Лёгкая паника охватила меня. Ведь чёрт его знает, сколько времени прошло во время моего сна. Последним воспоминанием о жизни до пробуждения был мой пятый день рождения. Утерев всё ещё мокрые от слёз глаза сухим местом на рукаве, я встал с кровати. Натянув на ноги тапочки, причём сделав это на рефлексах, я стал осматривать комнату, выискивая отличия. Всё же, всё то время между моими снами я помню довольно чётко, особенно последние дни.
Так прошло ещё минут пять. Было решено спуститься вниз. В доме стояла тишина. Переступая скрипучие дощечки, чтобы ненароком никого не разбудить, я медленно продвигался к лестнице. Так же аккуратно спустился вниз. Лестница почти не издавала звуков. Вернон знал толк в строительстве делал на совесть. Страх о том, что во время моего сна прошло много времени и резкая смена поведения с провалами в памяти могли бы вызвать подозрения, улетучился. Подарки, которые мне вручили на пятилетие, стояли там же, где я их оставил в последнем воспоминании. Дата на календаре так же подтвердила мои предположения.
— Это значительно упрощает дело, — выдохнул я.
Спать не хотелось. Мазнув взглядом по комнате, решил для начала привести себя в порядок. Когда тревога прошла, вернулись радость и неверие. По пути к ванной я то и дело дотрагивался до разных предметов. Из-за этого чуть не разбил вазу тёти Петуньи, которая досталась ей от матери. Осязание предметов вызывало восторг. И, когда зашёл в ванную, я первым делом взглянул в зеркало и начал ощупывать себя. Даже ущипнул себя. Ущипнул больно, не рассчитав. Но даже так я был рад.
Я провёл рукой по чёрным взъерошенным волосам, безуспешно пытаясь их уложить. В глаза сразу же бросилась гетерохромия, что неожиданно проявилась у меня несколько лет назад. Вскоре после моего прибытия в семью Дурслей цвет одного из глаз окончательно поменялся. Правый глаз, над которым располагался странный шрам в виде молнии, остался зелёным, как сверкающий изумруд, а вот левый стал серым, как сталь. Прям как у меня в прошлой жизни. Чёткие скулы, прямой тонкий нос, высокий лоб и бледноватые губы гармонично смотрелись на худом лице. Даже красиво. Для ребёнка.
Ещё немного поразглядывав и пощупав себя, наконец приступил к процедурам. У нас с Дадли были одинаковые зубные щётки, поэтому вышла небольшая заминка. Плюнув на это, взял красную и взял на заметку проследить за кузеном, чтобы узнать, зелёной ли он чистит зубы или всё-таки красной. Хоть я и видел всё, что видело тело, просто напросто не обращал внимание на некоторые детали, а то и вовсе не следил за «картинкой».
Закончив с туалетными делами, я прошёл на кухню. Время подходило к восьми. Долговато я задержался в ванной.
— Может, приготовить завтрак? — вслух спросил сам у себя.
Я часто наблюдал за тем, как тело помогало тёте Петунье в готовке. И делал это по собственному желанию. Никто меня не заставлял. В один из дней, когда тётя готовила, я подошёл и попросился в помощники. С тех пор я, бывало, помогал с готовкой. Дадли тоже пытался, но подпускать его к плите было чревато. А если что-то и получалось, то не всегда это доходило до стола.
— Что же, посмотрим, что есть из продуктов… — сказал я, открывая дверцу холодильника.
Время за готовкой также пролетело быстро. Меня даже начало напрягать, что я совершенно не замечаю его течения. Яичница и тосты уже были готовы. Когда ломтики бекона начали закручиваться, я перевернул их на другую сторону.
— Гарри? — за спиной прозвучал удивлённый голос.
Занятый делом, я совершенно не услышал шагов.
— Доброе утро, тётушка.
— Доброе, Гарри. Ты почему не спишь?
— Мне приснился плохой сон, и я не смог уснуть. Поэтому я решил приготовить завтрак, чтобы скоротать время, — сочинил я на ходу. Надеюсь, звучит правдоподобно.
— Ладно, я закончу с завтраком, а ты иди и переоденься, — выпроводила меня из-за плиты Петунья, занимая моё место. — Ты ведь не забыл, что мы сегодня едем в зоопарк?
— Нет, тётушка, я помню.
И почему мои первые слова после пробуждения — это ложь? Но да ладно. Скорее всего, про зоопарк я не знаю из-за снов. Ну, а может, просто не слушал.
Пройдя импровизированную полосу препятствий в виде скрипящих половиц, а скрипели они правда громко, все старались их обходить, я оказался в своей комнате. Представление о том, как одевается Гарри, у меня было.
— С днём рождения, Анд… Нет, Гарри Поттер, — улыбнулся я.
Глава 3 - Магия
От жары меня разморило. Заниматься домашними делами сил уже не было, и я просто сидел и смотрел телевизор. На экране шло какое-то шоу. Гремела музыка, и все присутствующие двигались в танце. Один из мужчин во фраке вел в танце женщину, а та, в свою очередь, висла у него на руке и время от времени откровенно прижималась к нему бюстом. Танцоры извивались, демонстрируя превосходную технику, и в их движениях было что-то, что приятно волновало мое сердце. Но, в конце концов, даже это представление мне наскучило. Я откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза.
И вдруг увидел маленький уютный кабинетик, обставленный, даже на вид, очень дорого. В углу комнаты на журнальном столике горела лампочка. У окна стоял маленький телевизор. Перед телевизором на специальном столике лежала огромная книга, а в углу комнаты стояла статуя неизвестного мне мужчины. Надпись на постаменте была слишком мелкой, и я не мог её прочесть. Интересно, куда делись мои очки?
Рядом вдруг появились два верблюда, и один из них заговорил:
— Верблюды бывают разные — есть обычные, есть верблюды-гипнотизеры, у которых без всякой особой причины просыпаются те или иные дремлющие способности. Так вот, эти верблюды-гипнотизёры гипнотизируют других. Но этот гипноз достигается не за счёт манипуляции с воображаемыми мозговыми волнами, а за счёт трансформации коллективного бессознательного, каким мы на самом деле и являемся.
— Вы и правда так считаете, коллега? — говорила на этот раз та самая статуя. — Да, трансформация коллективного бессознательного — это не что иное, как сон, но мы-то знаем, что сновидения, как и реальность, существуют не только в нашем сознании, но и в коллективном бессознательном, за пределами которого ничего нет.
Громкий и внезапный стук откуда-то со стороны прихожей заставил меня подскочить, отгоняя только-только начавшийся сон. На всякий случай оглядев комнату, я успокоился и облегчённо выдохнул.
«Да, не стоило вчера смотреть документалку про пустыню и «Тайны Мира» английского разлива за раз», — подумал я, потирая заспанные глаза.
Я взглянул на часы. Проспал я всего ничего, от силы минут десять.
Интересно, что это был за шум? Скорее всего, это вернулась Петуния. Крик с кухни в ту же секунду подтвердил мои догадки:
— Гарри, подойди на секунду!
— Сейчас!
Вставать не хотелось, но пересилив себя и поднявшись с дивана, я ещё пару секунд посмотрел на кривляние какого-то комика, сменившего танцоров, и выключил телевизор. Ближайшие несколько дней к телевизору ни ногой. А то ведь снова насмотрюсь всякого, а я, между прочим, ребёнок впечатлительный.
— Добрый день, тётя, — поздоровался я, заходя на кухню и усаживаясь за стол.
Петуния сегодня с утра ушла по своим делам и видимся мы сейчас первый раз за день. Что это были за дела я не знал, но скорее всего это был садоводческий клуб, где помимо рытья в земле домохозяйки перемывают косточки всем своим знакомым и друг другу в том числе. Либо же поход по магазинам, в том числе конечно же и садоводческим.
За всё то время, что я живу у Дурслей, чем только тётя не занималась: вышивкой, вязанием, йогой и даже лепкой из глины. В углу гаража до сих пор стоит гончарный круг, отдавать или продавать который тётя отказывается наотрез. Чем бы она не занялась, интерес быстро угасал. Пока она не занялась вплотную нашим садом. Вообще, садоводство для британца — больше, чем просто хобби. Это что-то вроде культа. Независимо от социального статуса, многие уважающие себя англичане занимаются этим. Хотя бы выращивают пару цветочков в горшках. Вот и Петуния нашла себя в этом деле.
