И — печатаем!
1 октября 1968 г.
Мир полон парадоксов. Люди, считающие себя поборниками мира и демократии, душат малые народы, как, скажем, делают американцы.
Люди, считающие себя правоверными коммунистами, создают себе исключительные условия: квартиры, закрытые распределители, лечкомиссии и т. д. и живут не как все, а как немногие.
Писатели, считающие себя поборниками правды и справедливости, вдруг оказываются бюрократами, стяжателями, подхалимами. Пишут и говорят одно, а делают другое.
И примерам несть числа!
Разлад между словом и делом — вот, может быть, самая характерная черта нашего времени. И что обидно — она, эта черта, присуща не только тому, но и этому миру.
3 октября 1968 г.
Идеологическое совещание в ЦК. Нам позвонили накануне, 1 октября, и передать Макаенку мы не смогли. Он был у себя на даче.
На другой день, то есть вчера, приходит как обычно в два дня, узнает, багровеет. Он багровеет всякий раз, когда начинает волноваться.
— Почему не взяли такси и не приехали? За мой счет? Мне такие вещи пропускать нельзя... Подумают (кивок вверх), что игнорирую, знать не хочу!
Это «за мой счет» прозвучало так откровенно по-барски, что всем стало неловко — не то за Макаенка, не то еще за кого-то или за что-то... Мы опустили очи долу.
7 октября 1968 г.
Звонит Аркадий Кулешов:
— Что это у вас инициалы в телефонной книжке перепутаны? Думаю, он — не он?.. Когда будет Макаенок? Завтра?
— А в чем дело, Аркадий Александрович?
— У вас когда выходит одиннадцатый?
— В середине ноября.
— А «Огонек» дает поэму в 47-м номере. Надо что-то сделать, чтобы «Неман» и «Огонек» с поэмой вышли в одно время...
— Позвоните Софронову.
— А, Софронову! Позвони — а он возьмет да и снимет поэму. Им это ничего не стоит...
16 октября 1968 г.
Аленка начинает работать в «Вечернем Минске» по договору. Уже строчит что-то.
* * *
Сдали в набор двенадцатый, завершив год.
Начинаем новый.
Макаенка видим редко. То сидит на даче и строчит пьесы (вторую после «С ярмарки»), то ездит где-то. Вот и сейчас... Поехал в Москву, в Министерство культуры, оттуда в Витебск, на просмотр спектакля, а потом в Монголию, в составе какой-то делегации.
Жизнь!
17 октября 1968 г.
Вчера приходит высокий крупнолицый мужчина, представляется:
— Свет Ефимович Придворов... Вы знаете, у Демьяна Бедного фамилия была Придворов...
— Ну и что же?
— Я его сын. В Минске по делу. Работаю над киносценарием «Ленин в Белоруссии»... Ленин, правда, в Белоруссии не был, но был связан... Не могли бы вы напечатать вот это? — и подает четыре странички воспоминаний об отце.
12 декабря 1968 г.
Зима. Снег. Чем-то сибирским веет от такой погоды.
* * *
Есть литераторы, которые смотрят на все с точки зрения собственной обиды.
Когда-то (давно или недавно) их родители или они сами в чем-то были задеты, ущемлены, и они никак не могут простить этого Советской власти. Что эта власть дала хорошего, им наплевать, — они видят лишь дурное.
22 декабря 1968 г.
Макаенок загостился в Монголии. Уехал еще 1 декабря, и все нет и нет...
24 декабря 1968 г.
50-летие республики. Иллюминация — дай бог! На всякого рода плакаты, огни и прочие вещи, призванные будто бы украсить праздник, ухлопали сотни тысяч рублей. И это в то время, когда не хватает жилья, больниц, детсадов, худо с транспортом. Раньше были сытые и голодные, сейчас — сытые и пресыщенные. Последние-то и бесятся с жиру, пускают пыль в глаза. Кому? Да самим себе.
29 декабря 1968 г.
Аленка увлеклась опять драматической студией. Ходит, два раза в неделю, на занятия, сейчас готовится, вместе с другими, ставить Пушкина.
* * *
Юлька захворала. Ангина и стоматит. Темп. под 40.
31 декабря 1968 г.
Кончился праздник. Он, по словам Макаенка, обошелся республике в шесть миллионов рубликов. Елизавета Петровна на том свете сгорает от зависти.
7 января 1969 г.
Писатель-новатор — это человек, плывущий против течения. Ох, как много ему приходится работать веслом!
Не потому ли большинство предпочитает плыть по течению, употребляя весло лишь для того, чтобы не наткнуться на корягу?.. Легко, приятно и... прибыльно!
9 января 1969 г.
Петр Леонович Лебедев после банкета по случаю отгремевшего праздника:
— Ах, как не везет нам на царей!
* * *
Иван Шамякин пообещал «Неману» роман «Снежные зимы», а потом на попятную, потому что романом заинтересовалась редакция «Знамени».
Разговор в машине, когда ехали к Макаенку на дачу:
— Тираж, а и заплатить могут больше. Вы — сколько?
— От трехсот за лист.
— А там могут и от четырехсот.
Макаенок:
— Я доплачу. Из своих. Что, у тебя денег мало?
— Денег всегда мало!
10 января 1969 г.
Макаенок:
— Надо, наверное, за свой счет взять отпуск.
— Это еще почему? Ты и так когда хочешь, тогда и приходишь на работу. Хочешь — неделю не приходи, никто слова не скажет.
— Так-то оно так, но червячок-то сосет. Значит, совесть еще не совсем потеряна, — и засмеялся на весь проспект. Потом, минуту погодя: — А вообще-то я серьезно. Писатель может ничего не делать неделю, месяц... Зато, как придет настроение, — садись и вкалывай без передыху. А тут бывает как? Настроение пришло, а тебе надо все бросать, ехать в редакцию.
15 января 1969 г.
У Макаенка на даче. Разговор о телепатии.
— В сорок девятом. В мае. Не нахожу себе места. Без всякой причины... Хожу, а сердце сжимается, болит, — хоть ты плачь! А потом телеграмма: «Приезжай, брат умер...» Приезжаю, здесь, дома, говорят, что именно в те часы, когда мне было трудно, тоскливо, его (брата) и нашли повесившимся...
22 февраля 1969 г.
Про человека, умеющего приспосабливаться:
— Где ужом, где ежом...
* * *
Вчера «Неман» переехал в новое помещение. Все блестит, как на именинах. По этому случаю устроили маленький сабантуй. Купили водки, вина, закуску и «обмыли» это событие. Кроме работников редакции были зам. директора издательства, завхоз, уборщица, электромонтер и... бог знает кто еще!
25 февраля 1969 г.
У Аленки все не ладится. В «Вечернем Минске» уже не работает и в другом месте устроиться не может. Настроение у нее, чувствуется, препоганое.
Впрочем, и у меня не лучше. Странное настроение... Будто живешь последние дни и вот-вот отправишься к праотцам. Об этом думаешь дома, по дороге на работу, на работе, особенно когда останешься наедине с собой. И уже не загадываешь далеко, — наоборот, вспоминаешь, что надо сделать сейчас, неотложно, и делаешь именно это.
6 марта 1969 г.
Все ходят к нам, смотрят помещение и восторгаются.
Павел Ковалев:
— Хорошо, хорошо...
Алексей Слеcapeнко:
— Так вы ж по-царски устроились!
Анатоль Велюгин:
— Отлично! А говорили, что здесь жарко!
Сергей Граховский:
— Молодцы! Какой будынак отхватили!
И т. д. До бесконечности. «Будынак» хорош, факт, и работать в нем удобно. Можно посидеть, почитать, подумать...
19 марта 1969 г.
Н. А. Михайлашев, чекист, автор записок, которые шли в «Немане», устроил обед (или ужин) в гостинице «Минск».
Были Макаенок, я и еще трое чекистов. Интересные разговоры, а для Макаенка — и сюжеты.
...Гражданская война. Республика, вроде Рудобельской. Министр внутренних дел — мужик. Арестованные — те же мужики, может быть, односельчане министра. Наступает весна. Министр знает: сев — это сев, дело святое, и выпускает арестованных при условии, что, отсеявшись, они опять вернутся в каталажку.
...Гиль-Родионов и подосланный к нему чекист. Роль этого безвестного чекиста в том переломе, который произошел в характере Гиль-Родионова. Этот сюжет, наверное, давно занимает Макаенка. Он попросил Михайлашева познакомить его с архивными документами.
23 марта 1969 г.
На прошлой неделе Макаенка пригласил к себе Машеров. Разговор продолжался два с половиной часа. Из ЦК Макаенок воротился взволнованный.
— Просил написать пьесу. Комедию. На современную тему. Поезжай, говорит, туда и сюда, познакомься с хорошими людьми… «Почему с хорошими?» А после, говорит, и на плохих по-другому станешь смотреть! Обещал и транспорт, и все, вплоть до птичьего молока, — только пиши. И все-таки Андрей недоволен. Его обескураживает чисто практический, плакатный подход Машерова к искусству.
— Хочу написать ему письмо. Там он и слова не дал сказать... Говорит, говорит...
6 августа 1969 г.
Бывают эпохи, когда правдивое, реалистическое изображение некоторых сторон жизни невозможно. Таковы эпоха Свифта, эпоха Салтыкова-Щедрина... Такую эпоху переживаем и мы, грешные. Трудная эпоха!.. Но в литературе она должна породить нечто своеобразное, иначе литература не выполнит своего долга и окажется просто-таки исторически несостоятельной.
16 августа 1969 г.
Юлька:
— Ой, какой селедка! — И тут же:— Ой, какая селедка!
20 августа 1969 г.
Русская классика (XIX в) в последние годы как-то еще больше выросла, поднялась, приобрела особый вес. В одной гоголевской «Коляске», оказывается, можно увезти всю послевоенную русскую прозу... А болгарин Эмилиян Станев пошел еще дальше: «Если взять из «Братьев Карамазовых» одну только легенду о Великом Инквизиторе и всю европейскую литературу, то неизвестно еще, что перетянет»! Вот так! В обоих случаях налицо явные преувеличения. Но сами эти преувеличения в высшей степени знаменательны.
