уж обыкновенной. Эта потрясающая девушка даже меня смогла сделать менее заурядным.
– Что ты думаешь? – так же тихо спросила она.
Я с трудом подбирал слова:
– Мне… я не знал… – после глубоко вдоха я все-таки сумел высказаться: – Никогда не видел ничего более красивого, даже представить не мог, что может существовать что-то настолько прекрасное.
В ее взгляде все еще плескалась настороженность. Похоже, Эдит считала, что я говорю так, думая угодить ей. Однако это была чистая правда – возможно, я никогда еще не был более откровенным, слишком ошеломленный, чтобы притворяться или умалчивать о чем-то.
Она начала было поднимать руку, но уронила, вызвав этим новую вспышку пламени.
– И всё же это очень странно, – пробормотала она.
– Потрясающе, – выдохнул я.
– Тебя не отталкивает мое вопиющее отсутствие человечности?
Я покачал головой:
– Нет.
Она прищурилась:
– А должно бы.
– Мне кажется, ценность человечности сильно преувеличена.
Убрав руку из-под моих пальцев, она спрятала ее за спину. Вместо того, чтобы послушаться ее намека, я сделал еще один шаг к ней, чувствуя играющие на моем лице блики света.
И вдруг она оказалась от меня в десяти шагах – стояла, снова подняв руку и стиснув зубы.
– Прошу прощения, – извинился я.
– Мне нужно время.
– Я буду осторожнее.
Эдит кивнула, потом, сохраняя дистанцию не меньше десяти футов, обогнула меня и прошла в центр поляны, где опустилась на землю спиной ко мне. Ослепительный свет, исходящий от ее лопаток, снова напомнил мне крылья. Неторопливо приблизившись, я сел напротив нее примерно в пяти футах.
– Так нормально?
Несмотря на кивок, уверенной она не выглядела.
– Просто позволь мне… сосредоточиться.
Я сидел молча, и через пару секунд она снова закрыла глаза. Я ничего не имел против. Невозможно было устать от такого зрелища. Пытаясь понять этот феномен, я разглядывал ее, а она не обращала на меня внимания.
Где-то через полчаса она вдруг легла, закинув руку за голову. Трава была достаточно высокой, чтобы частично скрыть от меня Эдит.
– Можно?.. – спросил я, и она похлопала земле рядом с собой.
Я придвинулся на пару футов, а когда от нее не последовало возражений – еще на фут. Потом еще на дюйм-другой.
Глаза Эдит по-прежнему были закрыты, веки отливали бледно-сиреневым над темным веером ресниц. Грудь ее мерно вздымалась, почти как у спящей, но в этих движениях чувствовались сознательные усилия. Похоже, она слишком уж контролировала каждый вдох и выдох.
Подобрав под себя ноги, я уперся локтями в колени и положил подбородок на ладони. Совсем потеплело, и было очень непривычно ощущать на коже солнечные лучи – особенно теперь, когда я настолько привык к дождю. Поляна оставалась такой же красивой, но сейчас была только фоном. Не бросалась в глаза. У меня появилось новое определение красоты.
Губы Эдит начали двигаться… они практически трепетали, а свет мерцал на них. Мне показалось, что она говорит что-то, но слишком тихо и быстро.
– Ты… что-то сказала? – шепнул я. Сидя рядом с ней и наблюдая за ее блеском, я чувствовал необходимость молчания. Даже благоговения.
– Просто пою про себя, – пробормотала она. – Это меня успокаивает.
Долгое время мы оставались неподвижными, если не считать ее губ, периодически шевелящихся в слишком тихом для моих ушей пении. Прошел примерно час, а может, и больше. Постепенно напряжение, которого я вначале толком не осознавал, исчезло, уступив место умиротворению, убаюкивающему меня. Слегка смещая центр тяжести, я каждый раз приближался к Эдит еще на полдюйма.
Подавшись к ней, я принялся разглядывать ее руку, пытаясь найти на гладкой коже какие-нибудь грани. Без задней мысли коснулся тыльной стороны ее кисти одним пальцем, снова поражаясь шелковистости ее прохладной, словно камень, кожи. Почувствовав на себе взгляд Эдит, я поднял голову и замер.
Глаза ее были спокойными, на губах играла улыбка.
– Я по-прежнему тебя не пугаю, не так ли?
– Не-а, прости.
Она улыбнулась шире. Ее зубы блеснули на солнце.
Еще чуть-чуть приблизившись, я протянул руку, чтобы коснуться предплечья Эдит. И заметил, что мои пальцы дрожат. Она вновь закрыла глаза.
– Не возражаешь? – спросил я.
– Нет. Ты даже представить не можешь, что я при этом чувствую.
Я легко провел по ее нежной руке, следуя за бледным узором голубоватых вен на сгибе локтя. Потом потянулся, чтобы перевернуть ее руку ладонью вверх, а Эдит, поняв мое намерение, сделала это сама – настолько быстро, что движение оказалось совершенно незаметным. Мои пальцы застыли на месте.
– Прошу прощения, – пробормотала она и улыбнулась, потому что обычно это было моей репликой. Ее веки снова сомкнулись. – С тобой слишком легко быть собой.
Я поднял ее руку и, поворачивая так и эдак, наблюдал за солнечными переливами на ладони. Поднес ее ближе к лицу, снова пытаясь обнаружить грани.
– Расскажи мне, о чем ты думаешь, – прошептала Эдит. Она снова смотрела на меня, ее глаза были светлее, чем мне когда-либо доводилось видеть. Светло-медовые. – Для меня это по-прежнему очень странно – не знать.
– Представляешь, а все остальные чувствуют себя так постоянно.
– Тяжело, – сказала она, и в ее голосе прозвучала нотка грусти. – Но ты так и не сказал мне.
– Жалею, что не могу узнать, о чем думаешь ты…
– И?
– И поверить, что ты настоящая. Я боюсь…
– Не хочу, чтобы ты боялся, – ее голос представлял собой тихий шелест. Мы оба услышали, чего она не сказала – что мне не нужно бояться, что бояться нечего.
– Я имел в виду не этот страх.
Так быстро, что я совершенно не заметил движения, она приподнялась, опираясь на правую руку и не отнимая у меня левой. Ее ангельское лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего. Мне следовало отклониться назад. Ведь необходимо было соблюдать осторожность.
Ее медовые глаза обжигали.
– Тогда чего же ты боишься? – прошептала она.
Я не смог ответить. Ее ароматное прохладное дыхание овевало мое лицо, как было лишь однажды до этого. Я бездумно наклонился ближе, вдыхая.
Она мгновенно исчезла, вырвав свою руку из моих так быстро, что мне обожгло болью ладони. Пока я приглядывался, она уже была в двадцати футах от меня, стояла на краю этой полянки глубоко под сенью огромной ели. С непроницаемого лица на меня пристально смотрели мрачные глаза, кажущиеся темными из-за тени.
Я чувствовал, что выгляжу потрясенным, мои руки горели.
– Эдит. Я… прости, – я говорил шепотом, но знал, что она меня слышит.
– Дай мне минутку, – отозвалась она – достаточно громко для моего менее чувствительного слуха.
Я сидел неподвижно.
Через десять очень долгих секунд Эдит вернулась обратно – медленнее, чем ходила обычно. Остановившись в нескольких футах от меня, грациозно опустилась на траву, скрестив под собой ноги. Ее глаза не отрывались от моих. Она дважды глубоко вздохнула, затем виновато улыбнулась.
