- Вполне, если задействовать иллюранди и женщин. Я знаю, как обойти караул светлых. При правильной организации никто ничего не заметит, - колдун наконец скосил глаза на меня. - Думаю, теперь ты поняла, над какой формулой я работаю.
- Сокровищница лепреконов! - выпалила я. Это и правда стало для меня очевидным. - Нам нужны драконьи жемчужины, чёрные, а они там...
- Я пытался доработать формулу Ильхта, я пытался написать собственную, но не могу. Не могу, и всё. - Лод сжал кулаки. - Мы предлагали лепреконам за жемчужины любые деньги, но они отказывались торговаться. Для них риск слишком велик, ты уже слышала их доводы на совете. Раскрывать им наши планы, естественно, не выход, так что остаётся кража. Да только я не могу сделать так, чтобы эта кража нам удалась, а...
Но я уже вытаскивала с ментальных полочек своего сознания всё, что мне рассказывали о жемчужинах и лепреконах - и страницы книг, которые в своё время мне услужливо предоставил Акке.
Итак. Дано: снять защиту сокровищницы нельзя. Пускай это входит в условия задачи. Если оно не вышло ни у Ильхта, ни у Лода... нет, если придётся, я попытаюсь, но для начала попробуем обойтись без этого.
Теперь следующие условия.
Из сокровищницы нельзя вынести ни один предмет, если ты не лепрекон. Если лепрекон будет понимать, что выносит предмет из сокровищницы незаконно - его тоже не выпустит. Ни изменение памяти, ни какие-либо манипуляции с сознанием лепрекона не помогут...
Ага.
Щёлк.
Первый кусочек паззла лёг на своё место; но это было опасно, слишком опасно - и мысль двинулась дальше.
В книгах, рассказывавших о свойствах жемчужин, я вычитала, что их можно ненадолго трансформировать без всякого для них вреда. Правда, они излучают особую ойру. Следовательно, любой маг, перейдя на зрение Изнанки, сразу поймёт, что он видит на самом деле.
Щёлк.
Второй.
И мысль уже не бежала, летела - прочь из мрачных лабиринтов, цепляясь за ариаднову нить решения.
Но в другой книге я прочла, что лепреконы ощущают ойру 'на ощупь'. Если возьмут предмет в руки и сосредоточатся. Потому что зрением Изнанки они не обладают.
А это значит...
...щёлк.
Паззл сложился.
И заставил меня торжествующе расхохотаться.
- Я знаю, я знаю!
Лод, осёкшись, посмотрел на меня удивлённо, и я осознала: он ещё не успел завершить ту фразу, которую я слышала от него последней.
Неужели всё так просто?..
- Ты мыслил слишком масштабно. Зациклился на том, чтобы сломать защиту. И вы, колдуны, привыкли решать проблемы с помощью магии, - у меня даже пальцы задрожали - от восторженного предвкушения, которое испытываешь, прежде чем развязать ленточку на долгожданном подарке. - А вся штука в том, что магия здесь ни при чём. Ну ладно, при чём, но не так уж сильно.
- Что...
- Я знаю, как нам достать жемчужины!
Он мигом смолк. Уставился на меня.
А я, вдохнув, словно меня ждал прыжок в глубокую воду, плескавшуюся за бортом нашей лодки - на одном дыхании выдала свой план.
Когда я, выпалив последнее слово, наконец отдышалась, Лод всё ещё смотрел на меня. Просто смотрел.
Под его немигающим, долгим, абсолютно непроницаемым взглядом я ощутила, как моя радость цепенеет под ледяной коркой неуверенности.
- Думаешь, не сработает? - я нервно поправила очки. - Но я вроде бы учла...
Жёсткие, властные пальцы скользнули по моего затылку, зарылись мне в волосы, заставили податься вперёд, замолчать - и я ещё успела осознать, что наши лица вдруг оказались недозволительно близко.
Прежде, чем губы клеймом обжёг поцелуй.
Он был почти яростным и удивительно нежным, неторопливым и страстным, глубоким и неотступным: чувства не порывистого мальчика, но мужчины, точно знающего, чего хочет. Он ошеломил, подчинил, не оставил в сознании ни единой мысли, заставив просто раскрыть губы и отвечать - неумело, робко, жадно; закрыв глаза, забываясь, тая и пьянея под ладонью, скользившей по спине, дразнившей сквозь тонкое платье медленной лаской...
И в тот миг, когда откуда-то выплыла короткая мысль 'Морти', губы вновь обожгло. Только теперь - холодом ночного воздуха.
Лод отстранился как раз вовремя, чтобы волна алого пламени расплескалась по куполу магического щита.
Догадаться, кого я увижу на берегу, когда поверну голову, труда не составило.
Течением лодку снесло довольно близко к берегу, и в ярком свете кровавых сполохов, полыхавших на лезвии огненного меча, я без труда разглядела перекошенное лицо Сусликовой. Рядом скалил острые белые клыки парнокопытный страх: огромный конь, чёрный, как чёрт, с жуткими глазищами, светившимися во мраке трупной желтизной.
Та самая Лапочка? Да, скакун определённо стоит хозяйки.
А здесь-то вы откуда взялись?!
Я могла припомнить не так много случаев, когда меня захлёстывало лютое бешенство, но этот момент определённо был одним из них.
- Так у тебя теперь новый хахаль, я посмотрю! - ехидно пропела Машка, опустив меч. - Что, одного мало? Или с глаз долой, из сердца вон?
- Чего ты ко мне привязалась, убогая? - не выдержав, выкрикнула я. - Тебе в праздник заняться больше нечем, кроме как меня по всей Риджии выискивать?!
- Для тебя время всегда найдётся! - рыжая чума воздела руку к небесам. - Первый раз не утопила, теперь наверстаю!
В тот момент, когда я подумала, что лодка и правда делает нас довольно уязвимыми, она уже выкрикивала заклинание. И я только потянулась за шнурком с кольцом, когда прямо за бортом поднялось нечто.
Водяной столб, пузырящийся и текучий. С длинными руками-щупальцами и безликой головой. Странная прозрачная кукла в два человеческих роста, без глаз, рта и носа, слепленная из речной толщи.
Водный элементаль?!
Эта зараза уже и такое умеет?..
Щупальца рванули к бортам, толкнули - и, успев ладонью прижать очки к лицу, напоследок тоскливо подумав о дежавю, я полетела в воду.
Тёмная гладь реки сомкнулась над головой, принимая в свои удушающие холодные объятия. Тяжёлый плащ, мигом намокнув, потянул ко дну. Я в панике взмахнула одной рукой, пытаясь всплыть, ожидая прикосновения щупальца, которое обовьёт ногу и потащит в глубину - но вместо этого обвили талию.
Звенящее давление на уши и тело исчезло, и миг спустя я упала на что-то твёрдое. Осознав, что уже не под водой, жадно вдохнула. Открыла глаза: Лод перенёс нас на горный утёс, где мы когда-то обсуждали мой побег. Ещё когда я носила ошейник.
А, может, он был просто очень похож на тот.
Незамедлительно отпустив меня, колдун сел. В одежде, липнущей к телу, с опущенными руками. Пряди мокрых волос скрывали его лицо.
Он молчал - и под тяжестью этого молчания на меня вдруг навалилось осознание, что произошло минуту назад.
Заставив ощутить себя последней сволочью.
Этот поцелуй, мой первый поцелуй - украден. Украден у другой. И несколько часов счастья - тоже.
И, если быть честной, холодный душ от Машки пришёлся как нельзя кстати.
Я приподнялась, дрожа в лёгком ознобе, опираясь на локоть, утопавший в траве.
- Лод...
- Прости, - глухо сказал он. Не поднимая головы, не глядя на меня. - Я поступил низко. Поступил, как подлец.
Все слова, которые я могла бы сказать, так и не сказались.
Падать было больно. Очень больно. Падать с неба, тёплого и солнечного, с заоблачных высот - на землю, веявшую ледяным дыханием зимы. Туда, где мы не были и не будем вместе.
Туда, где наша близость - запрет.
- Ты не должна винить себя. Это моя вина, моя целиком и полностью. Сорвался, поддался безрассудности, сделал то, на что не имел ни малейшего права. Я и на прогулку эту не имел права... не когда я принадлежу другой, - Лод стремительно поднялся на ноги. - Больше я себе подобного не позволю. Можешь не волноваться.
Голос его был холоднее воды, холоднее горного ветра; я понимала, что холод этот направлен не на меня, что сейчас он презирает себя, и никого больше - но предпочла бы снова умирать от яда, чем ощущать то, что ощутила сейчас.
