воли предмета — или от внутренней причины, по выбору того же
предмета. Так, почернение, заболевание, рост человека и пр.
происходят от внешних причин либо против воли, либо по воле
человека. Напротив, желание ходить, показать себя гневным и пр.
исходят от внутренних причин.
Бог не испытывает внешнего изменения. Первый вид
изменений, исходящих от внешних причин, не имеет места в боге;
ибо он единственная причина всех вещей и не страдает ни от кого. К
этому надо прибавить, что ни одна сотворенная вещь не имеет в себе
никакой силы существовать, следовательно, еще менее силы
произвести нечто вне себя самой или против своей причины.
Однако в Священном Писании часто упоминается, что бог был
разгневан и огорчен грехами людей и тому подобное. Но здесь
действие принимается за причину, как, например, говорят, что солнце
летом сильнее и выше, чем зимой, хотя оно не изменило своего места
и не восстановило своих сил. Что подобные вещи излагаются часто в
Священном Писании, видно у Исайи, который (в гл. 59, стих 2) с
упреком говорит народу: «Ваша испорченность разлучает вас с
вашим богом».
Бог не испытывает внутреннего (от самого себя) изменения.
Пойдем далее и исследуем, не имеет ли места в боге изменение,
идущее от него самого? Этого мы не можем признать и полностью
это оспариваем; ибо всякое изменение, зависящее от воли предмета,
происходит для того, чтобы он улучшил свое состояние, что
невозможно унаиболее совершенного существа. Затем, такое
изменение происходит лишь тогда, когда нужно избегнуть зла или
приобрести недостающее благо; но то и другое не может иметь места
в боге. Отсюда мы заключаем, что бог — неизменное существо.
Надо заметить, что здесь я умышленно но упоминал обычных
подразделений изменения, хотя мы и подразумевали их в известном
смысле. Ибо не было нужды устранять их отдельно, так как мы
доказали в т. 16, ч. I, что бог бестелесен, тогда как обычные
подразделения изменений касаются лишь изменений материи.
291
ГЛАВА V
О ПРОСТОТЕ БОГА
Между вещами существует троякое различие, именно
реальное (действительное), модальное и различие в мысли.
Переходим к простоте бога. Чтобы правильно понять этот атрибут
бога, надо вспомнить о том, что говорит Декарт в §§ 48 и 49, ч. I
своих «Начал» философии, а именно, что в природе вещей нет
ничего, кроме субстанции и их модусов. Отсюда он и выводит (в
§§ 60, 61 и 62) указанное троякое различие, именно реальное,
модальное и различие в мысли. Реальным называется различие между
двумя субстанциями с различными или одинаковыми атрибутами,
например, мышление и протяжение или части материи. Это различие
очевидно также из того, что одно может быть представлено без
помощи другого, а следовательно, может также существовать
отдельно. Модальное же различие, как показал Декарт, двояко: с
одной стороны, это различие между модусом субстанции и самой
субстанцией, а с другой — между двумя модусами одной и той же
субстанции. Последнее различие познается из того, что хотя каждый
модус может быть представлен без другого, но ни один не может
быть представлен без помощи субстанции, модусами которой они
являются. Первое модальное различие познается из того, что, хотя
субстанция может быть представлена без своего модуса, но модус не
может быть представлен без субстанции. Различие в мысли, наконец,
есть то, которое возникает между субстанцией и ее атрибутом,
например, если длительность отличается от протяжения. Оно
познается также из того, что такая субстанция не может быть понята
без этого атрибута.
Откуда возникает всякая сложность и сколько в ней степеней.
Из этих трех различий возникает всякая сложность. Первая
сложность — та, которая образуется из двух или нескольких
субстанций с тем же атрибутом, например всякое соединение двух
или большего числа тел, или из субстанций с различными
атрибутами, каков человек. Вторая сложность происходит из
соединения различных модусов. Третья, наконец, не происходит, но
ее происхождение только представляется для лучшего понимания
вещи. Вещи, которые не сложены одним
292
из первых двух способов, должны быть названы простыми.
Бог — простейшее существо. Итак, нужно показать, что бог не
сложное существо, откуда легко можно вывести заключение, что он
простейшее существо. Этого легко достигнуть, так как само собой
ясно, что составляющие части, по природе по крайней мере,
предшествуют сложной вещи. Вместе с тем субстанции, из сложения
и соединения которых возникает бог, должны были бы по природе
существовать до самого бога, и каждая могла бы быть представлена
сама по себе, не будучи приписываема богу. Затем, так как эти
субстанции должны реально различаться между собой, то каждая
должна существовать без помощи другой. Вместе с тем, как мы
только что сказали, могло бы быть столько богов, сколько
субстанций, из которых бог представляется состоящим. Ибо так как
каждая субстанция могла бы существовать сама по себе, то она и
должна была бы существовать сама собой и потому имела бы силу
сообщить себе все те совершенства, которые, как показано, присущи
богу и т.д. Это мы уже подробно объяснили при доказательстве
существования бога в т. 7, ч. 1. Но, так как нельзя утверждать ничего
более нелепого, мы заключаем, что бог не может состоять из
сложения, или соединения, субстанций. Точно так же в боге нет
сложения различных модусов, как достаточно очевидно из того, что
вообще в боге нет модусов, так как они возникают из изменения
субстанции (см. § 56, ч. I «Начал»). Если, наконец, кто-нибудь
захочет придумать другое сочетание из сущности и существования
вещей, мы не будем возражать. Но пусть при этом помнит, что в боге
то и другое не различается, как я уже достаточно доказал.
Атрибуты бога различаются только в мысли. Отсюда мы
можем ясно вывести, что все различия, которые находят между
атрибутами бога, — только различия в мысли, которым не
соответствуют действительные различия. Следует разуметь такие
различия в мысли, какие я только что объяснил; именно которые
познаются из того, что такая субстанция не может существовать без
такого атрибута. Отсюда мы заключаем, что бог — простейшее
существо. Впрочем, мы не заботимся о мешанине различений,
выставленных перипатетиками; переходим к жизни бога.
293
ГЛАВА VI
О ЖИЗНИ БОГА
Что философы обыкновенно разумеют под жизнью. Чтобы
правильно понять этот атрибут, именно жизнь бога, нам необходимо
вообще объяснить, что во всякой вещи обозначается как ее жизнь.
Мы рассмотрим, во-первых, мнение перипатетиков, которые
разумеют под жизнью соединение питающей души с теплотой (см.
Аристотель «О дыхании», кн. 1, гл. 8). Так как они измышляют три
души, а именно растительную, чувствующую и разумную, которые
они приписывают только растениям, животным и людям, то, по их
собственному признанию, остальное лишено жизни. Однако они не
решились сказать, что души и бог не имеют жизни. Вероятно, они
опасались этим впасть в противоположность, именно ту, что души и
бог, не имея жизни, были бы подвержены смерти. Поэтому
Аристотель в своей «Метафизике» (кн. XI, гл. 7) дает еще другое
определение жизни, как она свойственна лишь душам. Согласно
этому определению, жизнь есть деятельность разума, и в этом
смысле он приписывает богу жизнь, так как он мыслит и
представляет чистую деятельность. Мы не будем утруждать себя
опровержением этих утверждений, так как относительно трех душ,
приписываемых растениям, животным и людям, мы уже достаточно
доказали, что они лишь создания воображения. Ибо мы показали, что
в материи нет ничего, кроме механических соединений и операций.
Что же касается жизни бога, то я но понимаю, почему у Аристотеля
деятельности разума отдается преимущество перед деятельностью
воли и ей подобного. Но так как я на это не ожидаю никакого ответа,
то, как я обещал, обращаюсь к объяснению того, что такое жизнь.
Каким вещам можно приписывать жизнь. Хотя слово это в
переносном смысле часто употребляется для обозначения поведения
человека, нам достаточно лишь кратко объяснить, что разумеется под
ним в философии. Следует только отметить, что если жизнь должна
