— Нет! — простонал он, пытаясь остановить сам себя. По его вискам потекли тонкие струйки пота.
Он вошел в его тело осторожно, дрожа от напряжения и сдерживаемой страсти.
Ощущения были фантастическими. Так крепко, так горячо, так сладко, Мерлин.
— Гарри, — прошептал Северус. — Да.
Благодарность окатила мальчика горячей волной. Северус двигался ему навстречу.
Гарри захлебнулся криком.
— Северус!
Конвульсии сотрясли его тело. На мгновение он перестал понимать, что с ним. Он упал на грудь к любовнику. Сердце выскакивало из груди, он все еще дрожал.
— Я люблю тебя, — слезы опять подступили к горлу. Он всхлипнул. — Тебе не было больно?
— Нет… О нет…
Гарри наклонился и зарылся лицом в жесткие волосы между ног Северуса.
— Мой хороший, мой любимый. Про тебя все забыли, — он коснулся губами своего изнывающего от желания друга.
Гарри накрыл головку своим ртом, нежно сжав ее губами. Руки охватили крепкий налившийся ствол. Гарри начал двигаться, сначала не спеша, будто пробуя, потом заскользил быстрее, крепче прижимаясь губами и нежно вылизывая языком, позволяя проникнуть глубже в его горло.
Руки Северуса безотчетно гладили его голову, прижимая к себе. Гарри почувствовал, как напряглись его бедра, как участилось хриплое от страсти дыхание.
Горячая горькая струя ударила ему в горло. Потом еще и еще. Он принял густое семя со стоном восторга, счастливый, что разделяет наслаждение самого дорогого ему человека.
Северус лежал, пытаясь выровнять дыхание. Гарри отстранился и погладил его нежно и успокаивающе. Он тихо вытянулся рядом, рисуя кончиком пальца волнистые узоры на его животе. Какое-то время они просто лежали молча, глядя друг другу в глаза. Они даже не могли говорить.
— Гарри, — наконец сказал Северус.
Гарри улыбнулся. Он вытянул руку и провел пальцами по щеке учителя.
— Какой ты красивый, — сказал он.
Странное выражение промелькнуло в глазах Северуса.
— О чем ты сейчас подумал, Северус? Только честно, — спросил Гарри.
— Вспомнил сказку. «Красавица и Чудовище», — ухмыльнулся он.
— Северус, а ты еще кокетничать умеешь, оказывается, — улыбнулся Гарри.
— Еще как, — пробормотал Северус.
Сладкие волны Морфея подхватили их и понесли, укачивая, в океан сновидений.
*
Гарри сидел в купальном халате, свернувшись калачиком в большом уютном кресле Салазара Слизерина. На столе дымились две чашки ароматного кофе. Часы показывали семь утра.
— Рэндольф на нас обижается, — сказал Снейп. Он сел в кресло напротив Гарри и взял свою чашку кофе. — Он который раз накрывает на стол, а мы…
— Я сейчас могу съесть быка. И Рэндольфа впридачу, чтоб не обижался, — Гарри положил в рот пирожное. Потом второе.
— Гарри, — сказал Северус. — Зачем ты показал директору черный кубок?
— Я не собирался показывать, — сказал Гарри. — Он пришел, стал что-то вынюхивать. Про тебя спрашивал. А кубок… я как раз рассматривал, когда он пришел. Знаешь, узоры все время меняются. Очень интересно смотреть. Хочешь, я тебе его принесу?
— Принеси в любом случае. Кубок опасен, — сказал Снейп. — Он может навредить тому, кто его касается.
— Ничего подобного, — возразил Гарри. — Нам с тобой не навредил ведь. Даже наоборот. Я его беру в руки, и сразу настроение хорошее делается. На душе как будто светлее. А ты неравнодушен к Королю Артуру, — Гарри кивнул на чашку, из которой учитель пил кофе: — Ты раньше пил кофе из другой чашки, из маленькой.
Северус чуть не перевернул кофе на халат.
— Ну и что, — буркнул он. — Какая разница?
— Я ревнивый, — сказал Гарри.
— Я тоже, — ответил Северус.
Они посмотрели друг на друга.
Гарри медленно поставил на стол свою чашку. Он подошел к Северусу и сел к нему на колени.
— Твой халат, — прошептал он, — плохо на меня действует, — он нежно потрогал кончиками пальцев ямку между ключицами на шее учителя. Его рука медленно скользнула вниз.
— Гарри, мне все-таки не пятнадцать, — сказал Северус.
— Угу, — губы Гарри исследовали его шею.
Снейп обнял его и закрыл глаза. Халат Гарри тоже плохо на него действовал. Он положил руку на обнаженное бедро мальчика и медленно двинулся вверх.
Гарри взял его руку и положил к себе между ног.
— Я тебя все время хочу, это ужас какой-то, — признался он на ухо Северусу.
— Как ты хочешь? — прошептал Снейп. — Скажи, как.
Гарри понял, что сходит с ума от этого голоса.
— По-любому. Хочу… тебя во мне…
Они какое-то время целовались, не говоря ни слова.
— Я покажу, как я хочу, — выдохнул Гарри.
Он сел в кресле, бесстыдно раздвинув бедра, положив ноги на подлокотники. Он посмотрел на Северуса и увидел, что его антрацитовые глаза затуманились. Он быстро развязал пояс своего халата.
Несчастное старое кресло заскрипело под весом двух мужских тел. Гарри было немного больно внутри, но он понял, что интуитивно поступил правильно. Нельзя было расстаться на том, что они делали вчера. Пусть это будет его, Северуса, приоритет.
Боль исчезла. Наслаждение становилось все острее, сладкое мучение казалось все нестерпимее. Гарри смотрел, как красиво движется над ним сильное и гибкое тело любимого, как исчезает в нем и появляется большой напряженный член. Он вздохнул. Потом застонал. Еще и еще. Северус приподнял его ягодицы, и упругий скользящий член теперь касался той самой магической точки внутри его тела. Гарри не выдержал. Сладкая судорога пробежала по его бедрам, он выгнулся, толкаясь в собственную руку, истекая соком наслаждения.
— Гарри, — прохрипел Северус и замер, закусив губу. Гарри почувствовал, как он горячо изливается у него внутри.
Северус вышел из него и уткнулся лицом ему в бедра.
— У тебя будет все болеть, — он поднял глаза на Гарри. — Зачем ты мне позволил, — вздохнул он.
— Я так хотел, — сказал Гарри.
Гарри оделся. Ему предстоял целый день, полный скучных занятий, ненужного общения. День, когда он видит Северуса только за обедом и ужином в дальнем конце зала.
— Даже Зелий сегодня нет! — расстроено сказал мальчик.
— Бедный ребенок, — пробормотал Снейп.
— Северус! — возмутился Гарри. — Я не в том смысле.
— Я понял, — фыркнул учитель.
Гарри пошел к двери. Он машинально оторвал пару виноградин от лежащей на столике грозди. Одну положил себе в рот, другую сунул Северусу.
— Ну, я пошел, — сказал он.
Северус вдруг обнял его и крепко прижал к себе.
— Береги себя, — тихо сказал он.
*
Глава 13. Всем нужен Северус
— Альбус, сэр, — Северус всмотрелся в лицо директора, пытаясь угадать, насколько хороши или плохи новости. Последнее, понял он.
— Выпьешь со мной? — неожиданно спросил Дамблдор.
Ни в это время, ни с этим человеком пить не хотелось.
— Да. Пожалуй, — сказал Снейп.
Директор со стуком поставил на стол бутылку с бесцветной жидкостью.
— Водка из Дурмстранга, — ответил он на безмолвный вопрос Северуса.
— Все так плохо? — ровным голосом спросил учитель.
Дамблдор не ответил. Движением палочки призвал стаканы и лимонные дольки. Заклинанием убрал с них крупинки сахара.
— Может, год протяну, — сказал Дамблдор. — Может, меньше. Гангрена прогрессирует, — он закатал рукав мантии. Черные пятна уже охватили кисть и поднялись выше.
— А магическая ампутация? — спросил Северус. Странно, что эта мысль только сейчас пришла ему в голову. Он не слишком думал об Альбусе в последнее время, уколола его совесть.
Дамблдор разлил водку по стаканам.
— Зачем, по-твоему, я ездил в Дурмстранг? — он взял стакан и опрокинул в горло раньше, чем Северус успел протянуть руку к своему. Снейп незаметным движением палочки убрал из своего напитка спирт.
— Ваше здоровье, сэр, — Северус невозмутимо хлебнул воды и закусил лимонной долькой.
— Какое там… — махнул здоровой рукой Дамблдор. — У Каркарова есть брат, известный целитель. Демир Тодоров, может, помнишь… Ну да, конечно, ты помнишь… После смерти сына он с головой ушел в целительство. Мечтал сына воскресить… ублюдка своего… Ну да Мерлин с ним, — Дамблдор вновь наполнил стаканы.
Северус выпил водку одним движением, не заботясь о ее превращении. Директор последовал его примеру.
— Так вот, Тодоров дает мне год… При условии, что я буду принимать твое зелье, Северус.
— А ампутация? Неужели это нельзя остановить?
— Нельзя. Это слишком серьезное проклятие. Этот кубок надо спрятать подальше, Северус.
— Он у меня, Альбус. Гарри отдал его мне.
— Что ж. Пусть хранится у тебя. Это страшное оружие.
— Оружие? Почему оно ранило только вас, Альбус?
— Каждый совершает свои ошибки, сынок, — вздохнул Дамблдор. — И к каждому приходит своя расплата.
Фоукс слетел с насеста на локоть к Дамблдору. Прозрачная хрустальная слезинка выкатилась из его блестящего глаза и капнула на почерневшую руку директора.
