Союзники мои и я сам будем покровительствовать независимость ваших
совещаній". Затем, остановись на минуту, Государь продолжал: „В доказательство
моего желанія заключить с вашим народом постоянный союз, возвращаю всех
французских пленных находящихся в Россіи. Временное правительство уже
просило о томъ; уступаю их сенату, в уваженіе сделаннаго им сегодня
постановленія" (п)-
В тот-же день, еще утром, Коленку р, испросив дозволеніе представиться
Императору Александру, покушался склонить его в пользу Наполеона. Государь
принял благосклонно сановника, оставшагося преданным и в невзгоде своему
властителю, но пребыл непоколебим в намереніи— не мириться с Наполеоном. „Я
не питаю никакой ненависти к Наполеону—сказал Александр. —Он несчастен, и
этого довольно, чтобы я позабыл зло, сделанное им Россіи. Но Франція, Европа,
имеют нужду в мире и не могут пользоваться им при Наполеоне. Пусть он
требует, чтб пожелает, собственно для себя. Еслибы он согласился удалиться в
мои владенія, то нашелъбы там щедрое, и, что еще лучше, радушное
гостепріимство. Мы дали-бы великій пример свету, я—предложив. а Наполеонъ—
приняв это убежище. Но мы не можем с ним вести переговоров ни о чем, кроме
его отреченія". Напрасно Коленкур старался узнать—мог-ли надеяться Наполеон,
по крайней мере. сохранить престол для сво-
33*
516
его сына. Государь, не дав ему прямаго ответа, цродолжал: „Оставим все это и
займемся устройством личной судьбы Наполеона". На вопрос Коленкура, не
дадут-ли Наполеону Тоскану, Государь отвечал: „Конечно, Тоскана мало значить в
сравненіи с Французскою Имперіею, но как вы могли подумать, чтобы Союзники, и
в особенности Австрійцы. оставили Наполеона на материке Европы?" — „А
Парма, Лукка?" — „Нет! Нет! На материи—ничего! Остров — пожалуй ! Быть-
может Корсику".—„Но Корсика принадлежит Франціи, и Наполеон не может
принять ее"'.—„Ну, так остров Эльбу—сказал Государь, но только поезжайте
поскорее и побудите его покориться необходимости. Для него будет сделано все.
что только возможно. Я воздам должное человеку великому и несчастному" (12).
Наполеон, между тем. собрав свою армію в окрестностях Фонтенебло, деятельно
занимался переформированіем войск, которых число однакоже не превышало
тридцати шести тысяч человекъ; войска Мармона стояли, в виде авангарда, на
реке Эссонне. Возвращеніе Коленкура в Фонтенебло, отняв у Наполеона
последнюю надежду войти в соглашеніе с Союзниками, утвердило его в намереніи
решить дело оружіем. Офицеры и солдаты, все еще веруя в непобедимость
обожаемаго ими полководца, готовы были повсюду за ним следовать; но
ближаишіе его сподвижники, пресыщенные наградами, желали мира. Наполеон,
вспомнив времена, когда нескольких слов его было достаточно для возбужденія
тысячей людей к презренію опасностей и смерти, приказал, 22 марта (3 апреля).
своей гвардіи построиться в густых колоннах на площадях замка (Cour du Cheval
blanc),
___5П___
вызвал из ьсех рот офицеров, унтер-офицеіюв и рядовых, и окружив ими себя,
обратился к ним с следующею речыо: „Солдаты! Непріятель, опередив нас на три
перехода, овладел Парижемъ; мы должны изгнать его. Недостойные Французы,
эмигранты, нами пощаженные, водрузили белое знамя и присоединились к нашим
непріятелям. Малодушные! Они будут наказаны за это новое престуііленіе.
Поклянемся победить или умереть, и заставим уважать трех-цветную кокарду, уже
двадцать лет носимую нами на іюнриіце славы и чести". —„Клянемся в том!" (Nous
Ь jurons!) отвечали на-перерыв офицеры и солдаты, и вся гвардія повторила их
клятву. Войска прошли мимо Наполеона, приветствуя его восклицаніями „Vive
l'empereur! A Paris! A Paris!" (Да здравствует Имнератор! В Париж! В ІІариж!) По
окончаніи смотра, в шесть часов но полудни, гвардія двинулась по нанравленію к
Эссон (І3).
Как только союзники узнали о сосредоточеніи сил Наполеона у Фонтенебло, то
были собраны к Парижу корпусы Вреде и Сакена от Mo и корпус Бюлова от
Суассона, (кроме бригады Тюмена, оставленной под сим городом до прибытія на
смену из Голландін бригады Борстеля). Вообщеже к Парижу и по наиравленію к
Фонтенебло было расположено более полутораста тысяч человек (14). Генерал
Винцингероде, двинувшійся в след за Наполеоном, занял 22-го марта (3 апреля)
Сан (Sens) и выслал к реке Луэн (boing) отряд Чернышева, который, на следующій
день, напал на французскій иарк, отбил 22 орудія и захватил множество иленных
(15).
Распоряніенія Союзников для противодействія Наполеону оказались излишни.
Ближайшіе из его
518
сподвижников, Лефевр, Удинб, Ней, Макдональд, отказались содействовать
отчаянному предпріятію— идти на Париж, против четверных сил Союзников.
Наполеон, наконец решась отказаться от престола в пользу своего сына,
уполномочил вести переговоры, на этом основаніи, Коленкура. придал ему Нея и
Макдональда, а также разрешив. если окажется нужным, взять с собою Мармона,
вручил своему представителю следующую декларацію:
„Союзныя державы объявили, что Император Наполеон был единственным
препятствіем к возстановленію мира в Европе.
„Император Наполеон, исполняя данный им обет, объявляет, что он готов низойти
с престола, удалиться из Франціи, и даже пожертвовать жизнью, для блага
отечества, тесно связаннаго с правами его сына и регентства Императрицы и с
постановленіями Имперіи.
„Фонтенебло, 4 апреля 1814.
„Наполеон» (16).
Уполномоченные Наполеона прибыли около пяти часов по полудни в Эссон к
Мармону, который, между тем, уже вошел в сношенія с временным
правительством и с князем Шварценбергом. обязуясь перейти в Версаль, на
дорогу в Нормандію, и поступить в распоряженіе временнаго правительства.
Сознавая невольно, что такой постуіюк был несовместен с обязанностями
честнаго воина, маршал старался обезнечить определительными условіями не
только жизнь и свободу Наполеона, но и приличное ему убежище. Когдаже
Коленкур и нрочіе уполномоченные, прибыв в Эссон, пригласили Мармона
отправиться вместе с ними в Париж, он сперва отговаривался
519
сопутствовать им. а потом признался во всем Макдональду и Коленкуру, стараясь
оправдать свой поступок. Макдональд. убеждал его отказаться от договора
заключеннаго с князем Шварценбергом и сообщить ему лично об отреченіи
Наполеона, которое обязывало Французов отстаивать права его сына. Мармон
согласился последовать .ітому совету, и у езжая вместе с уполномоченными в
Париж, приказал генералам своего корпуса оставаться на месте с войсками до его
возвращенія в Эссонн. Вслед затем, пришло от Шварценберга разрешеніе
уполномоченным проехать чрез передовую цепь, и они отправились в Париж. По
прибытіи в Пти-Бур (Petit-Bourg), где находилась главная квартира князя
Шварценберга, Мармон, поговоря с ним наедине, сказал своим товарищам, что
„прямодушный" Шварценберг согласился отменить заключенное с ним условіе, но,
вместо того, Союзники немедленно объявили о конвенціи заключенной с
Мармоном (п). Известіе о прибытіи в Париж уполномоченных Наполеона с новыми
предложеніями поразило ужасом приверженцев бурбонской династіи и временное
правительство. Как однакоже решеніе династическаго вопроса зависело
преимущественно от Союзных Монархов, то уполномоченные обратились к
Императору Александру. Государь, немедленно приняв их, приказал также
пригласить к себе весьма уважаемаго во французской арміи генерала Дессоля.
Уполномоченные отстаивали горячо выгоды Короля Римскаго (сына
Наполеонова), доказывая, что сенат, который никогда не отваживался
противодействовать сграсти Наполеона к завоеваніям, не имель права подавать
голос от имени всей націи. „Сенаторы покойно пользовались
___520
пожалованными им окладами и поместьями, тогда, когда мы орошали
Европу своею кровью", сказал Ней. Генерал Дессоль, сознавая силу зтих
доводов, обратился к великодушію нашего Государя. По словам Дессоля:
„многіе достойные люди приняли участіе в возстановленіи Вурбонов,
полагаясь на Союзных Монархов, и по тому было-бы противно чести
оставить их». Император Александр, видимо тронутый, и даже
оскорбленный этим замечаніен, отвечал, что „никто из вверивших себя ему
и его союзникам не будет раскаяваться", и внезапно прервав совещаніе,
продолжавшееся далеко за полночь, ласково простился с маршалами,
назначил им свиданіе на следующее утро и обещал сообщить решеніе.
которое приметь вместе с союзником своим, Королем Прусским.
Очарованные ласковостью Государя, маршалы надеялись отстоять права
