Фигура красивой девушки, лицом обращенная к заливу, была вырезана прямо в скале. Вырезана явно Мастером, что сумел оживить мертвый камень. Складочки на платье, напряженная спина, слегка колышущиеся от ветра волосы, сложенные в молитвенном жесте руки, прямо перед ее лицом… Я не поленился встать на платформу, дабы осмотреть этот Шедевр поближе, со всех сторон… И лучше бы этого не делал. Такая глубокая печаль и обеспокоенность навечно застыла на ее прекрасном лике, что даже у меня защемило в груди. Я замер прямо напротив белокаменного лика, не в силах шеаельнуться. Казалось, я мог сидеть здесь вечно, любуясь произведением искусства, и раз за разом подмечать все новые и новые детали, которых словно и не было раньше.
— Молодой человек! — послышался голос с земли, — Немедленно слезайте оттуда, как бы вы туда не залезли!
На краю утеса стоял старик, наряженный в бледно-желтый халат с чересчур длинными широкими рукавами. Не то злость, не то обеспокоенность читалась на его лице… Словно сомнамбула, я двинул платформу к нему, и лишь почувствовав землю под ногами, до меня дошло… Я не ощущал этого старика. Я был здесь один. Совершенно. Разгоравшееся в груди чувство одиночества звало, нет, требовало вернуться к статуе. Гласило, что именно там мое место. Что там меня ждут, что там утолят эту странную… потребность. И лишь холодный разум настойчиво твердил, что происходит что-то неправильное.
— Кто ты? — озвучил первое, что пришло в голову, лишь бы не оборачиваться на зов.
— Я — жрец. Я оберегаю Девичью скалу, достояние нашего городка, от вандалов, таких как ты! Что ты там делал⁈ — старик нахмурил кустистые брови, а его роскошные седые усы едва не топорщились из-за еле сдерживаемого гнева.
— Ты не человек.
— Ты тоже, и что? — былого раздражения как не бывало.
По внутренностям вновь прошелся неприятный холодок, а вместе с ним пошло рябью и изображение старца. Чем бы оно не было, оно помогло. В голове немного, но прояснилось, пусть неприятное ощущение в груди все ещё оставалось на месте.
— Оч-чень интересно… Не знаю кто ты, но тебе лучше убираться отсюда. И собачку свою прихвати.
Лишь сейчас я окончательно понял, что не чувствую вокруг ничего, окромя обычного природного фона. Ни Ориона, ни его старшего. Обеспокоиться по этому поводу, я, правда, совсем не успел. Старик взмахнул рукой куда-то в сторону, совершая хватательное движение, и тут же в его руке вспыхнула точка призрачной ауры, моментально разросшаяся в безумно довольного генгара. Призрачное ядро и темная аура явственно ощущались в нем, но, я готов поспорить, что буквально секунду назад там никого не было.
— Где ты был? Кто этот старик? Что тут вообще происходит⁈ — чувствовал себя как… Как во Тьме. Совсем не осознаю происходящего… Стоило только привыкнуть к реальности этого нереального мира, как он ломает мою картину реальности об колено… И это просто нереальное ощущение!
— Стя-я-йшая… — довольству покемона не было предела, и попытки хоть что-то узнать от едва не растекающегося аморфной лужицей счастья Ориона вряд ли закончатся успехом.
— Хе-хе, — ухмыльнулся старик, отпуская свою ношу, что так и продолжала висеть в воздухе, — А ты тоже забавная зверушка. Но тебе лучше поскорее покинуть это место. Твой дух разлагает нашу реальность…
— Я уйду. Сразу после того, как ты ответишь на мои вопросы.
— Смело, — ухмыльнулся старик.
Его лицо исказилось в причудливой гримасе: края беззубого рта растянулись до самых ушей, заполнившись рядами гнилых зубов; глазницы впали, блеснув потусторонними фиолетовыми огнями; опали наземь усы, еще в воздухе растворившись невесомой дымкой. Кожа старца посерела, начала гнить, как и его одежды, обнажая черные ребра, покрытые остатками гнилой плоти, а из загривка его, извиваясь и ветвясь, полезли хитиновые лапки, концы которых исторгали фиолетовое пламя. И замерли они на манер широкого воротника, лишь иногда совершая невесомые движения, сдобренные неприятными щелчками.
— УБИРАЙСЯ! — завизжало существо, что до сих пор не ощущалось мною никак, — ЖИВО! — на вытянутой его руке полыхнуло фиолетовое пламя, с искрящимися в нем молниями, и вот его я уже почувствовал. Как жар, так и призрачно-огненное наполнение.
Я не чувствовал опасности. Лишь любопытство терзало душу, кое как заполняя сквозящую в ней пустоту. Я попросту не понимал, как всё это возможно.
— Оставь его, мой милый гастли, – мелодичной трелью прошелся над утесом девичий глас, — Лишь муж ученый к нам явился. Утешь его любопытство, и он покинет нас. Ведь так?
Под пристальным взглядом монстра я медленно кивнул.
— Хорошо, — хрипло отозвался тот, гася пламя на ладони, — Что ты хочешь знать?
Его образ развеялся невесомой пеленой, оставляя после себя подвисшее в воздухе облачко ядовитого тумана, сдобренное явно недовольным оскалом покемона-призрака. Явившегося ко мне «во плоти». То есть, в этот раз, я чувствовал его присутствие. Далеко не самый сильный дух, обращался с моим генгаром как с неразумным дитем… и это странно, учитывая, что энергия Ориона была в разы плотнее, чем у этого гастли.
— Ты — простой гастли?
— Что значит простой⁈ — возмутился он, — Я, в первую очередь, — личность! А уже потом гастли.
— Почему я не мог тебя почувствовать?
— ФОРМУЛИРУЙ ВОПРОСЫ НОРМАЛЬНО! — вспылил призрак, — Откуда мне знать, о чем вообще ты говоришь? Никто не может чувствовать призраков, но ты же… Ты вообще какая-то аномалия!
— А что со мной не так?
— Душа твоя не та. Мерзкая, ненасытная… хищная.
— И… что это значит? В каком смысле хищная? И причем тут вообще душа?
— Как я могу тебе это объяснить⁈ Иди найди слепого человека, и расскажи ему, что такое красный. Уверен, у тебя все получится. Давай-давай, иди…
— Так! Я не уйду отсюда, пока во всем не разберусь, так что давай по порядку… Куда пропадал мой генгар?
— Он здесь.
— Гастли-и…
— Простите, госпожа… Он действительно был здесь, просто был не на этой стороне. Видишь ли, помимо мира живых, существует еще и загробный мир. Тот самый, где неупокоенные души ожидают забвения. Самые старые из них могут пересекать эту грань, являясь в ваш мир. А могут забрать кого-то на ту сторону, что и произошло с твоей собачкой.
— Хм… То есть, еще живые люди как-то связаны с тем миром? Через свои души, чем бы они не были?
— О, а ты не такой ту… Кхм… Да, ты абсолютно прав. Мои собратья, те кто посильнее и посмышлёнее, развиваются именно таким образом. Находят души людей в загробном мире, вытаскивают их из тел живых, и поглощают.
— И моя душа… Какая-то не такая?
— Не такая⁈ Не то слово! Ты кусок от меня оторвал, когда я попытался наложить на тебя гипноз. Да даже сейчас, пока мы тут разговариваем, эта мерзость пугает всех низших духов в округе. Если бы не госпожа, то… не важно.
— Что за госпожа.
— Не важно!
— Ты обещал ответить на все моим вопросы… — напомнил я.
— Госпожа — это я, – раздался все тот же переливчатый глас с потусторонним эхо. Прямо за моей спиной.
Меня словно молнией прошибло. Вот, там ничего нет. Прибрежный ветерок, несущий слабую смесь из капелек различных энергий. А вот, на меня смотрит сама смерть. Целый океан призрачной энергии, сконцентрированный в одной единственной точке… Не могу даже утверждать, что в золотом солнце, покоящемся в груди хтонического драгонайта, энергии было больше… Я… Я чувствовал, как что-то внутри меня трепещет, но в тоже время тянется к этой потусторонней бездне.
Медленно, ощущая движение каждой мышцы, каждого суставчика, я обернулся. Прямо из Шедевра неизвестного Мастера вышла изображенная им девушка, со все той же застывшей на ее прекрасном лике маской вселенской скорби и печали.
