- Вон! Вон! Вон! - раздалось по ту сторону двери, и аврор от неожиданности вздрогнул.
Попугай. У Снэйка живет 38-летний попугай. Не самая воспитанная, очевидно, птица.
- Аврорат, - сказал Гарри. - Мне нужен Саладин Снэйк.
- Это что за шутки такие? - завопила старуха. - Чиво Саладин такого сделал?
- Вон! Вон! Вон! - надрывался невоспитанный фамилиар.
- Шутки вам Калиостро* показывать будет, - ответил аврор. - Ну, сами откроете, или ордера на арест будем ждать?
Насчет ордера Гарри слегка преувеличил. Максимум, чего тут можно добиться - это подписки о невыезде. Зато Зик хлопотал сейчас по всем каналам о выдаче разрешений на проверку под «империо» каждого залегшего в спячку вампира. Или хотя бы уж Розье.
Угроза действие возымела: защелкали отпираемые замки и засовы, дверь распахнулась, и перед аврором предстала старуха в вылинявшем синем платье, из-за плеча которой робко выглядывал Саладин Снэйк. Смотритель был одет в застиранный халат, стыдливо прикрытый наброшенной сверху министерской мантией.
- Секретный отдел, Гарри Поттер, - сурово сказал Гарри, - разрешите пройти?
- ВАМ НЕ РРРАДЫ! ВАМ НЕ РРРАДЫ!!! - из глубины квартиры выкрикнул попугай.
- Накрой клетку, - зашипела старуха мужу. - Быстрее, олух! Во что ты вляпался?
В гостиной Гарри открыл блокнот и достал принципиарное перо:
- Вам предъявят обвинение по двум статьям. Как минимум. Дача ложных показаний и преступная халатность, но это вряд ли: скорее, должностное преступление. Может быть, соучастие в убийствах или их организация. Чистосердечное признание облегчит вашу участь.
- Ой, да в чем ему признаваться, - заголосила старуха, пока Снэйк хлопал глазами. - Вы чай, чай-то пейте, господин аврор, хороший чай; я травы сама собираю.
«Ага, такой чай попьешь, из кресла не встанешь», - подумал аврор, с опаской глянув на буро-зеленую, дымящуюся в чашке жидкость.
Старуха тем временем продолжала:
- Мой Саладин - ягненок ягненком, отказать никому не умеет, ну а те этим и пользуются, совести у них нет. Злыдни как есть, а не родственники. Уж говорила ему, говорила: попадешься, ты отвечать будешь, а не Розье, но мужчины - существа слабохарактерные… Сестру он свою сдать не может… Что стоишь, остолоп? Выкладывай господину аврору все как на духу! - старуха толкнула мужа кулаком в спину, одновременно кланяясь Гарри.
Принципиарное перо летало по бумаге, едва успевая записывать показания миссис Снэйк:
- Так, с самого начала, с именами, датами, по порядку, - потребовал аврор, в голове которого уже вырисовалась четкая картина: он видел конец дела и слышал ликующий звон фанфар.
Гарри строго посмотрел на Снэйка и тот раскрыл рот:
- Да тут ни конца нет, ни начала, - опередила супруга старуха, - Адка-то, золовка моя, выскочила замуж за Розье и родила ему вампира. А когда беспредел был, война, Темный Лорд с того света на этот постоянно шлындрался, муж Адкин за магглами вместе с УпСами охотился, а выродок их вслед ходил - кровь попивал. И когда слухи пошли, что сам Гарри Поттер будет вампиров под империусом проверять, Адка перепугалась. Чего пугаться-то, ее вампир на человека вовсе не похож. Зверь зверем… Выродила нелюдь.
- Джеда Брестэда и Томаса Вултона убил вампир Розье? - спросил Гарри.
Снэйк отчаянно затряс головой, заговорил хрипло:
- Нет-нет, наших он не убивал. Магглов пил, и не до смерти, и в войну только. Да он и не смог бы мага убить: в нем ума ни капли нет.
- Поверьте ему, - в унисон запричитала супруга, - поверьте этому дураку. Подвела под Уизенгамот сестрица-зараза… что молчишь? Кто тебя, бестолочь, защищать будет, если сам два слова сказать не можешь? Проверьте вы его под империусом, господин аврор! Или Веритасерумом, мы на все согласные…
Гарри уже не слушал излишне бойкую старую ведьму. Ему было ясно, что Снэйки говорят правду. Будут допросы, будут очные ставки, будет вестись следствие, но нить, высунувшаяся из клубка, опять оборвалась.
Как же надоели ему эти вечные тупики…
[* - этого мошенника даже среди магов знают]
* * *
Конец недели прошел в утомительных хлопотах: допросы семейства Розье, вывод из спячки вампира Розье, официальный допрос Снэйков, - и куча, гора, Монблан бумаг.
- Умеешь же ты найти работу на наши головы, - вздохнул Зик, заполняя очередной протокол. - И что ты так к этим вампирам привязался? Тебя в детстве укусил какой-нибудь кровосос?
- Ага, целая стая, - ответил Гарри, - фактически они кусали меня весной, летом и осенью. Каждый год.
Зик вздернул бровь:
- Да ну?
- Я о комарах.
- Видишь, как вредны детские фобии, - доверительно сказал Мэдривер, сохраняя серьезное выражение лица. - Как они портят и ломают жизнь…
Жизнь действительно не казалась сейчас ни легкой, ни приятной. На работе приходилось задерживаться допоздна, и домой Гарри приходил усталый и сильно не в духе.
В это время в характере Драко в полной мере раскрылась одна совершенно замечательная черта: он не доставал друга расспросами.
Вредную хогвартскую занозу в заднице словно подменили: скрупулезно анализируя различия между Драко Хогвартским и Драко-вейлой, Гарри отмечал солидное преимущество последнего.
Нынешний Драко был гораздо более уживчивым и ровным и гораздо менее избалованным, чем слизеринский принц, из кожи вон лезущий, чтобы стать королем для всей школы. Были ли в этом виновны вейлогены, банальное взросление или работа диппредставителем, - результат мог только радовать.
А ответы на вопросы о причинах, как думал Гарри, все равно не найти.
И все же он не мог прекратить их себе задавать, не мог перестать присматриваться, выискивать скрытые подвохи, прослеживать истоки и угрозы. Он был аврором, и это была профдеформация - это было у него в крови.
Подозрительность компенсировалась накатывавшими периодически приливами раскаяния. Гарри помнил, помнил постоянно, что Драко ради него бросил свой родовой замок и ни разу не пожаловался, ни словом не обмолвился об этом, не пытался попрекнуть… хотя это, наверное, было связано с особенностями его характера. Малфой, как и Гарри, считал свои проблемы только своими проблемами.
Он никогда не рассказывал Гарри о своей работе - тут его сдержанность объяснялась, скорее всего, дипломатической выучкой. Была такая расхожая шутка: «Из дверей дипкорпуса ничто не выходит; из дверей дипкорпуса только выносят» (вперед ногами, имелось в виду). Смысл этой по-римски обрубленной пословицы заключался в том, что тайны за стены дипкорпуса не выходят, а единственное, что выносится оттуда - это гробы с телами диппредставителей.
На самом деле выносили оттуда не только покойников - стены снимаемого Драко и Гарри дома и полки шкафа, уставленные дорогими вещами, красноречиво это подтверждали.
В субботу Гарри проснулся от тоненького противного голоска, пищащего у него под ухом. Гарри повернулся, локализовал источник звука: им оказался блокнот на подушке Драко.
Заглянув через малфоевское плечо, Гарри увидел идущую по странице карикатурную девочку с большой головой и тонкими ножками. Время от времени девочка встречала на своем пути мальчиков и останавливалась для обмена репликами и гнусного хихиканья.
Привыкший к хорошим, качественным иллюстрациям художников-волшебников в старинных книгах и фолиантах, Гарри оторопело спросил:
- Это что за творение дошкольного гения?
- Современный итальянский разговорник, - ответил Драко. - Упрощенная модель.
Он захлопнул блокнот, посмотрел на улегшегося обратно на подушку Гарри:
- Какие у тебя на сегодня планы? Опять работаешь?
- Весь день не выхожу из дома, отключаю телефон и блокирую камин, - пробормотал аврор.
- Отлично, тогда сегодня в два мы идем на обед.
- Что? Что за обед?
- Обед в Малфой Мэноре. Во-первых, надо, наконец, официально навестить родителей; во-вторых, пора задуматься о домовом эльфе.
Гарри молча уставился на Драко, и тот, поняв это молчание правильно, пустился в объяснения:
- Тебе разве нравится эта приходящая прислуга? Вот-вот, мне тоже. Мало ли куда она может заглянуть, когда убирается. А у меня важные документы, и у тебя… наверное. Домовой эльф нам будет, к тому же, стирать и готовить.
- А причем тут Малфой Мэнор? - спросил возмущенно Гарри.
- Притом, что больше взять эльфа негде. Только папа, наверное, ни одного не даст. У тебя ведь было двое… где они сейчас, в Хогвартсе?
- Пусть там и остаются, - твердо сказал Гарри.
Домовых эльфов он не любил; ему не хотелось, чтобы маленькие пронырливые создания шныряли по его дому. Он жил с твердым убеждением, что домовики - прирожденные сплетники и наушники.
Драко пожал плечами:
- Кричера ты не любишь. Добби не люблю я… Остается просить у папы.
Гарри не нравилась эта идея. Она не нравилась ему еще в постели. Она не нравилась за завтраком. Не нравилась, когда Драко завязывал ему галстук идеальным Виндзорским узлом. И продолжала не нравиться, когда Гарри стоял уже одетый и готовый к аппарированию.
