- И когда надо ответ дать?
- Да вот сегодня надо мне уже документы подать, Марина. Так что походи, подумай и
возвращайся. Даю два часа. Учеба начинается через месяц, но списки формируются до
конца недели. И чтоб без согласия не возвращалась!
Я вышла из кабинета немного ошеломленная. Походила. Вышла на улицу, покурила.
Зашла обратно, решив, что раз уже не надо убегать, приму душ и переоденусь. Сон как
рукой сняло, зато заурчало в желудке, и я пошла завтракать в кафе напротив, ругая себя за
трату денег. Впрочем, ругала не сильно, ради такой новости я могла себе это позволить.
Через два часа я подписала у главного заявление о согласии на обучение за счет госпиталя, и застряла у юриста, оформляя договор. Там уже сидело несколько моих коллег, тоже
продавшихся в рабство ради диплома врача. Но унылыми они не выглядели, наоборот, все
чувствовали какое-то радостное возбуждение.
А еще через полчаса нам сообщили о случившемся на Севере, и о том, что вечером мы
выдвигаемся в Великую Лесовину, на помощь местным медикам. И домой я, конечно, так
и не попала. Пришлось спешно помогать упаковывать перевязочные и фиксирующие
материалы, переносную аппаратуру и диагностические карты. В госпитале оставалась
половина состава, и мы смотрели друг на друга с паникой – они потому что понимали, что
работать придется в два раза больше, а мы потому что не знали, чего нам там ждать.
И когда я, наконец, добралась до сестринской, чтобы урвать несколько часов сна, меня
можно было уже выжимать. Оттого-то я и не удивилась, услышав окликнувший меня
хриплый голос. Мне кажется, даже если б передо мной явился весь пантеон богов во главе
с Триединым, я бы и тогда не отреагировала.
- Марина, - он стоял у входа в хирургию, опираясь на свою трость, и спокойно ждал, пока
я подойду. И кто его, интересно, пустил на этаж? Потом я вспомнила про аппаратуру в
педиатрию и поняла, что его теперь и в операционную запустят, если его светлость
изъявит желание.
- Лорд, - я подошла к нему, - что-то случилось?
Вблизи я разглядела и синяки под глазами, и общую его какую-то помятость и лохматость.
- Вы слышали про Великую Лесовину? – ответил он вопросом на вопрос, почему-то
внимательно разглядывая меня.
- Не только слышала, нас туда отправляют на помощь. Не понимаю, как такое могло
произойти. Будто земля сошла с ума.
- Я так и подумал, что вы уедете туда. Поэтому захотел увидеть вас до отъезда. Вы не
против?
- На самом деле я направлялась поспать, - честно ответила я. – Я опять с суток, и ноги
меня не держат.
Он на мгновение прикрыл глаза, словно от усталости, и я добавила: - И, по-моему,
выспаться нужно не мне одной.
- Что, паршиво выгляжу? – его хрипловатый голос снова начал задевать за какие-то
струнки у меня в груди.
- Как будто вас жевала корова, - кивнула я. – Но не переживайте, я наверняка выгляжу так, будто меня жевало целое стадо.
Люк криво улыбнулся, наклонился ко мне так близко, что еще немного – и он коснулся бы
губами моего уха, и своим невозможным голосом произнес:
- Вы выглядите, как после ночи любви, Марина. Затуманенный взгляд, растрепанные
волосы, блуждающая мечтательная улыбка…
-Улыбка? Вам показалось, милорд. Я никогда не улыбаюсь, - со всей серьезностью заявила
я, не понимая, почему я вообще еще с ним разговариваю. «Флиртуешь, Марина, ты с ним
флиртуешь, - разъяснил ехидно внутренний голос. – Мягчеешь, подруга, еще немного, и
слюнями его обкапаешь».
- Я тоже так думал, - ответил он серьезно. – Но вы улыбались, клянусь Богиней. Уголками
губ, вот тут и тут.
И он мягко провел пальцем по моей нижней губе, от одного краешка до другого.
- Я сейчас закричу, милорд, и вам будет стыдно, - сурово сказала я, задерживая дыхание от
его прикосновения.
- Люк, - сказал он, привлекая меня к себе. – Помните? Меня зовут Люк.
Он пах кофе, табаком, кожей, и чем-то очень мужским, чем-то очень знакомым. Будто я
знала этот запах всегда. И я словно поплыла в его руках, и стало все равно, что мы в
коридоре госпиталя, что из палат могут выглянуть пациенты, а из сестринской – коллеги.
Он был гораздо выше меня, и я поначалу уткнулась ладонями в его твердую грудь,
собираясь его оттолкнуть. И забыла об этом, так и застыв с ладонями на его груди,
чувствуя ускоряющийся стук мужского сердца.
Потому что Люк провел губами от моего виска к шее, вызывая слабость в ногах и
головокружение. Потерся носом о чувствительное местечко за ухом, отчего по
позвоночнику вниз побежали мурашки, похожие на крошечные электрические разряды. И
когда он скользнул к моим губам, и, глядя мне в глаза, стал легкими касаниями, каждое из
которых вызывало какой-то очумелый взрыв в моем теле, пробовать поочередно то
верхнюю губку, то нижнюю, мозг мой отключился. Я с всхлипом потянулась к нему, за
первым в своей жизни настоящим поцелуем от настоящего мужчины. И получила его –
сначала нежный и сдержанный поцелуй-знакомство, поцелуй-узнавание, от которого
пространство сузилось только до нас двоих, а смысл жизни сосредоточился на месте
касания наших губ. А затем – поцелуй-огонь, когда стук его сердца стал невыносим, а я
стонала ему в губы и слышала ответное хриплое дыхание, когда руки стискивали меня до
боли, а его язык творил такое, отчего я плавилась и закрывала глаза, и отвечала ему с
яростью, и вся вселенная крутилась вокруг нас огненным смерчем.
Не знаю, сколько это продолжалось, но очнулась я, прислонившись щекой к его груди, в
которой бешено колотилось сердце.
- Что это было? – пробормотала я рассеяно. – Вроде землетрясение было в Лесовине и
утром, а не здесь минуту назад.
- Может, это от нашего общего недосыпа? - раздался сверху его ироничный хриплый
голос.
- Ты имеешь в виду головокружение, задержку дыхания, сердцебиение и слабость? Точно, это недосып виноват, - я потрогала губами его рубашку. – Мне нужно идти, Люк.
- Испугалась и сбегаешь от меня, госпожа медсестричка? – он поднял мой подбородок и
заставил посмотреть на него. – Не бойся. Я знаю, что ты девушка с характером, и не жду, что ты упадешь ко мне в руки, как перезрелый плод. Но чаю-то ты можешь со мной
выпить? Я уже успел соскучиться по вашему чудному кафе с лучшим чаем на свете, - он
иронично изогнул губы. - Сиреневый дворик?
- Сиреневый лужок, - поправила я его снова. И не удержалась от того, чтобы не
подразнить:
– И знайте, милорд – вы застали меня врасплох. Я была измотана и не готова к обороне.
- Тем интереснее будет следующий раз, - прошептал он, снова склоняясь ко мне. Я
застыла, как мышка перед удавом, чувствуя, как предательское тело снова начинает
потряхивать в предвкушении. – Когда у тебя будут силы и ты будешь во всеоружии.
Я затаила дыхание, но он неожиданно легко прикоснулся губами к моему виску, задумчиво
потерся небритой щекой и отпустил.
- А, может, поедем ко мне, поспим? У меня широкая, удобная кровать, – его пальцы
перебирали волосы у меня на затылке, и это было так приятно, что я окончательно
разомлела. Да и внутренний голос, похоже, настолько ошалел от неожиданности
происходящего, что потрясенно молчал.
- Хорошая попытка, - усмехнулась я, мягко отстраняясь от него. – И что, ты серьезно
рассчитывал, что это сработает?
- А вдруг? – снова эта кривая улыбка и многообещающий хриплый голос.
Я кивнула, пряча ответную улыбку.
- Не сработало.
- Я в отчаянии, - этот невозможный человек словно гипнотизировал меня. – Но ведь с
тобой просто не будет, да, Маришка?
- Не будет, - глядя в его глаза, подтвердила я.- Тем более в таком состоянии вам, милорд, любые резкие движения противопоказаны. Я, конечно, проведу реанимационные
мероприятия, если вы свалитесь в обморок, но зачем нам этот экстрим?
- Какая упрямая девочка, - он насмешливо покачал головой. – Ну а поход в кафе, раз меня
так сурово отвергли, остается в силе?
********
Мы сидели за тем же столиком и пили кофе. Все-таки у официанта где-то была припасена
заначка качественного зерна, не того, чем поили нас, простых смертных. Он исполнил
подобающие моменту почтительные ритуальные пляски, и пока Люк холодно не произнес:
«Благодарю, мы вас позовем, если понадобитесь», маячил около столика, всей фигурой
выражая готовность услужить и подсказать.
Я закурила, и Люк, сам потянувшись за сигаретой, заметил:
- Ты много куришь.
- Работа такая, - пожала я плечами. – А ты почему куришь? Тоже работа такая?
- Да какая работа, - отмахнулся он, выпуская строю дыма. – Я ж титулованный бездельник, не то, что ты. Провожу дни в неге и скуке.
- А не выспался почему? Кровать слишком мягкая? – не удержалась от шпильки я.
Он улыбнулся.
- Играл в казино, госпожа сыщик. Проматывал состояние батеньки.
