бледности моему лицу. Кэмерон опустился в пододвинутое вплотную к кровати
кресло, взял меня за руку и теперь одобрительно следил за действиями девушки.
Герцог явно не торопился. Взгляд Кэмерона упал на вышивку, сделанную на
простыне. Отогнув край одеяла, он вслух прочитал :
- "Ах, на этой простыне
Лёжа, помни обо мне!"
Изогнул брови, бесцеремонно отодвинул меня в сторону и прочитал, на сей раз на
той простыне, что укрывала матрас:
- "Нежась в ласковой постели,
О твоём я вспомню теле."
Вернув одеяло на прежнее место, он уставился на меня с немым вопросом в
глазах.
- Ты что, не знаешь, как шьют женское постельное бельё? - равнодушно пожала
плечами я. - Если нет вышитых серебром или золотом стихов, значит, простыня не
стоит своих денег. А стихи у всех дам должны быть разные. Ну, сам посуди, вдруг
некий кавалер прочтёт у двух женщин одно и то же? Это ведь практически скандал.
Если он проболтается, ни одна покупательница больше к этому портному не
обратится. Постоянно придумывать хорошие двустишия сложно, вот и выводят что
попало. Кстати, это ещё не самое худшее. Мне доводилось видеть стихи куда более
фривольного содержания.
- Подожди-ка, кажется, здесь есть что-то ещё! - воскликнул Кэмерон,
передвигаясь к изножию кровати. - Ах, нет, - разочарованно произнёс он затем. -
Всего лишь имя портного и адрес мастерской.
- Герцог! - подала голос камеристка, всё это время державшаяся в стороне.
Мы с Кэмероном моментально приняли прежнее положение. Одеяло вернулось на
своё место, а моя рука - в заботливую ладонь Кэмерона. Камеристка откупорила
какой-то флакон, в результате чего по комнате моментально распространился запах
лекарства.
Герцог вошёл в комнату тяжёлой поступью, предварив своё появление лишь
одним коротким стуком в дверь. Его сопровождал лишь один придворный.
Оказавшись в спальне, Конрад Альмиконте неспешно осмотрел комнату, коротко
кивнул Кэмерону и прошёл ко мне. Камеристка торопливо пододвинула ему кресло,
но герцог садиться не стал.
- Ваше сиятельство! - слабым голосом произнесла я, открыв глаза. Мои руки
были безжизненно вытянуты поверх одеяла. - Ваше посещение - большая честь.
Простите, что не могу принять вас как должно.
- Лежите, - отмахнулся герцог. - Как ваше самочувствие, леди Инесса?
- Хорошо, - произнесла я тоном человека, готовящегося к собственными
похоронам.
Герцог немного помолчал. Особого сочувствия по отношению ко мне он не
испытывал, но и позволить себе высказываться сурово тоже не мог.
- Ну что ж, - медленно проговорил он, сверля тяжёлым взглядом то меня, то
Кэмерона. - Я пришёл, чтобы выразить вам благодарность за преданную службу
моей сестре.
- Что вы, ваше сиятельство! - возразила я, тяжело дыша в перерывах между
словами. - Это я должна благодарить вас.
Но Конрад Альмиконте, кажется, не был настроен выслушивать благодарности
первой фрейлины.
- Что ж, поправляйтесь, - холодно произнёс он, после чего, не прощаясь, покинул
комнату.
Камеристка проводила посетителей к выходу - не из соображений вежливости, а
чтобы удостовериться, что гости действительно уйдут, а не остановятся прямо за
дверью.
- Как ты думаешь, что он решит? - спросила я, принимая сидячее положение.
Кэмерон не слишком встревоженно пожал плечами.
- Пока он и сам не знает. Но ничего по-настоящему серьёзного он сделать не
может, да и не хочет. В самом худшем случае отошлёт меня из дворца. Заберу тебя в
свой родовой замок. Ты ведь не станешь возражать?
Я улыбнулась. Впервые за очень долгое время я ничего не имела против того,
чтобы меня кто-то куда -то "забрал".
Глава 25
Герцог не торопился выносить своё решение. Мы с Кэмероном были официально
помолвлены, в остальном же жизнь текла, как и прежде. Мы оба оставались во
дворце - я в роли фрейлины Мирейи, Кэмерон - в качестве помощника герцога.
Потихоньку исполняли свои обязанности. Вот только прежний баланс доверия
сбился, и теперь у взаимоотношений не было шанса полноценно восстановиться.
Поэтому все понимали, что нынешняя ситуация - временная, хоть никому и не было
до конца ясно, как именно она разовьётся в дальнейшем.
Несмотря на прохладный северный ветер, я с удовольствием прошлась по
извилистым дорожкам дворцового сада. Обогнула небольшое декоративное озерцо,
по поверхности которого среди раскрывшихся цветов кувшинки плавали вполне
настоящие утки. Миновала фонтан, изображающий пару лебедей с изящно
изогнутыми шеями, из клювов которых струится вода. Поднялась по романтичной
каменной лестнице и направилась ко дворцу мимо пёстрых цветов, высаженных на
зелёном фоне дёрна, и растущих на большем отдалении деревьев, своеобразным
забором обрамлявших эту часть сада. Вышла к зданию в южной его части, подняла
глаза на каменную стену, и застыла с видом не менее каменной статуи. Со ртом,
раскрытым, как у давешних лебедей.
Из окна второго этажа почти до самой земли тянулась верёвочная лестница. Само
окно было распахнуто, и длинная сиреневая занавеска, высунувшись наружу,
плескалась на ветру. Людей там, наверху, видно не было, но я и без того отлично
знала, о какой комнате идёт речь. И к кому именно столь своеобразным способом
заявился жданный, по всей видимости, гость. Я с громким стоном безвольно
опустила плечи. С Мирейей просто невозможно долго скучать.
Я вздрогнула, услышав шорох усыпавшего дорожку гравия, но тут же облегчённо
вздохнула, когда из-за угла появилась Илона. Я жестом позвала её быстрее подойти
поближе.
- Что ЭТО такое? - спросила я, с несчастным видом указывая на верёвочную
лестницу, которую никто так и не думал убирать.
Плечи подруги затряслись от смеха, когда она оценила всю нелепость ситуации.
Мне же, признаться, было не смешно. Я хорошо понимала, что хоть и не имею
отношения к происходящему, от герцога в случае чего перепадёт именно мне.
- Кажется, я понимаю, - заметила Илона. - Эдвард Стейли, ну, новый ухажёр
Мирейи, всё время устраивает ей всевозможные романтические сюрпризы. К тому
же герцог сильно его недолюбливает, недавно чуть ли не открытым текстом заявил,
что не делает видеть этого человек у себя во дворце. И вот результат. Идеальное
сочетание романтики и соблюдения секретности.
Произнеся последние слова, Илона сама же и расхохоталась. Я мрачно вздохнула.
Ну да, секретность соблюдена лучше некуда. С таким же успехом лорд Стейли мог
пройти через весь герцогский дворец под звуки фанфар.
- Нет, я понимаю, допустим, Мирейа хотела увидеться со Стейли несмотря на
недовольство брата. Допустим, Стейли тоже хотел увидеться с Мирейей и был
готов презреть ради этого запрет герцога. Допустим, он был готов ради этого лазить
по стенам. Но, чёрт побери, неужели им было трудно спрятать эту проклятую
лестницу?!
Илона, конечно, всё понимала и сама, но моё возмущение требовало хоть какого-
то выхода.
- Не иначе они обо всём забыли в порыве страсти, - усмехнулась подруга.
- И что теперь делать? - возмущаться можно было долго, но я предпочитала
действовать более конструктивно. - Надо как-то исправить положение прежде, чем
эту романтическую красоту увидит кто-нибудь кроме нас. Пойти наверх и
постучаться к ним в спальню? - Я скептически поморщилась.
- Думаю, не стоит, - поддержала мой скептицизм Илона. - Может быть, попробуем
её сорвать?
Мы дружно подошли вплотную к стене. Схватились за верёвку и дёрнули. Сперва
по очереди, потом одновременно. Потом ещё и ещё. Толку не было: лестница
хорошо держалась. Что, впрочем, было логично: ведь закрепили её с расчётом на
то, что вверх будет подниматься взрослый мужчина.
Отчаявшись, мы опустили руки и переглянулись.
- Может, попробуем забросить её в окно? - с совсем уж большим сомнением
протянула я.
- Не выйдет, - покачала головой Илона. - Бессмысленно даже пытаться.
Она, конечно же, была права. Окно располагалось слишком далеко: как-никак во
дворце высокие потолки.
Прикусив губу, я стала раздумывать над этой тупиковой ситуацией. Однако Илоне
всё это надоело быстрее.
- Значит так, - решительно заявила она. - Сейчас я поднимусь по этой самой
лестнице, влезу к ним в окно и сообщу, что улики во избежание незваных гостей
надо прятать.
Подруга была настроена воинственно.
- Эй, ты что? Не вздумай! - попыталась остановить её я.
- Да ты не волнуйся. - Илона, примерившись, взялась за верёвку. - Я вежливо
сообщу.
И начала подъём.
Однако она успела одолеть не более трёх "ступенек", когда из-за угла здания
появилось двое придворных. Они переговаривались достаточно громко, чтобы
