– Темный Лорд… весьма изобретателен в том, что касается кары за проваленное задание или невыполненный приказ. И… за прочие ошибки, даже допущенные по незнанию или неосторожности, – Долохов тоже быстро обернулся на дом, и сейчас в его движениях появилось что-то опасливое, хотя держался он по-прежнему спокойно. – Круциатус можно пережить. Но Темный Лорд может не ограничиться им, и Рабастану еще предстоит расплатиться за этот свой промах и прочие…
Значит, «промах»?
– Скольких женщин вы – я имею в виду Пожирателей вообще – изнасиловали за прошлый год? – спросила Миранда резко. – Тех самых, которым было негде укрыться, и которых, в отличие от меня, никто не мог спасти?
У него в лице не дрогнул ни один мускул.
– Полагаю, что ни одной. Я не могу говорить за тот сброд, который в прошлом году входил в число егерей, но в Пожирателях я более или менее уверен.
На это заявление она даже отвечать ничего не стала, только молча развернулась с намерением уйти, когда ей в спину донеслись слова Долохова:
– В качестве запугивания все средства хороши, особенно если жертва сопротивляется. Но слова и действия – совершенно разные вещи… Вас же тогда никто не тронул, не так ли? Еще до… появления Повелителя?
Миранда обернулась, чувствуя, как в душе разрастается гнев.
– Хотите сказать, что Пожиратели от слов к действию никогда не переходили, и не только в случае, когда на месте событий вдруг появился ваш Повелитель? Очень убедительно. И благородно.
– Благородство здесь ни при чем, – на грубых чертах появилось хорошо знакомое ей надменное выражение, присущее слизеринцам. – Но вы и в самом деле полагаете, что представители древнейших чистокровных фамилий, которым с младенчества прививались правильные магические ценности, спутаются с прячущимися по лесам грязнокровками?
Вопрос, по всей видимости, в глазах Долохова был риторический. Миранда некоторое время молчала.
– Вы лжете, – наконец сказала она, но Долохов покачал головой.
– Я бы не посмел.
И черт его знает, врал он или говорил правду. Проверить это у Миранды возможности не было – легилименцией она не владела, а скрывать настоящие эмоции Долохов наверняка умел в совершенстве. Можно, конечно, будет спросить у Тома, что он узнал из памяти Рабастана – это, по-видимому, единственный доступный ей способ установить истину…
Долохов в это время стоял неподвижно, давая ей возможность собраться с мыслями. Миранда взглянула на него.
– Давайте проясним, – наконец мрачно сказала она, решив, что самым правильным будет называть вещи своими именами. Раз уж Долохов рискнул и вообще решился заговорить с ней на эту тему, зная, что она в любой момент может пересказать все Реддлу, он знал, на что идет. Очевидно, что этот разговор останется только между ними. – Вы просите меня за вашего друга… соратника, неважно. Я не говорю сейчас о моей личной неприязни к Лестрейнджу, не в ней дело. Но… вы и в самом деле полагаете, что То… Темный Лорд прислушается к моим словам? Вы же шли за ним столько лет, вы знаете его в чем-то лучше меня! И вам известно, что он всегда все делает только так, как считает нужным, лорду Волдеморту совершенно бесполезно указывать, что делать! И едва ли вы можете ожидать, что у меня получится его переубедить!
Во время ее пламенной речи Долохов только молча кивал, соглашаясь с ее словами, а затем спросил:
– Вы помните Оливера Фонтейна? И его семью?
Перед глазами совершенно отчетливо встала картинка – человек кричит от нестерпимой боли и корчится на полу в том самом доме, из которого она только что вышла.
– Помню, – замороженным, словно простуженным голосом отозвалась Миранда. – Вы до сих пор должны убить его жену и девятилетнюю дочь.
– Не должны, – Долохов покачал головой, и на тонких губах возникло что-то, напоминающее невеселую улыбку. – Изначально собирались, но… еще до того, как им дало убежище Министерство, Темный Лорд без каких-либо объяснений отменил приказ.
Она безмолвно смотрела на Пожирателя смерти, будто надеялась получить объяснения – те самые, которые не пожелал дать Том, и пока еще не до конца осознавая, что все это значило.
– Темный Лорд никогда не отличался милосердием. Но по странному совпадению решил проявить его именно тогда, когда вы появились, – Долохов даже чуть отступил и окинул ее с ног до головы красноречивым взглядом. – Вы верно сказали, Темный Лорд всегда поступает так, как считает нужным… и, тем не менее, благодаря вам он переменил мнение. И это произошло не за месяцы, не за недели; нет, всего за несколько часов он передумал. Поэтому факт налицо: вы единственная, кто в действительности способен повлиять на его решения. К кому он прислушивается.
– Только не говорите мне, что помилование какой-то грязнокровки и ее ребенка показалось вам правильным решением, – процедила Миранда зло, испытывая все большую растерянность и пытаясь за злостью скрыть растущее смятение.
На лице Долохова ненадолго появилась брезгливая гримаса.
– Мне нет дела до судьбы маггловских отродий, – сообщил он высокомерно, но затем его тон снова сменился на серьезный. – Однако мне есть дело до моих товарищей. И я вижу, что жизни, здоровье, благополучие как их самих, так и их семей могут зависеть еще и от вас. Потому я и начал этот разговор.
– Год назад вы и я с завидным упорством пытались друг друга поубивать или покалечить. Мне приходилось сражаться и с вами, и с Селвином, и с Лестрейнджем, и с Мальсибером… Вы знаете, что я испытываю к вам мало симпатии, и вы, в свою очередь, совершенно не обязаны испытывать ее ко мне. Но все же вы заговорили со мной на такую… щекотливую тему. Почему?
– Вас довольно долго не было, – Долохов изучающе взглянул на нее. – Но все же вам многое известно о первой войне, которая произошла двадцать пять лет назад. И вы наверняка знаете, что после исчезновения Темного Лорда многие из его сторонников предали его, отреклись, и почти никто не пытался его отыскать…
– Знаю, – произнесла Миранда настороженно.
После небольшой паузы тот заговорил снова – медленно, тщательно подбирая слова, и Миранда через пару секунд сообразила, что вызвало его опаску:
– К своим врагам Темный Лорд ненамного безжалостнее, чем к собственным союзникам. Вероятно, это было одной из причин, по которой его возращение произошло только четырнадцать лет спустя. И, возможно, относись он к своим сторонникам более… лояльно, у них было бы меньше причин отрекаться от него. И риск предательства был бы значительно ниже.
– Весьма опасные речи, – заметила опешившая от подобной откровенности Миранда, на что Долохов только равнодушно обронил:
– Моя преданность Темному Лорду всегда была непоколебима, и у него нет причин сомневаться во мне. Я лишь сообщаю, что вас он слушает. А ведь это и в ваших интересах – чтобы опасность появления очередного предателя в наших рядах была сведена к минимуму.
Он чуть поклонился и отступил назад, давая понять, что разговор закончен, но все еще не пришедшая в себя Миранда окликнула его:
– Вас не удивляет мое появление? Вы ведь помните меня… узнали еще в Хогвартсе полгода назад.
– Темный Лорд рассказал о вашем путешествии во времени.
Не дождавшись новых вопросов, Долохов удалился, а оглушенная Миранда осталась стоять среди голых веток, обдумывая все, что он ей сказал.
========== Глава 44 ==========
Стук в окно раздался, когда она сидела в гостиной и пыталась невербально и без волшебной палочки левитировать к себе разные предметы. Задача оказалась сложной и требовавшей какой-то сверхъестественной концентрации, и от напряжения у нее уже ломило в висках. Когда в стекло постучали, вся сосредоточенность мгновенно нарушилась, и тяжелая кочерга с глухим стуком упала на ковер. На подоконнике сидела сипуха, которая сразу протянула вперед лапу, стоило Миранде приблизиться.
Она была уверена, что письмо предназначалось Тому, и была очень удивлена, обнаружив на обороте свое имя. Сова скрылась, а Миранда повертела конверт в руках, чувствуя, как в душе уверенно прорастают ростки тревоги и дурного предчувствия. На бумаге значилось всего два слова – «Миранде Фрост», причем писавший явно слишком сильно нажимал на перо, из-за чего вокруг имени можно было разглядеть множество мелких чернильных брызг, а после фамилии вовсе расплылась темно-фиолетовая клякса. Ни обратного адреса, ни имени отправителя, и защитные чары опять не выявили ничего подозрительного. А Димитр Добрев и его подручные больше не опасны, и с их стороны угроза вроде не может прийти…
