20 августа 1969 г.
Русская классика (XIX в) в последние годы как-то еще больше выросла, поднялась, приобрела особый вес. В одной гоголевской «Коляске», оказывается, можно увезти всю послевоенную русскую прозу... А болгарин Эмилиян Станев пошел еще дальше: «Если взять из «Братьев Карамазовых» одну только легенду о Великом Инквизиторе и всю европейскую литературу, то неизвестно еще, что перетянет»! Вот так! В обоих случаях налицо явные преувеличения. Но сами эти преувеличения в высшей степени знаменательны.
30 сентября 1969 г.
23 сентября в восемь часов вечера умерла мама. Я был на похоронах. Ее не узнать — так изменилась... Она прожила восемьдесят три года и еще несколько дней.
11 октября 1969 г.
Военные сборы. Трехдневные. Организация отвратительная, как и в сорок первом. Час в военкомате, пять часов на сборном пункте. Будь настоящая боевая обстановка, — немногие добрались бы до места назначения.
14 ноября 1969 г.
Почти одновременно получили сигнальный одиннадцатого, вторую корректуру двенадцатого и сдали в набор первый. Таким образом, для нас начался новый, 1970 год. Что-то он нам принесет!
23 ноября 1969 г.
Почему русская литература переживает кризис?
...Чтобы двигаться вперед, нужны новые формы. А это так трудно после Гоголя, Толстого, Достоевского, Чехова, Маяковского! Другое дело в национальных республиках, переживающих, так сказать, пору первого цветения. Тут и старое (традиционное) сойдет за новое, и Мележ или Нурпеисов могут сойти за новаторов. Само национальное содержание придает их романам свежесть и своеобразие.
29 ноября 1969 г.
Вчера звонок из Центрального розничного агентства.
— Сколько можно заказать «Немана» на первый квартал 1970 года?
— А сколько бы вы хотели?
— Тысяч двадцать-тридцать...
— В розницу?
— Да, в розницу...
— Хорошо. Во вторник мы вам сообщим. Телеграммой.
Через полчаса разговариваю с В. А. Терещенко, директором издательства.
— А бумага? Где взять бумагу?
В самом деле, где взять бумагу?..
11 декабря 1969 г.
Макаенок два месяца был в творческом отпуске. Потом показался и снова исчез — уехал в Москву на пленум творческих союзов. Редактор-попечитель — это стало модно в наше время. Говорят, Твардовский не каждый месяц является получать зарплату. Носят на квартиру. В газетах, правда, дело иное. На работу редактора ходят каждый день, зато не пишут ничего, кроме разве передовых. Редакторы-чиновники, так сказать.
12 декабря 1969 г.
Кстати, о Твардовском. Макаенок привез с пленума нигде не публиковавшиеся стихи главного редактора «Нового мира», в том числе «Сын за отца не отвечает», — так, кажется, оно называется.
19 декабря 1969 г.
В биографии Хемингуэя, написанной Карлосом Бейкером, есть хорошие слова: «Прежде всего надо держаться»... Ах, как трудно бывает держаться, особенно в наше суровое, жестокое время!.. Ах, как трудно!..
29 декабря 1969 г.
У нас хороший тираж — 38 351... Но... не хотят давать бумагу. Кризис! Говорят, в будущем году много бумаги пойдет на экспорт, вот и ограничивают. Боремся. Что из этого выйдет, покажет будущее.
31 декабря 1969 г.
Мороз. Градусов, наверное, двадцать с гаком. Нарядили елку. Наташка собирается куда-то к подругам. У них складчина. Мы — вчетвером — будем встречать Новый год дома.
1 января 1970 г.
Был 1969-й и нет его... Когда-нибудь и о нас так скажут: «Были и — нет их!..»
3 января 1970 г.
Вечер у Зарицкого. Алесь Звонак с женой. Разговор о национальной культуре.
— Мицкевич и Достоевский — наши великие потери...
Чудак, он уверен, что тот и другой белорусы, и только в силу того, что Белоруссия не имела своей государственности, один писал по-польски, другой — по-русски.
5 января 1970 г.
Из ЦК передали статью о романе Вс. Кочетова «Чего же ты хочешь?». Сказали: «Надо напечатать!» Макаенок было похорохорился: «А мы еще посмотрим!» Но скоро сник, а когда говорил по телефону с Кузьминым, — в его голосе появилось даже что-то смиренное, если не елейное.
7 января 1970 г.
Партийное собрание коммунистов творческих союзов. Выступления А. Кулаковского и М. Лужанина — удивительно бесцветные. Зато артист Рохленко молодец. Этот выступил ярко, крупно, значительно.
10 января 1970 г.
Вчера звонок из Москвы. Звонит Макаенок. Не в «Неман» — в «Полымя». Просит Лидию Арабей сходить в «Неман» и передать с глазу на глаз мне, чтобы я немедленно перепечатал статью Вл. Ампилова о романе Вс. Кочетова и переслал в Москву, на имя М. Горбачева. Сегодня послали — не машинописный экземпляр, гранки. Что бы это значило?
11 января 1970 г.
Кончил перечитывать «Братьев Карамазовых». Это, быть может, самая глубокая и пророческая вещь, какие только создавались когда-либо человеком. «Божественная комедия», «Гаргантюа», «Дон Кихот», «Гамлет», даже «Война и мир» не идут с нею ни в какое сравнение.
30 января 1970 г.
Публицистика М. Лужанина. Дельная по содержанию, но — бог ты мой! — совершенно же малограмотная.
— Я из «Правды» забрал только потому, что там хотели править! — и, разумеется, не позволил нам прополоть эту свою публицистику. С десяток, ну, может, чуть больше правок внесли, а остальное — главный осот! — так и остался. И еще: кое-где групповщинкой попахивает. Говоря о невиданном взлете белорусской литературы, он называет имена: Купала, Колас, Чорный, Шамякин, Кулешов, Танк, Макаенок... И — ни Брыля, ни Meлежа...
14 февраля 1970 г.
По «Новому миру» нанесен удар — и какой! Виноградов, Кондратович, Лакшин... Полетели три кита, на которых держался журнал. Вместо них поставили каких-то никому не известных. Не то поэты, не то журналисты, — кто их знает. Один Рекемчук более или менее известен, но и тот — лучшее из того, что он написал, стоит ниже худшего из того, что когда-либо печатал «Новый мир». Особенно жалко Лакшина. Он обещал стать крупным и глубоким крити
ком... Увы!
19 февраля 1970 г.
«Литературка» ударила по роману В. Кочетова. В Минске роман запустили было уже в производство — зачем, почему?.. Но после критики в «Литературке» поступила команда: рукопись забрать, набор рассыпать. А у нас статья прошла. Мы «свое» мнение высказали. Что делать? Макаенок привез из Ялты пародию С. С. Смирнова «Чего же ты хохочешь?». И сразу: «Давать, давать!» Возражаю: «Так не делают — сами себя не секут! Это только унтер-офицерская вдова сама себя высекла. Но мы-то — серьезные люди!» И слушать не хочет. Сдали. Набрали. Отправили в Главлит. Там прочитали... И — началась карусель: Иван Петрович — Александру Антонычу, Александр Антоныч — Александру Трифоновичу, Александр Трифоныч — Станиславу Антоновичу... Пригласили Макаенка. Поговорили. Убедили. Сняли. Так и остались мы при «своем» мнении.
27 февраля 1970 г.
Читаю роман Ивана Мяло «Раскол». Очень недурно. Во всяком случае, это не хуже всего того, что появляется сейчас в центральных журналах.
9 марта 1970 г.
Алексей Карпюк попросил командировку в Ленинградскую и Московскую области. Звоню Г. В. Коновалову — для того, чтобы дать командировку за пределы республики, нужно его разрешение ... Коновалов. А в Союзе писателей консультировались? Объясняю, что командировка — дело редакции и консультироваться в Союзе писателей нет надобности. В конце концов, редакция, а не Союз писателей делает журнал.
Коновалов. Хорошо, позвони в понедельник...
Сегодня звоню опять:
— Давайте продолжим разговор, который мы начали в пятницу.
Коновалов. Насчет командировки?
— Да, насчет командировки Алексею Карпюку.
Коновалов. Ничего не выйдет. Денег нет.
— Как же так, Григорий Васильич? Передо мной финансовый план на семидесятый год. На командировки отпущено восемьсот рублей, а мы пока не израсходовали ни копейки. Наверное, другая причина?
Коновалов. Позвони дня через три.
14 марта 1970 г.
Читаю дневники Бориса Микулича, белорусского писателя, сидевшего в «моих» местах, где-то в Мариинске, кажется. Впечатление очень сильное. Правдиво, искренне — оттого и впечатляет. Интересен разговор с М. Л. (Михасем Лыньковым) еще в Бобруйске, когда оба начинали:
— В русской литературе мы потонем, а если будем писать по-белорусски, то еще и поплаваем… — это Лыньков.
17 марта 1970 г.
Командировку Алексею Карпюку так и не дали. Коновалов переадресовал в ЦК, а туда не дозвонились. Наконец махнули на все и вся рукой и, чтобы компенсировать расходы (Карпюк уже съездил), — выписали ему командировку
в Гродненскую область. Здесь, в пределах республики, мы сами с усами, и никаких согласований не требуется.
19 марта 1970 г.
Макаенок, что называется, обрадовал нас. Пришел и объявил, что сейчас он едет на дачу, а потом в Москву, на съезд писателей Федерации, и вернется только где-то в первых числах апреля. Что ж, мы к этому уже привыкли. За три месяца этого года он вряд ли пробыл в редакции три-четыре дня, — то Москва, то Ялта, то болезнь (гриппозное состояние), то опять Москва... Даже зарплату получает раз в два-три месяца. Парадоксально, но факт: лучшего редактора мы и не желаем себе, потому что этот лучший может оказаться худшим. Особенно в нашем положении и в наших условиях.
