У всего есть цена, Белоснежка. А ты понимала, на что идёшь, когда соглашалась сбежать с ним. Неэтично, некрасиво, незаконно.
Ты получила то, чего в глубине души так давно хотела. Возможность на время занять чужое место.
Пришла пора платить.
Я молча приняла протянутую мне ладонь. Встала. Позволила снова себя обнять: не так, как обычно, и тем более не так, как в той злополучной лодке - едва-едва касаясь, точно я была стеклянной.
И, стоило нам переместиться под горы, приземлившись в лаборатории, почти вырвалась из его рук.
Дальше всё помнилось урывками. Вот я в ванной, с ненавистью срываю мокрое платье. Потом уже сижу в своей постели у камина, переодетая в сухое, закутавшись в одеяло с головой. В какой-то момент поняла, что рядом дрыхнет Бульдог, положив ушастую морду на мои колени... но это не вызывало в душе, медленно выгоравшей после падения, абсолютно никаких чувств.
Хотя, пожалуй, это было кстати - ощущать рядом что-то живое и тёплое.
Немного спасало от мертвенного холода, пожиравшего меня изнутри.
...но надежда, так нежно мечтами маня, не подарит нирваны - лишь память огня...
Потом ко мне подошёл Лод. Я не замечала и не знала, где он был до того.
- Спасибо за план, - ровно произнёс колдун. - Мы пойдём к лепреконам завтра. Ты со мной?
- Нет, - я так и не посмотрела на него. - Нет, я... пожалуй, в этот раз останусь тут. Думаю, вы и без меня справитесь.
Не знаю, ответил ли он что-нибудь. Может, и ответил. Но следующее, что я помнила - себя, сидящую в одиночестве и темноте, которую рассеивало только пламя в камине. Умирающее, как эта ночь, как всё то безумие, что она принесла.
Это не должно повториться. Этому надо положить конец.
И я уже знала, как.
А потом я просто сидела, глядя в огонь, чувствуя под пальцами бархатистую шёрстку Бульдога. Безнадёжно считая степени тройки, сбиваясь на миллиардах и начиная заново.
Да только ничто, ничто, ничто не помогало высохнуть моим слезам.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. В ПОЛШАГЕ СТОЯ ОТ ЛЮБВИ
(*прим.: цитата из песни Канцлера Ги)
Мортиара из рода Бллойвуг сидела с книгой за столом своего рабочего кабинета. В очаге над золотыми углями нежился котелок с прозрачным зельем цвета сиреневой луны, за узорчатым окном давно уже проснулась столица дроу.
Пальцы принцессы размеренно листали одну страницу за другой.
Замерли, когда в комнату без стука вошёл Лод.
Он аккуратно, тихо прикрыл за собой дверь. Явно успел поспать: ясный взгляд утратил измождённость, нездоровые тени под глазами почти исчезли. Помедлив, подошёл к столу.
- Морти...
Она повернула голову и посмотрела на колдуна, заставив его замереть.
Посмотрела красными, сухими глазами того, кто очень долго плакал.
- Так больше не может продолжаться, Лод.
Её голос тоже был сух, и колдун, не ответив, молча смотрел на неё. В лице его не проявилось ни стыда, ни вызова, ни растерянности - но по нему было видно: он прекрасно понял, о чём идёт речь.
- Я думала, что выдержу. Что смогу дождаться, когда воцарится мир, и тогда... но я не могу. Всё это заставляет меня чувствовать то, чего я никогда не хотела чувствовать, за что начинаю ненавидеть себя. И я измучилась носить маску, измучилась делать вид, что ничего не изменилось, а скоро это станет заметно всем, и Алье - тоже. - Слова её были негромкими, и усталость раскрашивала их осенними, умирающими нотками. - Я приму твою горькую правду. Я поговорю с ним. Объясню ему, что это и моё желание, что по-другому нельзя. Ты его друг, он поймёт, не может не понять, - она взяла Лода за руку, и в этом жесте читалась мольба. - Я знаю, почему ты не говоришь со мной об этом, я знаю, что Алья не главная причина, но... освободись. Не мучай больше себя и меня. Легче станет всем.
Он не стал ни спрашивать, ни отпираться, ни возражать. Просто опустился на колени подле её кресла; не отнимая руки, накрыл её ладонь, лежащую поверх его пальцев, своей.
Они оба прекрасно знали, что этот разговор когда-нибудь состоится. И оба были слишком близки, чтобы подбираться к нему окольными путями, пытаясь смягчить удар.
- Ты хочешь сказать, что не будешь мучиться, если я уйду? - мягко спросил Лод, пытаясь поймать взгляд её опущенных глаз. - Не лги. Я слишком хорошо тебя знаю.
Долгое молчание нарушало лишь тихое потрескивание углей да едва слышный звук, с каким лопались пузырьки на сиреневой ряби.
- Зря я допустила всё это, - едва слышно прошептала Морти. - Должна была с самого начала понять... может, для кого-то это в порядке вещей: муж, с которым лишь делишь ложе, любовник, которому отдаёшь сердце. Но для меня - нет, - она посмотрела на колдуна, и в этом взгляде наконец прорезалось то, что она чувствовала. - Я много думала, Лод. Ночью, вчера, все эти дни. И наконец поняла, чего хочу. А хочу я исполнить наказ моей матери. Быть верной женой того, кому предназначили мою руку, делать то, что должно. И больше не заставлять никого страдать.
Печаль обесцветила его радужки, когда он разглядел в её глазах хлёсткую боль.
- Я часто думал, почему ты принимаешь игру с лентами... хотела наказать себя? За то, что не можешь быть той, кем ты хочешь быть, за то, что не можешь разделить чувства того, кто так любит тебя? - он погладил тыльную сторону её ладони. Одним пальцем, коротким и нежным движением. - Тебе нет в этом нужды. Ни наказывать себя, ни винить - ни в чём. Ты прекрасная, ты удивительная, ты...
- О, Миркрихэйры! Вам стоило бы взять себе девизом 'верны до последнего'. - Губы принцессы изогнула горькая усмешка. - Я всё время пытаюсь остановить тебя, Лод. Уберечь от падения.
- И я благодарен тебе. Мне это нужно.
- Нет, не говори мне то, что я хочу услышать. Не будь... тем, кто любит меня. А я знаю, что ты всё ещё меня любишь. - Она неотрывно смотрела на переплетение их рук. - Ты сам оберегаешь себя. Куда успешнее, чем я. А я вижу в тебе тень того, кого давно уже нет... но ты - не он. И если я не могу убедить себя в этом, все эти годы спустя, то я... не та. И ты это знаешь.
Лод не ответил. Просто вглядывался в её лицо, так внимательно, словно искал в нём что-то, чего никак не мог найти.
Пока Морти осторожно и бережно высвобождала свои пальцы из его ладоней.
- Я люблю тебя. Я желаю тебя. Как и ты - меня. Но в душе, наверное, я давно уже поняла... мне нужен не ты. А тебе нужна не я. - Сидя ровно и прямо, она сложила руки на коленях, в простом кресле держась принцессой на троне. - Ты ведь тоже это понимаешь. Думаю, на самом деле ты понял это лучше и раньше меня.
- Ты делаешь это ради меня, - тихо проговорил он, - но не хочешь этого. Не хочешь, чтобы я уходил.
На сей раз промолчала она.
И тогда Лод, прикрыв глаза, на пару мгновений придержав ресницы книзу, неторопливо поднялся на ноги.
- Прости меня, если сможешь. Я никогда не хотел делать тебе больно, - его ладонь сдержанно коснулась её волос. - Но сейчас не время тревожить Алью подобными разговорами, а твою печаль легко списать на тяжёлое положение нашего народа. Я не оставлю тебя, пока ты не будешь к тому готова.
- Лод...
- Я отправляюсь к лепреконам. У нас есть план, как достать жемчужины. И эту беседу лучше закончить, - голос его остался мягким, но в интонации скользнула непреклонность. - Пожелай мне удачи.
Не дождавшись в ответ ни слова, склонил голову в поклоне. Без упрёка, без улыбки. Развернувшись, вышел.
Когда дверь за ним закрылась, Морти уронила голову на руки. Слёз уже не осталось, поэтому она просто сидела, закрыв лицо ладонями, и лишь плечи её порой судорожно вздрагивали... пока в дверь не постучали.
Морти замерла, не отвечая - но постучали снова. С отзвуком неуверенности.
Затем дверь всё же приоткрылась.
- А, так ты здесь, - увидев принцессу, Лу проскользнул внутрь. - Я искал тебя, Алья говорил... - вглядевшись в её глаза, дроу осёкся. - Что случилось? На тебе лица нет!
- Ты же знаешь, что происходит, - прошелестела Морти. - Война...
- Нет, здесь кроется нечто иное. - Лу стремительно приблизился к ней. Коснулся её плеча: голос был требовательным, но жест - исполненным бережного трепета. - Кто посмел обидеть тебя?
