Гарри отчаянным, полным невысказанной мольбы движением, обхватил шею профессора, будто старался удержать, оставить, не отпустить… Будто от его рук зависело присутствие СеверусА в его жизни…
С трудом сдерживая рвущиеся наружу слёзы, заталкивая обратно тугой комок, перекрывающий горло, судорожно вобрав в лёгкие больше воздуха, Гарри выдохнул куда-то в шею профессора, ещё крепче его обнимая:
- Я хочу, чтоб ты знал, Северус… слышишь?... Даже если никогда не вернёшься… Просто знай - я люблю тебя… люблю бесконечно…
И снова яркие вспышки многократно безжалостней, беспощадней, чем прежде, отозвались в мозгу зельевара убийственной болью. Эти вспышки - пульсирующие, бесцеремонные - вовлекли его в какой-то жуткий водоворот хаоса, лишая способности двигаться, сопротивляться, чувствовать, осязать последний миг близости…
Слова только что услышанного признания отказывались втиснуться в его измученное сознание… Он падал в какую-то бездонную пропасть, проклиная свою беспомощность.
Снейп тоже слышал слова признания. Слышал и не мог поверить.
Он вполне мог принять то, что Северусу удалось пробудить в Поттере какие-то чувства. Уважение, доверие, даже привязанность. Он даже готов был согласиться с тем, что боязнь одиночества, сексуальный опыт, подаренный Северусом, подростковые гормоны спровоцировали подмену истинных чувств юноши.
Но он не мог назвать это любовью.
За всю свою жизнь он ни разу не слышал не только подобного признания, но и просто слов выражения симпатии, даже если его очередная связь длилась чуть дольше обычного.
Бред… Ложь… Это неправда… Это неправильно… Это не вписывалось ни в какие очерченные им самим рамки… схемы… в его привычное существование…
Он отмахнулся от прозвучавших слов, будто простым жестом можно было вычеркнуть их из памяти, отвергая само понимание невозможного. И он был готов убедить себя в этом, если бы не боль. Физическая боль…
Зарождаясь где-то глубоко внутри, сначала тихо и незаметно, она неотвратимым потоком медленно набирала силу, прожигая каждую клеточку, каждый нерв, впиваясь в мозг голодной пиявкой.
Снейп запаниковал, ясно сознавая, что магия, Магия, наконец, как и предсказывал Северус, не выдержала раскола и решила взять под свой жёсткий контроль стихийный произвол взбунтовавшейся личности. Но чем это обернётся для него в конечном итоге, он не способен был даже предположить.
Из панического оцепенения его вывел жуткий, полный отчаяния крик.
Пытаясь сосредоточиться на происходящем, Снейп понял, что эти звуки исторгаются из горла его двойника. Нет… Уже не двойника…
… Это он сам, придя в ту ночь - вчера, это было только вчера - в сознание, вонзаясь в своего студента снова и снова, не в силах даже остановиться, орал в полный голос, выл, хрипел… от безысходности, беспомощности…
Снейп, чувствуя, как виски всё сильнее пронзает болью, а собственное возбуждение выходит из-под контроля, собрал все свои силы и сделал рывок.
* * *
Вынырнув из чужих воспоминаний, Снейп, боясь потерять равновесие, ухватился за край стола. Он не рискнул сразу же обернуться к Поттеру, не желая открыто демонстрировать своё состояние. Просторная мантия хоть и скрывала его весьма ощутимую эрекцию, но пылающее гневным жаром лицо, нервная дрожь не слушающихся пальцев могли выдать его с головой. Да и голосу своему он сейчас не доверял.
Для предстоящего разговора Снейпу нужен был трезвый рассудок, а бьющие через край эмоции не способствовали ясности мысли. Как же трудно сделать то, что раньше давалось без усилий - просто взять себя в руки, именно сейчас, когда это так необходимо.
Несносный мальчишка… Всего одной фразой смог выбить его из привычного равновесия. Да какое, к дементорам, равновесие?!.. Просто лишил его остатков самообладания.
…Признание Поттера… Будь оно трижды проклято!.. Эта треклятая зудящая фраза будто питала надоедливую боль, вгрызающуюся в мозг. Но, как ни старался Снейп, выкинуть её из головы не получалось.
С излишней тщательностью изображая наведение порядка на письменном столе, он дал себе небольшую передышку в надежде унять тяжёлое сбившееся дыхание и силой самовнушения усмирить не желающую прислушиваться к голосу разума бунтующую плоть. Даже боль, пульсирующая в висках, ничуть не умалила силу его возбуждения.
Как сохранить достоинство в таком состоянии?! Как не выдать внезапно охватившую его слабость перед этим зарвавшимся юнцом?! Как одним взглядом воспалённых глаз поставить наглеца на место?! Сейчас, когда сцены из воспоминаний, изобилующие откровенной чувственностью, да нет же, говоря прямо - необузданным сексом, навязчиво всплывали перед его внутренним взором...
Как, не выходя из образа холодного, высокомерного циника, сделать несколько шагов по направлению к лаборатории, где его ждали приготовленные раннее зелья, чтобы, приняв их, наконец, спокойно начать разговор на своих условиях?!..
Всего несколько шагов... От унижения... до превосходства...
Не уловив чутким слухом никаких признаков присутствия Поттера в своём кабинете, Снейп медленно обернулся.
Поттер спал, забравшись с ногами в обтянутое коричневым велюром просторное кресло, свернувшись калачиком и плотно закутавшись в собственную мантию. Очки лежали на широком мягком подлокотнике, а видавшие виды кроссовки были небрежно сброшены на пол.
Мягкий солнечный поток из круглого оконца для сов под самым потолком неуверенно просачивался в холодное пространство подземелья. Невесомые пылинки лениво плавали в утреннем свете, с царским благородством позволяя весенней свежести разбавлять затхлость прессованного сыростью воздуха.
Снейп мельком бросил взгляд на старинные разлаписто-неуклюжие часы, обосновавшиеся на каминной полке. Короткая пухлая стрелка бессердечно указывала на цифру девять, а её долговязая подруга вовсю старалась её обогнать.
Снейп напрягся, но затем облегчённо выдохнул, вспомнив, что сегодня - уже сегодня - суббота, а не учебный день. Не хватало еще объясняться с директором по поводу опоздания на собственные уроки.
Не зная, кого благодарить - Поттера или Мерлина - за столь необходимую сейчас передышку, Снейп широким шагом направился.... не в лабораторию, а к неприметной двери в личные покои. Стремительно проследовав через затемнённую спальню, он распахнул дверь в ванную.
Снейп подумал, что применять сейчас «ПРИТУПЛЯЮЩЕЕ» зелье было бы в высшей степени неблагоразумно, да и неизвестно, какими последствиями это могло обернуться.
Слишком долго его возбуждение не имело выхода… Слишком часто за последние часы его плоть подвергалась безжалостным заклятиям… Слишком тяжёл был груз эмоций и впечатлений, так откровенно и бесцеремонно взваленных на него этими двумя в мыслесливе… И уж слишком их союз походил на заговор…
Захлопнув за собой дверь ванной, Снейп привалился к ней спиной, мысленно посылая все известные ему проклятия на не совсем здоровую голову своего несговорчивого двойника, сподобившегося влюбиться (на этот счёт Снейп уже не обманывался) не в кого-нибудь, а именно в Поттера.
Поттер… Какая ирония… Сначала отец, выбравший Снейпа предметом своих издёвок… Теперь вот сын, неизвестно по какой причине воспылавший вдруг к нему же необъяснимой страстью… Нет, не к нему - к Северусу. Хотя какая разница?!.. Да и страсть ли это? И что ЭТО вообще? Нет, уж точно не любовь. Даже не стоит обольщаться и тешить себя призрачными иллюзиями. В его оазисах путнику ничего не светит.
Но услышанное в воспоминаниях признание упрямо не желало покидать авансцену памяти.
Устало прикрыв глаза, он с тоскливой обречённостью сполз на кафельный, дышащий прохладой пол, и вытянул ноги.
В эту минуту он ненавидел сам себя… Ненавидел и презирал… За слабость, за усталость, за неспособность сопротивляться… А главное - за сомнения, незаметно, исподволь вползшие в душу и разум…
Распахнув полы мантии, кое-как справившись с пуговицами сюртука и брюк, Снейп, шипя от неприятных ощущений, очень аккуратно высвободил свой член. Тот был сухим и горячим. Даже колыхание воздуха причиняло боль измученной плоти. А лёгкие прикосновения собственной руки просто обжигали.
Смочив слюной большой палец, он едва коснулся им воспалённой головки, но тут же одёрнул руку из-за острого импульса, прокатившегося по нервам.
Будто наказывая себя, а заодно и свой отёкший и болезненно восприимчивый орган, Снейп с силой обхватил его холодными пальцами и начал яростные движения.
Он мастурбировал быстро, жёстко… на максимальной амплитуде… не любя… с отвращением к самому себе… всё крепче сжимая ладонь вокруг протестующей плоти.
Не наслаждение - боль дарила сейчас его рука.
Безжалостно натягиваемая уздечка не выдержала, и сквозь пальцы просочились капельки крови, но это лишь подстегнуло его к более резким движениям.
