ошейник за распятием и четками. Он нашел четки, распятие и никакого ключа.
Кингсли обернул четки вокруг руки и протянул Гриффину в качестве объяснения.
- Сорен? - спросил Гриффин, страх заменил решительность на его лице. - Этот
урод хочет Сорена?
Кингсли кивнул.
- Oui, - было всем, что он сказал.
Гриффин прижал руки к животу. Теперь, казалось, он был на грани тошноты.
– Кингсли, это безумие. Никому не достать таких, как мы. Твои деньги и
власть… мои деньги и власть… и Сорен? Кому вообще мог понадобиться Сорен?
274
Принц. Тиффани Райз.
- Кому-то, для кого ничего не значат деньги и власть. И я опасаюсь, такие люди
действительно существуют.
- Что значит все это?
Гриффин снова посмотрел на кровавые слова на полу, груду изрезанной одежды
и саму кровать, обугленную и окровавленную. Для всех, кроме Кингсли, сцена была
бы непонятна. Что это значит? Кинг точно знал, что это значит. После того, как сбежав
из школы Святого Игнатия, он присоединился к французскому Иностранному
легиону. Сначала его мастерство в английском привлекло внимание вышестоящих,
потому что, если он сосредотачивался, то мог говорить без какого-либо намека на
французский акцент. Затем другие его навыки вышли на свет: его интеллект, его
способность очаровать любого, чтобы тот рассказал ему все, что ему хотелось знать,
его природный дар меткой стрельбы и его полное пренебрежение к своей личной
безопасности, даже ради его собственной жизни. Они сделали его шпионом, а
впоследствии и кем-то гораздо большим. Он видел, как гибель тысяч начиналась с
одного действия, которое проходило за закрытыми дверями спальни, как эта. О, да, он
точно знал, что означала сцена перед ними.
- Это объявление, Гриффин.
Кингсли вытащил ключи из кармана кожаной куртки. Ему нужно пойти и найти
Сорена. Время секретов подошло к концу.
- Чего? Помешательства?
- Нет, mon ami. Войны.
Глава 33
Юг
Нора оставалась спокойной и сосредоточенной всю обратную дорогу до дома
Уесли. Она моргала, но не плакала. Ни ее лицо, ни руки не выдавали ни единой
эмоции. Давным-давно она научилась контролировать себя в самых сложных
ситуациях. Ей пришлось, ради своей работы. Урок номер два от великого Кинсгли
Эджа, Короля Преисподней: ты Доминант. И веди себя соответствующе.
Эти шесть слов сохраняли ее лицо и руки непроницаемыми, даже когда в ее
подземелье приходили один за одним сабмиссивы с самыми опасными и отчаянными
желаниями. Один брокер с Уолл-Стрит захотел пить ее мочу из бокала для вина.
Заместитель мэра Нью-Йорка рассказал о самой живописной фантазии об
изнасиловании, где он был бы жертвой. Миллиардер-скотовод из Техаса на
четвереньках умолял заклеймить его спину своим же клеймом. Не важно, как
тревожили ее их фантазии, их фетиши, она всегда должна быть спокойной и
сосредоточенной, даже если они умоляли ее, просили о боли, о которой так мечтали.
275
Принц. Тиффани Райз.
- Нет, - часто отвечала она им. - Ты не заслужил ее.
Это был ее ответ, ее щит, прикрывающий, когда она знала, что никакие деньги и
любовь не заставят ее сделать подобное. И затем они умоляли еще сильнее,
увеличивали предложение, и она соглашалась.
- Теперь ты заслужил это, - отвечала она, что означало, что теперь он угадал ее
цену.
«Я Доминант», - говорила она себе снова и снова, даже когда хотела убежать и
рассыпаться на кусочки. – «И я буду вести себя соответствующе».
Поэтому сейчас, когда отец Уесли наблюдал за ней краем глаза в полнейшей
тишине, пока вез ее и Уеса к гостевому домику, Нора сказала себе то же самое. За удар
стеком новорожденного жеребенка она могла получить, по крайней мере, год в тюрьме
за жесткого обращение с животными. Даже сейчас она хотела свернуться в клубочек, и
плакать или блевать, или все сразу. Но ее нутро говорило, что это для того чтобы
Скаковая Красотка нашла силу воли встать и жить, наблюдая за болью своего ребенка.
Это сработало. Кобыла не только снова встала на ноги, она, по-видимому заработала
уважение отца Уесли… или, по крайней мере, его страх. А в ее мире, эти понятия были
равнозначны.
Пожилой мужчина подъехал к гостевому дому и Уесли первым вышел из
машины. Протянув руку, он ждал, и Нора с грацией английской герцогини, выходящей
из кареты, приняла ее.
- Благодарю вас, Сэр, - ответила она, когда ее ноги коснулись земли. - И
спокойной ночи, мистер Райли.
Нора повернула голову и улыбнулась отцу Уесли через плечо. Кингсли научил ее
этому маленькому жесту, никто не умел флиртовать как этот француз.
- Спокойной ночи, сын. И вам, мадам.
Она отправилась к дому, не дожидаясь Уесли. Она слышала, как он
перешептывается с отцом. Обычно она бы извела себя, чтобы узнать, что они говорят
о ней, но сейчас ей было наплевать. Все, что она хотела - это добраться до дома и
найти ванную.
Пять минут, молилась она. Просто останься вне дома на пять минут, Уесли.
Нора добралась до ванной, заперла за собой дверь и исторгла все, что съела после
ланча. Массы поднимались и быстро и резко выходили, так резко, что глаза
заслезились и живот болел так, будто ее били. Она смыла рвоту и зашла в душ.
Горячая вода текла вниз сокрушительными волнами, пока Нора пыталась избавиться
от промокшей одежды.
Когда она услышала, как открылась дверь, она поспешно взяла себя в руки.
- Я в душе, Уес. Я вся в лошадиной плаценте.
- Да, я тоже. Подвинься.
Нора невесело рассмеялась, когда Уесли оказался рядом с ней, тоже полностью
одетый.
- Хорошая идея, - сказал он, поднимая руки и расстегивая ее мокрую рубашку. -
Душ и прачечная одновременно.
- У меня вообще всегда только хорошие идеи.
- Начинаю подозревать, что так и есть, – он застонал от отчаяния, когда рубашка
Норы осталась прилипшей к ее мокрому телу. В мгновение ока он просто разорвал ее
и отправил в полет три маленьких пуговицы. - Упс.
Нора пожала плечами.
- Все равно это была твоя рубашка.
- Черт.
276
Принц. Тиффани Райз.
Уесли рассмеялся и потянулся к ее губам, но Нора отвернулась прежде, чем он
успел поцеловать ее.
- Что случилось?
- Ничего, - ответила она. - У меня дыхание с привкусом лошадиной плаценты.
Позволь почистить зубы, прежде чем ты меня поцелуешь.
- Думаю, это самая отвратительная вещь, которую я когда-либо слышал в своей
жизни.
- Что? Плацента хороший источник протеина, так? - спросила она и снова
рассмеялась.
- Нора… ты в порядке?
- Да, конечно. Конечно, я в порядке. Почему бы и нет? То есть, почему ты
спрашиваешь?
Уесли посмотрел на нее, и Нора едва могла встретиться с его карими глазами,
которые смотрели на нее с пламенной любовью ангела-хранителя. У Бога, наверное,
были глаза, как у Уесли… каждому, кто смотрел в них хотелось сразу же попросить
прощения за все грехи, которые он совершал.
- Для начала, ты стоишь под кипятком и дрожишь. - Он прижался ладонями к ее
лицу. - Каждый раз, когда ты смеешься, я переживаю, что разобьются зеркала.
Поговори со мной.
Он погладил ее щеку, поцеловал в лоб и прижал голову к своей груди. Будь
прокляты высокие мужчины… она ненавидела их. Всех их. Они заставляли её
чувствовать себя такой маленькой и такой слабой, лишь из-за их роста. Она
ненавидела чувствовать себя маленькой и ненавидела чувствовать себя слабой, и
ненавидела, когда Уесли напоминал, как сильно она ненавидела это.
- Я ударила ребенка, - прошептала она ему в грудь.
Уесли вздохнул и прижал ее еще ближе.
- Ты ударила лошадь. А не ребенка. С ним все будет хорошо. Чего бы не
произошло, если бы его мама умерла на том полу или в клинике. Лошади плохо
восстанавливаются. Они не собаки или кошки. Они заболевают, и ты просто их
хоронишь. Скаковая Красотка могла не прожить и недели, если бы ветеринар положил
ее на стропы. И…
- Сейчас ты можешь заткнуться, Уес.
- Да, мэм.
Под горячими струями душа Нора стояла в объятиях Уесли и плакала, позволяя
воде смывать слезы прежде, чем они успевали скатиться по ее щекам. Прошло минут
десять, может пятнадцать, пока вся боль и стыд, которые она ощущала, когда яростно
стегала стеком маленькую спину жеребенка, не растаяли. Наконец, она выплакала все
слезы, и поняла, что смеется в грудь Уесли.
