Дитя тянуло своих руки в сторону десятков теней, и они отвечали ему тем же. Вся их суть кричала, противилась этому жесту, но они с радостью отзывались на этот жест.
Тени шептали.
Тени кружились.
Тени радовались.
И ребёнок вторил им. Он смеялся, и от его смеха пространство дрожало и искривлялось, порождая невероятное зрелище из света, а тени, словно дикое пламя, метались от одного угла к другому.
Закрыв дверь детской, Джейн тихо сползла вниз, и, обхватив голову руками, заплакала.
С каких пор в её жизни всё пошло под откос, она не знала.
Возможно, когда она встретила Дрейка. Ей всегда не везло с отношениями, но он оказался не таким, как все остальные. Безудержным вихрем он ворвался в её жизнь и зажёг в ней новое пламя, раздув тлеющие угли, что ещё остались в ней. И она влюбилась в него, как обычный подросток.
Два года отношений, тихая свадьба и долгожданная беременность. Они были счастливы. Продав небольшую, но уютную квартирку в Лондоне, они переехали в Уэллинборо — городок в графстве Нортгемптоншир всего в сотне километров от столицы. Они были счастливы, пока несчастья не посыпались на них одни за другими. Сначала умер её брат — последний живой родственник. Найден в подворотне с перерезанным горлом. Убийцей оказался слетевший с катушек от ломки наркоман. У неё чуть не случился выкидыш, но всё обошлось благодаря вовремя подоспевшей помощи. Потом на работе у мужа начались проблемы. Фирма находилась на грани банкротства. И как последний гвоздь в крышку гроба, Дрейка вызвали на работу в выходной. Уехал утром и больше не вернулся. Ни через день, ни через неделю, ни через месяц. До Лондона он так и не доехал. Никаких следов.
Или же всё это началось куда как раньше?
Когда был ещё жив дедушка Мариус. Каждые выходные, когда она с матерью приезжала к нему в гости, он рассказывал восхитительные, пусть иногда и жуткие истории, о её, Джейн, предках. О мирах за гранью и волшебных народах. О великих героях и не менее великих злодеях. Став старше, она перестала верить в то, что персонажами этих историй были её предки, а в средней школе перестала верить и в сами сказки. Тогда она не замечала, с каким сожалением и горечью он всё это рассказывает.
Вспомнить об этих история её заставили вещи, доставшиеся ей после смерти деда как единственному родственнику. Дрейк лишь отмахнулся от «бесполезного старья», а в Джейн прорезалось то самое детское любопытство. Среди фотографий и писем неясного и откровенно фантастического содержания были и книги. К примеру, «История правления Артура, Короля-Дракона» изданная в 1700-х годах и выполненная в стиле исторических хроник, а не привычных всем романов о рыцарях круглого стола и святом Граале. Невероятный раритет, но Джейн так и не смогла найти ничего ни об авторе, ни о самой книге. Знакомые библиотекари лишь разводили руками, поражаясь автору и сетуя на очевидные неувязки с той историей, что преподаётся в школах. И таких книг был не один десяток.
Сейчас же она не была уверена в том, что всё это были лишь выдумки старика, что хотел развлечь детей.
Адам родился с глазокожим альбинизмом и стремительно развивающейся поликорией в правом глазу. Врачи кидали жалостливые взгляды и разводили руками. Никто не хотел браться делать операцию новорождённому.
В остальном всё шло вполне хорошо. Новая работа, нянечка для ребёнка, новый закручивающийся роман. Вплоть до первого дня рождения Адама.
В тот день она всем своим естеством ощутила, как мир вздрогнул. Четыре полностью сформировавшихся зрачка в его глазу хаотично забегали, словно искали что-то важное и никак не могли это найти. Правый глаз её сына уже не смотрел «сюда». Он начал видеть то, что находится вне этого мира. Тогда же и пришли первые тени и непрекращающийся шёпот. Или, наверное, именно тогда и она смогла увидеть их. Редкие кошмары, что снились ей, обратились страшной реальностью.
Через неделю на пороге появилась гостья, увидев которую, Джейн чуть не заключила её в объятия. Чёрные волосы и серые, как сталь, глаза. Такие знакомые волосы и глаза… Как у погибшей мамы. Она представилась сестрой Мариуса, подкрепив свои слова детскими фото. Но даже без них, она бы поверила ей. Очерченные скулы, острый подбородок, прямой тонкий нос. Всё было таким родным.
Когда она попросила показать ей ребёнка, Джейн не удивилась. Она устала удивляться. Она уже поняла, что все рассказы деда были реальностью. Реальностью куда более страшной, чем есть вокруг.
Когда женщина вошла в детскую, все тени мигом исчезли, стоило ей только мазнуть взглядом по углам комнаты. Навязчивый шёпот наконец-то стих. Она взяла ребёнка на руки и в тот момент зрачки сына впервые остановились и сосредоточились на незнакомке. Он затих и, казалось, что все эмоции, присущие детям, пропали. Она не знает, сколько длилась эта игра в гляделки, но, когда у новообретённой бабушки пошла кровь из носа, она положила Адама обратно в колыбель и молча покинула дом.
Тени в углах снова закопошились и радостно зашептали.
— Что же мне делать… — спросила она в пустоту.
Глава 11 - В преддверии Рождества
— И помни, ни слова про Хеллоуин, — предупредил я Дадли, хотя и прекрасно понимал, что он и сам это знает.
— Само собой, Гарри, — понятливо кивнул он. — Если мама узнает, то после рождества мы в Хогвартс уже не вернёмся, — усмехнулся он, однако в глаза на миг появилось беспокойство. Впрочем, это не удивительно, вспоминая произошедшее.
Вообще, мы проводили достаточно много времени в школе вместе, но такими уж неразлучными не были. За полгода с начала учёбы первокурсники окончательно привыкли к школьной жизни и разбились на компании по интересам. Не обошло это стороной и нас. Помимо компании Малфоя, Кребба и Гойла, были и ещё люди, которых можно назвать приятелями. Так, я на почве совместного задания на Чарах познакомился с Блейзом Забини — первокурсником со Слизерина, оказавшимся славным парнем, а так же сдружился с «взрывным» ирландцем Симусом и часто проводил время с ним и его друзьями.
Дадли близко сошёлся с Кевином Глендом и Арчи Крононом, с которыми мы познакомились в первый учебный день. Что неудивительно, многие их разговоры касались маггловского и магического спорта. Кузен любил футбол и старался не пропускать ни одного матча по телевизору, хотя сам играть именно профессионально желанием особо не горел. Зато теперь загорелся идеей попробовать себя в квиддиче — магической игре с мётлами. Мне она казалась странной, да и нет у меня желания гоняться за мячиками, сидя на метле. Если парить, то только без правил и ограничений, иначе, по-моему, весь смысл свободы улетучивается.
В один из многих дней из-за их громких споров насчёт всё того же спорта к ним присоединились несколько хаффлпаффцев, и с того момента сформировалась этакая компания. Отдельно так же стоит упомянуть Невилла Лонгботтома, которого Дадли защитил от задир-второкурсников, отчитав их за попрание ценностей самого Годрика Гриффиндора (предварительно приложившись пару раз к их лицам. Против правильно поставленного удара юным магам было нечего противопоставить.), и взял неуверенного паренька в оборот своей компании. Надо сказать, это пошло ему на пользу и уже к рождеству он выглядел куда как лучше, хотя всё ещё оставался довольно застенчивым и неуверенным в собственных силах. А порой Дадли с озорным огнём в глазах о чём-то беседовал с близнецами Уизли, славящимися своими розыгрышами и поделками на всю школу.
К чему это я? А к тому, что несмотря на появившихся друзей, около двух недель после моей выписки из больничного крыла он отказывался отходить меня и вообще терять из виду, боясь, что со мной может что-то случиться. Конечно, я понимал его чувства, но очень быстро это стало раздражать настолько, что вылилось в небольшую ссору. Небольшую, потому что Перси, проходивший мимо, раздал нам подзатыльники, выслушал наши версии происходящего и заставил поговорить друг с другом. За это я ему очень благодарен.
