подивился, но желанье поискать ответы и вскрыть мягко отложил на завтра.
— А если будет поздно? — встрепенулась я, но Димка привлёк меня к себе и ласково успокоил поцелуями. Ну… мы договорились.
Громкий сердитый голос деда Лёши разогнал мой сон. Потягиваясь, я сонно прислушалась и поняла, что дед ругается — грозно так, словно великий воевода. Скользнув с постели к окну, я едва не уронила челюсть на подоконник: Алексей стоял у открытых ворот с охотничьим ружьём и велел кому-то убираться.
Охнув, я быстро нырнула в халат, неуклюже прыгая, надела носки и кинулась в прихожую. Сапожки и куртка оказали услугу и не капризничали, позволив, наконец, выбежать к воротам. Дед Алёша быстро оглянулся и вскинул руку.
— А ты куда выскочила? А ну-ка, в дом!
Но я не слушалась и нырнула за его спину. Отсюда мне было прекрасно видно высокую фигуру в длинном чёрном пальто, вальяжно гулявшую возле чёрной машины. Подняв руки в знак того, что он безоружен, Афанасий вздыхал и возводил очи долу.
— Попович, ну не дури, — сказал он, "нагулявшись". — Я же с добром пришёл.
— А я тебе не верю! — фыркнул дед. — Думаешь, я на старости забыл, чей ты сын?
— Ну и что?! Да мы с батюшкой — небо и земля.
Заметив меня за спиной Алексея, Афоня кивнул, приветливо махнул рукой и смело направился к воротам. И вдруг — бабах! От выстрела у меня зазвенело в ушах. Обхватив себя за голову, я присела и пришла в неописуемый ужас, увидев как Афанасий медленно оседает на снег.
— Деда, ты что?! — вскрикнула я, не слыша сама себя. — Ты зачем?
Алексей тревожно оглянулся, покачал головой и присел рядом.
— Да ты не бойся, милая, — ласково, но с сожалением заметил он. — Ничего ему не сделается.
— У тебя вместо патронов соль? — сообразила я.
— Нет, боевые, но паршивец встанет. Он же бессмертный.
Да он что, издевается? Однако дед Алёша поднял меня, обхватил рукой и повернул к воротам — мол, смотри сама. От вида лежавшей на снегу чёрной фигуры у меня ёкнуло сердце, а на глаза навернулись слёзы. Но каково же было моё удивление, когда через миг фигура вдруг зашевелилась, а знакомый сердитый голос простонал убористое ругательство. Опёршись на руки, Афанасий встал на колени и по-собачьи тряхнул головой.
— Ну, Попович, я тебе припомню, — выдохнул он и тут же улыбнулся — мне. — Доброе утро, Вероника! И с новым годом! Обещал, что приду в гости, и вот, пожалуйста!
Дед Алексей удивлённо заглянул в моё лицо.
— Ты его знаешь?
Я слабо кивнула. В голове у меня всё ещё шумело от выстрела, но представшая картина воскрешения, похоже, лишила и дара речи. Дед посмотрел на меня круглыми глазами, охнул и тут же решил познакомить меня с ужасной биографией нашего гостя. Мол, да это ж Афонька, Кощеев сын, злой чародей и холодный бессердечный мерзавец. Убить его невозможно — ни стрелой, ни мечом, ни пулей, поскольку сердце его заколдовано и надёжно спрятано.
— Твой дед Иван Царевич, спасая и Марью, и родимую землицу нашу от Кощея — папаши его — нашёл иглу с поганым сердцем, раздавил и сам погиб, — сокрушался Алексей. — А ты жалеешь этого…
— Хватит! — рявкнув, перебил его Афоня и поднялся.
Я невольно вздрогнула. Звон в ушах, на удивление, прекратился, да и речь, похоже, вернулась.
— Дед, а где все? — пробормотала я. — Ты же так грохнул.
Алексей печально вздохнул.
— Спят они, лапушка, сном волшебным охвачены. Этот хитрец вчера к нам кого-то заслал, а тот возьми и ослабь защиту. Подозреваю, что Лешак. А Афонька приехал и наслал свои чары поганые — все уснули.
— А тебя не достало?
— Он, видно, на тех, кто в доме, колдовал, а я во дворе был, в погребке. Огурчики достал да соленья гостям. Мне Марья ещё вчера велела.
— А я?
— Ну, Вероника?! — засмеялся Афоня. — Я же к кому приехал? Зачем мне тебя усыплять? Ты же помнишь наш разговор?
— Сын Кощея, — растерянно пробормотала я, и тут мне вспомнилась сказка: игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц — в сундуке железном, а сам сундук на цепях подвешен к ветвям крепкого дуба. Мама дорогая! Да я же врезалась в него, и сундук навернулся в салон машины. Потом Лешак превратил его в ларчик, и в нём… ой, мама!
— Тс-с-с, — зашипел Афанасий, приложив палец к губам и хитро улыбаясь. — Секреты долго не живут, но всё же… Вероника, пожалуйста, попроси дедулю дать нам пару минут на разговор. Ну, если он захочет, может стоять за углом и целиться в мою голову — думаю, это доставит ему удовольствие. А если пальнёт, рискует испортить красивой девушке не только аппетит, но и психику. Его патроны разнесут мне череп.
— А-а-а… ты не можешь его усыпить, как всех? — предложила я, осторожно освобождаясь от руки деда.
— Увы, на нём защита, — вздохнул Афоня. — Так мы поговорим, Алёш? Будь ласков.
Дед слушал-слушал и что-то своё кумекал. Не долго, правда, но вот лицо его при этом медленно менялось, как будто в голову приходили нужные мысли и верные ответы. Опустив ружьё, он погладил меня по плечу и кивнул — мол, поговорите, а сам неторопливо пошёл к дому. Ну а я подбежала к Афанасию.
— Представляю, что ты думаешь, — усмехнулся он. — Однако всё так и есть на самом деле.
— Кощей Бессмертный — твой отец? — нахмурилась я, чувствуя скрытое волнение.
— А я и сам такой же, представляешь?
— Господи, — ахнула я, округлив глаза, — и сколько ж тебе лет?
Кокаларис игриво подмигнул.
— Много. Но, давай не будем ходить вокруг да около — отдай моё сердце. Пожа-алуйста!
— Это игла?
— Да ну, зачем нечто ценное и дорогое делать таким хрупким?! Я превратил его в камень. Он в яйце.
И тут в доме раздался грохот выстрела.
— Ларец! — ахнула я и рванула к дому. Афанасий бросился следом, а
