- Гарька, - зашептала Георгина, наклонившись к Горшечникову, - сходи к Померанцевой, ради Бога. Посмотри, как он там.
Гарька понял, что дело серьёзное: на его памяти Георгина ни разу не поминала бога.
- Сейчас сходим, Ромка только кашу доест.
- Как можно думать о каше, когда человек погибает?
- Ты что? - Гарька с изумлением глядел на слёзы, текущие по щекам подруги. - Да что ему сделается, Северу твоему? Хочешь, пойдём вместе.
- Вот ещё, не хватало! - Георгина вскинула голову. - Не дождётся он, чтобы я за ним бегала!
- Чудишь, подруга, - вздохнул Горшечников.
Ромка с охотой согласился пойти с другом. Хмуров, не раз навещавший Померанцеву, подсказал им, как добраться до госпиталя, но, оказавшись на месте, друзья растерялись. Гарька пошарил глазами по вывескам, состоявшим из непонятных словесных огрызков, точно их составлял заика - нар… пром… раб… быр… дыр… - и, отчаявшись найти нужное, обратился к худенькой ясноглазой девочке.
- Вам туда, - девочка показала за мохнатые кусты. - Пойдёмте, провожу.
За кустами обнаружилось длинное кирпичное строение - госпиталь.
Раненых и больных было много; в палатах люди не помещались, лежали в коридорах и даже в саду. Между кроватями и топчанами сновали сестрички с измученными лицами. Девочка провела Гарьку в комнатушку размером со шляпную картонку. Помещались в ней ровно одна Померанцева и стул с комиссаром Снейпом. Серафим Чернецкий устроился на подоконнике, свесив ноги в сад.
На паркете возле окна красовалось жирное чёрное пятно.
- У нас зимой тут железная печка стояла, - объяснила девочка. - У, гадина проклятая! Грела на копейку, а чадила на рупь. Мы её теперь на двор выкинули.
Померанцева перевязывала комиссару голову. Тот сидел со смущённым видом.
- Стоило возиться из-за такой ерунды. Лютиков бы перевязал, и ладно. Какого ты лешего меня сюда приволок? - фыркнул он на Серафима.
- Вот тебе вместо «гран мерси, мсье Чернецкий, за своевременную доставку до лазарету», - пожаловался Серафим. - Сволочь ты неблагодарная.
- Чуть левее, и с тобой бы возился похоронных дел мастер, - сказала Померанцева с укоризной, словно это Север был виноват, что в него стреляли.
- Видно, тот ещё стрелок, - зевнул Чернецкий. - Палил по неподвижной мишени - да ты ведь ещё и под лампой сидел? - и промазал.
- Я карандаш уронил, наклонился - вот мимоходом и чиркнуло.
- Всё равно. Интересно, кто этот снайпер?
- Снейпер, - поправил комиссар. - Поскольку охотился не на бекаса, а на Снейпа * Я было подумал, это ты, из-за Делакур, - добавил он вроде в шутку.
Чернецкий постучал себя пальцем по лбу.
- Не родилась ещё та красотка, из-за которой я б убил кого-нибудь. Особенно тебя, убогого.
- Почему - особенно меня?
- Дорог ты мне как воспоминание о днях моей боевой славы. Так сказать, сувенир, вроде кружечки «Привет из Кисловодска».
- Здравствуй, Горшечников, - поприветствовала Гарьку Померанцева.
Чернецкий посмотрел на него с весёлым удивлением.
- Добрый день, - откликнулся тот, соображая, как объяснить Северу своё появление. - Я тут мимо шёл и… эээ… подумал, дай загляну…
- Ну, заглянул, - неприветливо сказал комиссар. - Легче стало?
- Эээ… я тогда пойду?
- Ты здоров? - с сомнением спросила Померанцева.
- Да. Я… здоров.
- Он всегда такой, забыла, что ли? - усмехнулся Север. - Ты здесь один?
- С Улизиным.
- Подождите на улице, вернёмся вместе.
Улизин любезничал с хорошенькой сестричкой; на известие о том, что комиссар почти что невредим, только кивнул - дескать, кто бы сомневался.
В саду под платаном отдыхала Марина Эджкомбова, помощница Померанцевой, рослая деваха с некрасивым прыщавым лицом. В отряде Севера она была уже с год, но друзей не завела из-за нелюдимого, неуживчивого характера.
Рядом с ней - Гарька не поверил своим глазам! - стояла та самая девушка, и платочек на ней был тот самый - небесного цвета. Лицо Эджкомбовой казалось угрюмым, словно разговор был ей неприятен, но Горшечников знал, что Марина всегда так выглядит.
- Отлучусь на минуту, - сказал он Ромке.
- Зачем?
- Знакомую встретил. Подойду, поздороваюсь.
- С Маринкой, что ли?
Гарька, не слушая, бросился в сад. Дорогу ему перегородили два красноармейца с носилками. Горшечников дождался, пока они пройдут, завертел головой - Эджкомбова осталась одна. Платочек мелькнул на крыльце - Гарька рванул за ним.
Расталкивая здоровых и огибая больных, он пробежал здание госпиталя насквозь и у чёрного хода наконец настиг беглянку.
«Не уйдёт на сей раз!» - воскликнул про себя Гарька, вбежал за своей зазнобой в тёмный коридор и успел схватить её за руку. Девушка глухо охнула и неожиданно сильно рванулась, отпихнув Горшечникова, да ещё ловко ударила его острым локтем под рёбра. Пока Гарька хватал ртом воздух, хлопнула дверь - беглянка вырвалась на улицу.
- Ты чего это? - спросил Ромка, с любопытством разглядывая Гарьку, который возвращался с улыбкой от уха до уха.
- Девушку сейчас видал? Это Она!
- Это такая худючая, как штакетина?
- Не туда смотришь, Ромка. Знаешь она какая! Не шалава какая-нибудь станичная.
- Тю! - протянул Ромка, обиженный за станичных. - Нашёл барышню себе, губки бантиком.
- Это ты зря, руки у нее хорошие, натруженные.
- А как?.. - Ромка изобразил руками, будто прижимает к груди пару гарбузов.
- Ну тебя, - обиделся Гарька, - революция определила, что женский пол перво-наперво друг и товарищ.
Скоро появились комиссар и Чернецкий; вместе закоулками выбрались на улицу. Рядом притормозил леденцовый, припорошённый жаркой пылью «бугатти». Седок - чекист, которого Гарька видел с Нагининым - перегнулся через борт.
- Уполномоченный Кристалевский. Это в вас сегодня ночью стреляли?
- Да, - ответил Снейп.
- Проедемте со мной. Есть подозрение, что на вас покушалась банда, совершающая убийства коммунистов.
- Мне место найдётся? - спросил Серафим.
- Вы что-то видели?
- Я, я видел! - высунулся Гарька. - Я его чуть не поймал!
- Садитесь все трое.
- А я? - возмутился Ромка.
- Сколько ж вас! - с досадой сказал Кристалевский.
- А ты дома спал. - Чернецкий со вкусом вытянулся на кожаных подушках, заложил ногу на ногу. - Не видел же ничего, так?
- Кому на «бугатти» кататься, а кто топай пешком через весь город. - Ромка сдвинул фуражку на затылок.
- Храпова пришли! - крикнул Серафим сквозь рокот мотора. - Его собака из бандитских штанов клок вырвала!
- И собаку приводите! - развеселился Кристалевский. - Мы её тоже допросим.
Шофёр захохотал, пугнул клаксоном старушку в старорежимной шляпке и лихо взял с места.
Гарька вернулся как раз к ужину; Ромка подвинулся, давая место, Олёна налила полную миску кулеша. Когда они вышли из летней кухни, к ним кинулась Георгина
- Ну что?
- Одна на миллион, - поделился Гарька. - Нет больше таких девушек!
- Ну что? - кинулась к Гарьке Георгина.
- Одна на миллион, - поделился Горшечников. - Нет больше таких девушек!
- Девушек?..
- А, ты про комиссара… Он у Шмелёва. А до этого мы в Чека ездили, показания давать.
- Значит, говорить он может, - Георгина вздохнула с облегчением. - А ходить ему не тяжело?
- Вроде нет. За ним машину присылали. - Гарька вновь вспомнил свою красавицу и засиял. - До чего легконогая…
- Машина?
- Зазноба его, - хихикнул Улизин. - Саданула ему в живот и дала стрекача. Вот такая любовь.
- Как суслик, - подсказал Улизин.
- Как ласточка! - оскорбился Гарька. - Опять упорхнула. Хоть бы имя узнать!
- А что она делала, когда ты её встретил? - задумчиво спросила Георгина.
- Разговаривала с Эджкомбовой.
- Так спроси у Марины, что за девушка.
Гарька хлопнул себя по лбу ладонью.
- Совсем ум потерял! Спасибо тебе, - он чмокнул Георгину в щёку.
- Пожалуйста, - улыбнулась Георгина. - Зачем ещё нужны друзья?
- Горшечников!
Гарька повернулся кругом, разом вспотев.
- Доставишь Шмелёву лично в руки. - Комиссар сунул ему в руки пакет. - Шевелись! Выспишься, как из штаба вернёшься.
Север зашагал к калитке, даже спина его выражала злость.
- Орать-то зачем? - пробормотал ошеломлённый Гарька. - Я ж не глухой.
- Бесится, как свекровь на невесткиных именинах, - поддержал Ромка. - Купи подсолнушков на обратном пути, или кавуна, а то скучно.
- Ладно.
Гарька оседлал Звёздочку, сунул пакет за портупею. Плотная бумага разошлась в уголке. Секунду Гарька помучился любопытством. Осмотрелся - никого. Заглянул в пакет.
Внутри была книга, выловленная им из моря.
* * *
Когда Гарька вернулся, то застал картину совершенно идиллическую. Уже совсем стемнело и Храпов с Серафимом затеплили костерок под чахлыми яблоньками во дворе Попорыкиных. Вся честная компания собралась вокруг костра, кто-то принёс молодой картошки, кто-то на прутиках поджаривал клёклый отрубной хлеб. Горшечников как раз поспел к пересказу очевидцами ночного приключения с покушением на Снейпа - сам комиссар отсутствовал. Гарька уселся в траву, прислонившись к яблоневому стволу, и уже в который раз за сегодняшний день принялся рассказывать про всадника на белой лошади.
