меча лучей в ее зажженных взорах
Они, возникшие, как вихрь, со всех сторон,
Бегут и исчезают в норах.
XIII
Родится гражданин; и строй иных солдат,
230 Как жатва пышная, на нивах возрастает:
С церериным серпом встает за рядом ряд,
И с помощью сынов, что смерть сразить хотят,
Отчизна вольная свергает
Ничтожных королей, изменников, лгунов,
Железных рыцарей, наемных хвастунов,
И злого ханжества слепое исступленье!
Народ французский! Властелин!
Тебе несу цветы любви и песнопенья!
Восставь свои права, вступи в свои владенья.
240 С тобой под уровень один
Святое равенство все сгладит пред собою.
Твой выбор гордо и светло
Родит великих. За тобою
Подъемлет род людской поникшее чело.
И перед нацией, законным господином,
Склонило голову властительное зло,
И доблесть вознеслась к вершинам!
XIV
Народ, что стар и нов! Расцветшие стволы
Деревьев вековых! Народ преображенный!
250 Ты — Феникс, что возник из пепла и золы!
Я вам несу привет, чьи факелы светлы
И путь нам кажут неуклонный.
Париж на вас глядит, надежд его сыны!
Вы — нации отцы, вы — зодчие страны,
Вы, кто сумеете составить для народа
Законов мудрых вечный свод;
В нем право первое и древняя свобода, —
Свобода милая, священный дар природы, —
В веках отныне расцветет.
260 Вы покорили все. И рабства нет отныне.
Препятствий пала злая рать.
Вы стали твердо на вершине.
Учитесь же теперь от долге помышлять.
Носители добра, от вас мы ждем немало:
Самих себя и всех сумейте обуздать,
Сходить учитесь с пьедестала.
XV
Будь гражданин всегда. И помни — каждый час
Во всеоружьи ты — муж мудрого совета.
Мужи! Свободный мой услышьте ныне глас!
270 Судья, народ, и вождь, и каждый здесь из нас
Пусть строго держится завета:
Не мните о себе. Таим в душе своей
Мы властолюбие. Опасен этот змей, [486]
Как гибельный анчар с блестящею корою.
Нам отравляют бытие
Владычество и власть приманкою пустою;
Избыток сил влечет желанья за собою:
Кто много может, хочет все.
Доверьем облечен, в сверкании величья
280 Забыть гуманность может он
И ласковый язык приличья.
В препонах дух велик и, ими возбужден,
Влечется к славе он, — в ней счастье и утеха, —
И гибнет, собственной победой побежден,
На рифах быстрого успеха.
XVI
Но независимость, народы озаря,
Да не доставит им ошибок тех в наследство.
Держите в берегах грозящие моря.
Народу вашему свободу подаря,
290 Вы буйное смиряйте детство
И к правде, к равенству, туда, где долг и строй,
Свободу юную ведите за собой.
Пусть никакой позор не омрачает мига.
Порвавши цепь обид былых,
Пусть молодой народ в волненьи бурном сдвига
Ярмо постыдное, убийственное иго
С себя не сложит на других.
Ваш первый долг — не дать ему освирепело
В порыве темном зверских сил
300 Пятнать свое и ваше дело.
Не опускайте впредь вы мудрости удил,
Дабы законность мог он защищать со славой
И сталью гибельной, огнем не отомстил
Свое поруганное право.
XVII
Народ, не будем мнить, что все разрешено.
Пусть жадные льстецы не помыкают вами,
Всевластные вожди! Глядите, — к вам давно
Вниманье палачей с надеждой склонено:
Убийств они вздувают пламя
310 И, нашу спесь дразня, позоря право, честь,
Возводит нашу страсть в закон их злая лесть.
Как часто слабый дух подвержен их мученьям!
Везде предательство ища,
И гневу нашему, и ложным подозреньям
Они обильный дар несут своим внушеньем:
Так, черным ядом трепеща,
Как виселица, ждет казнимых злое древо.
Безумный пир они ведут
Обиды, крови, казней, гнева, —
320 И каждый день — увы! — на эшафоте рвут
Тела уступленных звериной алчной пасти,
У нас их смерть купив. И кровью сей живут
На нас направленные страсти.
XVIII
Свобода бережет устойчивость весов
Рукою праведной, и радостен светильник
Прав человеческих: их шлет небес покров.
Народ, свободы дух не зол и не суров;
Его не ведает насильник.
О низкие льстецы! Пусть смерть сразит скорей
330 Вас, развратители народов и царей!
Любовь к властителю, к законности отрадной
Из уст их лживо точит мед.
Но ненависть и страх — вот бог их кровожадный. [487]
На доблесть светлую язык тупой и хладный
Бесчестие и злобу льет.
О, зверь раздавленный и снова возрожденный,
Всегда готовый быть царем,
Калигулами [488] окруженный!
Так, если слабый брат погибнет под ножом
340 Преступной волею своих сильнейших братий,
И если победит убийца, если дом
Родной застонет от проклятий, —
XIX
Тогда восторг. “Народ! Владычный суд сверши!” —
Так говорят льстецы: их ложь неистребима.
Не вы ль кричали встарь: “Восторг!” — когда в тиши
Певец-тиран, [489] пьяня кровавый мрак души,
Рукоплескал пожару Рима?
Не так же ль вы, льстецы противной стороны,
Мир убиваете? Различны, но равны
350 В одном безумии вы к безднам равноценным
Своих толкаете владык:
Один, Вандал тупой, в смирении надменном,
Царем желая быть и псом одновременно,
Ползет, подъемля гнева крик;
Другой на свой кинжал печать закона ставит,
Но, как жестокий господин,
Он брата слабого раздавит.
И пусть один — король, другой пусть — гражданин, —
Под масками видны порочные уроды.
360 И, друг на друга встав, не знает ни один
Отчизны, правды и свободы.
XX
Несут им фимиам и ночь, и свет зари;
Хваленья — фанатизм
