Теперь за них – убогим подавать…
Мономах:
- А мать с отцом?
Гридень:
- Сжег половец их в храме
Со всеми теми, кто не мог идти…
Что еще делать им со стариками?
Одна помеха и расход в пути!
(одним движением смахивая слезы)
Так что мне дома, при огне лучины
Сам понимаешь, одному невмочь…
А слезы лить негоже для мужчины.
Вот и дежурю в тереме всю ночь!
Мономах:
- Ты вот что… Спой!
Гридень:
- Как! Здесь?
Мономах:
- А что смущает?
(показывая на летописца и самого себя)
Ведь при народе – малом, но честном!
Сам же сказал, что песня помогает.
И может… не в одной борьбе со сном?
Гридень поет песню о половецком набеге:
От березы до березы
Шли в полон, роняя слезы,
Подгоняемы плетьми,
Жены русские с детьми.
Дым пожарищ, как туман,
Да летает черный вран…
От рябины до рябины
По полям лежат мужчины.
И не ягоды рябин
Зреют на груди мужчин…
Дым пожарищ, как туман,
Да летает черный вран…
От рябины до березы
То ли росы, то ли слезы
Матери родной земли:
Снова половцы прошли…
Дым пожарищ, как туман,
Да летает черный вран…
Мономах:
- Вот он народ: его рыданья,
Печаль-туга и боль-беда,
Да что там – вопль до содроганья!
А я тут – да иль нет?.. Да! Да!!
(решительно)
Когда в реке не знают броду,
В нее с обрыва – и плывут!
(уже окончательно - гридню)
Зови скорее воеводу!
Одна нога чтоб там, другая…
Гридень
(радостно):
- Уже тут!
Гридень выбегает и почти тут же в гридницу входит воевода.
Мономах:
- А говорили, ты со стен не сходишь!
Ратибор:
- Ну, почему же? Иногда схожу.
Мономах:
- Как время только-то на все находишь?
Садись. И я с тобою посижу!
Ратибор:
- Звал меня, князь?
Мономах:
- Да, велю сядь!
И на слов вязь
Время не трать…
Недосуг нам
Тратить свой час
Знаю и сам
Все без прикрас.
Половца стан
Ждет мою месть…
Что там за план
У тебя есть?
Ратибор:
- Волка – по-волчьи надо бить:
Раз! И стрела чтоб в нем торчала!
Мономах:
- Но там – мой сын! Как с этим быть?
Ратибор:
- Мы его выкрадем сначала!
Есть торки. Вид и речь у них -
Не отличишь от ханов даже!
И в половецком – за своих
Они сойдут для сонной стражи!
Мономах:
- На всякий случай, пусть возьмут
Для сына шубу и пусть скажут,
Коль что, мы к княжичу, мол, тут
И эту шубу им покажут!
Ратибор:
- Добро. Они пройдут к шатрам,
И, тихо перебив охрану,
Уходят с княжичем, а там
И мы нагрянем в гости к хану!
Затем всех прочих перебьем,
Никто, поверь, и не проснется!
Ну, а потом, сегодня днем
Мой сын за Итларя возьмется.
Мономах:
- Да, не напрасно чин свой носишь…
Придумал много ты всего!
А много ли на подготовку просишь?
Вот-вот заря…
Ратибор:
- Да ничего!
(торопливо)
Готовы торки, рать готова
Нельзя, ты прав, нам ждать зари!
Ждут одного лишь только слова…
Приказа князя…
Мономах
(пожимая плечами):
- Так бери!
Ратибор
(немедленно поднимаясь):
- Князь, ты пока что и не чаешь,
Что начинается…
Мономах:
- Постой!
За Святослава отвечаешь
Передо мною - головой!
Ратибор уходит быстрым, решительным шагом.
Мономах:
- Стрела умчалась с тетивы…
Да так, чтоб не остановили!
Ну, что Кидан? Иду на вы!
Как мои предки говорили!
Мономах смотрит на летописца, но тот отворачивается.
Мономах:
- Конечно, было бы достойно
В глаза сказать…
(после молчания - гридню)
Жене не говори!
Пусть хоть она поспит спокойно…
Хотя б до утренней зари!
Гридень выходит.
Мономах
(летописцу):
- А ты пиши, что не жалея жизни…
Да что там жизнь, добуквенно пиши:
Князь Мономах сегодня для Отчизны
Не пожалел и собственной души!
Летописец пишет. Мономах в ожидании опускает голову на руки…
Летописец:
- То было время и добра, и зла,
Как, впрочем, всякое другое время.
Короткий мир и войны без числа,
Тепло любви и ненависти бремя.
Всё так же, как века тому назад
И как опять спустя века, повсюду –
В одних местах был словно райский сад,
В других – несладко приходилось люду.
Все также, жизнью дорожа своей,
Болели, торговали, покупали,
Мирились, ссорились, лелеяли детей,
Ходили, ели, бодрствовали, спали….
Как всякие другие времена,
И это время думало, что вечно.
А годы шли, как за волной волна,
За горизонтом тая быстротечно…
Мономах
(слыша стук в дверь):
- Без стука заходи – велю!
Гридень:
- Ух, разыгралась непогода!
Мономах:
- И не тяни, я не люблю!
Что сообщает воевода?
Гридень:
- Всё, торки вышли из ворот
И подползают шито-крыто,
Чтобы потом наоборот
Среди шатров пойти открыто!
Летописец продолжает писать, Мономах – сидеть в томительном ожидании.
Летописец:
- То было время и добра, и зла,
Как впрочем, всякое другое время,
И сеяло в потомков без числа
Оно и злое, и благое семя…
Умней живущие ли тех, кто прежде жил,
Или глупее тех, кто позже будет -
Ответа нет. И я бы не решил
Давать его – грядущее рассудит!
Оно, в себя все прошлое впитав,
Однажды даст на всё ответ конечный…
Тогда услышит прав или не прав
И этот век, жестокий и беспечный…
Гридень
(с порога):
- Все, княже, началась резня -
Такое там сейчас творится!..
Эх, жаль, ты не пустил меня,
Чтоб мог я местью насладиться…
(показывая на окно)
Мечи неслышные стучат,
Летит град стрел на волчью стаю…
Мономах
(обрывая):
- Что Святослав?
Гридень:
- Пока молчат...
Мономах:
- Молчат, молчат…
Гридень:
- Схожу, узнаю!
Гридень выходит. Мономах распахивает окно. Свеча перед иконой гаснет. Он зажигает ее, но она гаснет опять… Снова зажигает…
Мономах:
- Как лик Христа сегодня строг…
И свечка что-то угасает…
А может, это жертву Бог -
Уже мою не принимает?
Дверь открывается, и свечи гаснут в третий раз. Мономах оборачивается и видит вошедшую Гиту.
Гита:
- Что был за шум? Кто приходил?
Мономах:
- Был Ратибор…
Гита:
- Что ему надо?
Мономах:
- Да так – не спится… Разбудил
Тебя, сбегая вниз, он, лада?
Гита:
- И хорошо, что топал он!
Ему я благодарна даже –
Прогнал такое ужасный сон,
Что до сих пор мне дурно…
Летописец
(предостерегающе - на распахнутое окно):
- Княже!..
Мономах поспешно закрывает окно.
Гита:
(зябко передергивая плечами)
- Я задремала, от всего устав,
И мне приснился, представляешь,
Не Святослав, а Изяслав,
Которого ты княжить отправляешь.
Совсем один – и поле без конца…
Одна береза рядом, как невеста.
Он отправляет к нам с тобой гонца,
А тот коня никак не сдвинет с места...
Дверь распахивается, и в гридницу без стука врывается гридень.
Гридень:
- Князь, наши люди донесли…
Гита:
- Что донесли? Что ты скрываешь?
Мономах
(незаметно показывая гридню кулак):
- Что сыну – шубу отнесли!
Сама ж просила, понимаешь…
Гридень
(ликуя):
- Что шуба, князь?! Уже идут!!!
Я лишь опередил немного,
Чтобы сказать, что он уж тут…
Гита:
- Кто он – скажите, ради Бога!
Гридень:
- Да он же, он – наш Святослав!
(выбегая и тут же возвращаясь с одетым в огромную шубу княжичем)
Мономах:
- И правда – он!
(Гите)
Ну что, довольна?
Гита
(бросаясь к сыну):
- Мой мальчик! Слава Богу! Слав…
(осекаясь на полуслове, принимается ощупывать княжича)
Ты цел? Здоров? Нигде не больно?
(оглядываясь на Мономаха)
- Ай, лад! Ай, князь, не обманул!
Не верила ведь – до его прихода…
Мономах:
- Сказал верну – вот и вернул!
