Ко мне не лезь! Пиши, что говорят!
(кузнецу)
- Всё! Я Закона не нарушу!
Кузнец:
- Но, князь! Ведь я не виноват…
Тиун:
- Иди-иди! С такими-то руками
Ты эту виру выправишь вполне!
Мономах:
- А хочешь – так в бою со степняками,
Если в дружину перейдешь ко мне!
Кузнец с радостью соглашается. Мономах тоже доволен, что это дело разрешилось как нельзя лучше. Он улыбается. Тем временем, тиун выводит вперед двух купцов.
Тиун:
- Вот, князь, еще. Тут – клятвопреступленье!
Мономах
(вздрагивая):
- Что?
Тиун
(показывая на ответчика):
- Этот вот поклялся на кресте,
Взяв долг на корабля приобретенье…
Истец:
- И мне не возвращает деньги те!
Ответчик:
- Так утонул корабль со всем товаром!
И я продал пустой амбар и дом,
Чтоб за товар отдать, почти что даром…
Мономах:
- Но ты ведь клялся Господом Христом!
Летописец
(показывая, что не успел записать):
- Князь, повтори последние слова!
Мономах:
- Изволь: «но ты же ведь поклялся»…
Летописец:
- А дальше? Что-то слышу я едва…
Поклялся – кем? Ты что-то, князь, замялся…
Истец
(призывая всех в свидетели):
- Он крест мне целовал на том!
Он клялся, что отдаст – Христом!
А нынче – сожаленья просит?
Да как земля такого носит!
Народ
(волнуясь):
- Такого, князь, нельзя прощать!
- Сначала крест пусть свой покажет!
- Он хуже, чем последний тать!
- Не ты – так Бог его накажет!
Мономах переводит глаза с одного кричащего на другого, услышав последние слова, отшатывается, словно они были адресованы ему и, опуская голову, уходит в свои мысли…
Тиун
(Мономаху – с одной стороны):
- Не слушай, князь, ты больше их -
Язык народа слишком длинен!
Летописец
(с другой):
- Как станешь ты судить других
За то, в чем сам теперь повинен?
Тиун
(указывая на ответчика):
- Тут дело ясное: он – вор!
Кончаем с этим – и к иному!
Мономах привстает, чтобы огласить свое решение.
Летописец:
- Ну, и какой твой приговор
За тот же самый грех – другому?
Мономах снова тяжело опускается на трон.
Тиун
(народу):
- Не спал наш князь совсем три ночи,
И вот, как видно, занемог…
Народ:
- Да, вид усталый!
- Потемнели очи!
Мономах
(подзывая Изяслава):
- Я сына попрошу, чтоб мне помог…
(народу)
Он мелкие дела вам все управит
Не здесь, а на пороге, у крыльца…
Надеюсь, снисхождение проявит…
(сыну)
Иди, суди, не подведи отца!
Изяслав, подбоченясь, жестами приказывает тиуну, чтобы поскорее выводил народ во двор.
Мономах
(Изяславу):
- Тебя на днях я отправляю…
Изяслав
(с готовностью хватаясь за рукоять меча):
- В Муром?
Мономах:
- В Ростов! Ты княжить навыкай:
Старайся быть ни радостным, ни хмурым,
Все слушай, ничего не упускай!
К народу относиться надо
Всегда и строго, и любя.
Ступай и помни: он – как чадо!
Изяслав:
- А ты?
Мономах:
- А мне… пора судить себя!
Гридница. Мономах на троне и летописец за своим столиком. На столе – прочитанные письма от князей.
Мономах:
- Ну что, доволен? Отобрал покой
В тот час, когда легко и без сомненья
С горячим сердцем, твердою рукой
Мне нужно принимать свои решенья?
Когда, казалось бы, иди, верши
Все то, о чем вчера и не мечталось,
Я должен здесь сидеть один, в тиши
И размышлять: что вдруг со мною сталось?
(вставая и подходя к окну)
Всю радость – как рукой сняло!
Все силы, как запорошило…
Снег… снег… как там все замело,
Так тут, напротив, – только обнажило!
Мне мнится, что пролил чужую кровь
Я из своей мучительнейшей раны…
Летописец:
- Да, князь, отныне вновь и вновь
Тебя лишать покоя будут ханы!
Мономах:
- Тебя я для чего приблизил?
Чтоб ты мне – правду говорил!
Летописец:
- Я и сказал…
Мономах:
- Нет, ты меня унизил -
С купцом-преступником сравнил!
Летописец:
- С клятвопреступником!
Мономах:
- Молчи, упрямый!
Язык тебе отрезать приказать?
Летописец:
- Но, князь, ведь крест же – тот же самый !..
Мономах
(возвращаясь на трон, после молчания):
- Утешил, нечего сказать…
Забудем спор. Тебе я доверяю.
Но, сам не зная, что со мной уже,
Я, Мономах, монахом повторяю:
Мне нужен мир… мир… в собственной душе!
(подходя к летописцу)
И вот, пока ты не поставил точку,
Позволь из хартии твоей
Мне вычеркнуть одну лишь строчку…
Летописец
(показывая):
- Вот эту?
Мономах:
- Да! И пожирней!
Летописец прячет за спину руку с хартией.
Мономах:
- Я ничего не пожалею!
Мехов и золотых монет
Получишь – горы!
Летописец:
-Я не смею…
Мономах:
- Полкняжества в придачу!
Летописец:
- Нет!
Мономах:
- А не отдашь – заставлю силой,
И твоей кровью зачеркну!
Летописец:
- Как ханов?
Мономах
(со стоном):
- Господи, помилуй!
(обращая взгляд на икону)
- Сам прикажи ему!..
(требовательно протягивая перед летописцу руку)
- А ну…
Дверь открывается. Входит довольно потирающий руки Ратибор.
Ратибор:
- Я давеча пришел, а тут – смотрю
Стоит несметная толпа народа!
(видя, что Мономах не слышит его, повторяет)
Толпа стоит народа, говорю…
Мономах:
- Так за него и страждем, воевода!
Ратибор
(подхватывая):
- Еще и повоюем за народ!..
(летописцу)
Готовь побольше перьев и бумаги,
Чтобы достойно описать поход,
Исполненный победы и отваги!
Летописец
(кланяясь):
- Все сделаю, как ты велишь!
Ратибор:
- Люблю монахов, между прочим,
За послушанье, этот - вишь!
Какой смиренный!
Мономах
(ворчит):
- Даже очень!
Ратибор
(подходя к столу и перебирая письма):
- То хорошо, что всех ты отпустил!
Гляжу, уже ответы появились?
Все больше, больше, больше наших сил!
Как они сразу все зашевелились!
Дверь открывается и входит гонец. Он передает грамоту Мономаху, тот читает ее и кладет на стол.
Ратибор:
- Гонцы, гонцы, смотрю я, без конца!
Спешили, видно, без ночлега…
Мономах:
- От Святополка только нет гонца,
Да… от мятежного Олега.
Мономах и воевода перебирают свитки, и обсуждают между собой каждое письмо.
Летописец:
- Есть в памяти у каждого страница,
Которую бы нам хотелось сжечь.
Она порой в ночи кошмаром снится,
А утром не дает расправить плеч.
(глядя на Мономаха)
Да, у кого-то это только строчка,
А у иного – неподъемный том.
Когда ж конец всему поставит точка,
То будет поздно вспоминать о том,
Что было нам дано благое время,
Когда, упавши перед Богом ниц,
Могли мы снять безжалостное бремя
Своих постыдно-горестных страниц…
Ратибор
(показывая одно из писем):
- Вот этим к нам – день-два лишь ходу!
Пойду, теперь бы надо нам успеть
Все приготовить к их приходу…
Мономах:
- Постой! Ты… вот что мне ответь!
(заглядывая в глаза Ратибору)
После того, как крест твой князь нарушил,
Пойдешь ли ты с ним, как и прежде в бой?
Ратибор:
- Да ты и впрямь, как будто занедужил!
Ну что ты, княже, делаешь с собой?
Да все мы ежедневно, ежечасно
Не нарушаем разве крест, греша?
Ты с ханами хоть это не напрасно!
А так – зря гибнет вечная душа…
Мономах:
- Ну, успокоил…
Ратибор:
- Ради Бога!
Не мне описывать круги,
Когда прямая есть дорога!
Мономах
(задумчиво):
- Вот он зачем считал шаги…
Ратибор:
- Кто? Чьи?
Мономах:
- Да так… Владыка!
