Бурно обсуждался вопрос, не похоронить ли директора на территории Хогвартса. В мечтах МакГонагалл видела белую гробницу на берегу озера, но правила школы запрещали подобные захоронения. В итоге хоронили директора в Годриковой Лощине. Кладбище, естественно, было оцеплено аврорами, никто не хотел, что бы Волан-де-Морт помешал свершиться печальному действу. Могила директора оказалась рядом с могилами Лили и Джеймса Поттеров. Аберфорд все еще лежал в Мунго без сознания и не смог присутствовать на похоронах. Гарри присутствовал на кладбище чудовищно бледный. Он с трудом держался на ногах и опирался на руку Сириуса. Люди шептались о том, что юноша был очень близок с директором, что тот заменил ему погибших родителей. Многим пришло в голову, что три самых дорогих для Гарри человека погибли в Годриковой Лощине от руки Темного Лорда, пусть и с разницей в 16 лет.
Том Реддл все же решился посетить похороны. Он был немного слаб физически после ранения. И опустошен морально рыданиями Беллатрикс. В его новом обличии Тома смог бы узнать разве что покойный директор, так что опасаться ему было особо нечего. Но все же рядом с ним с равнодушными лицами вышагивали Крэбб и Гойл старшие. Метрах в 10 слева держались Монтгомери и Забини, а справа Люциус и Рабастан. Если бы что-то случилось, они бы всегда успели вытащить его отсюда. Но все прошло мирно, только Господин немного занервничал, когда увидел его. Гарри Поттеру было неприятно видеть убийцу своих родителей рядом с их могилами.
После того, как улеглась суета с похоронами, остро встал вопрос о том, кого назначить на место преподавателя трансфигурации и декана Гриффиндора. Пост заместителя директора был переложен на широкие плечи Снейпа. Ну, а трансфигурация и Гриффиндор...
- Профессор Саливан, в сложившейся ситуации, я прошу Вас занять этот пост, пока мы не найдем более подходящей кандидатуры, - с напряженным лицом попросила МакГонагалл. - Историю Магии согласился снова преподавать профессор Бинс. Ваш же диплом позволяет преподавать почти любой предмет в Хогвартсе.
Салазар смотрел на директора и не верил своим ушам. Ему САЛАЗАРУ СЛИЗЕРИНУ предложили занять пост ДЕКАНА ГРИФФИНДОРА! Это был какой-то страшный сон, не иначе! Да Годрик Гриффиндор, наверное, сейчас в гробу переворачивается! Распределительная Шляпа в шкафу за спиной директрисы нервно хихикала и бормотала:
- Спи, Годрик, спи.
Но, в конце концов, это был такой шикарный предлог постоянно быть рядом с Гарри. Ведь комнаты деканов Гриффиндора находятся рядом с гриффиндорской башней. Салазар мечтательно улыбнулся.
- С удовольствием попробую себя на этой должности, - промурлыкал Слизерин.
Реакция зала на сообщение о назначении профессора Саливана деканом Гриффиндора была неадекватная. Малфой с хохотом свалился под стол, вызвав шок у слизеринцев. Такая несдержанность была ему не свойственна. Тем более это выглядело не уместно в скованной трауром школе. Гарри Поттер, позорно открыв рот, сверлил ласково улыбающегося студентам Салазара взглядом. А так как лидер Гриффиндора не аплодировал, то и весь факультет красно-золотых безмолвствовал. Однако вскоре студенты опомнились и подхватили робкие хлопки директрисы. Правда, слизеринцы еще долго пытались выяснить у Малфоя причину его бурной реакции.
Гарри задумчиво цедил зеленый чай из своей любимой чашки с ромашками, заботливо поставленной перед ним Салазаром. Новые апартаменты старого волшебника шокировали обилием красно-золотого. Это было красиво, но после долгого пребывания в комнате с таким ярким интерьером немного рябило в глазах. После отбоя Поттер пробрался под мантией невидимкой в комнаты своего нового декана и теперь раздумывал, как бы начать разговор, ради которого он пришел сюда. Пока что они обсуждали незначительные темы вроде назначения Слизерина профессором трансфигурации и некоторых аспектов помолвки Драко и Сьюзен. Но парень говорил об этом отстраненно и незаинтересованно. Гарри переживал из-за смерти директора, и это вытесняло из его головы все другие мысли.
- Я понимаю, почему я сделал это, - наконец, медленно произнес он, и Салазар сразу понял, что имеет в виду юноша. - Но я не могу принять этого сердцем. Я не любил Дамблдора, но он определенно вызывал у меня симпатию. Директор заботился о благе магического мира, отдавая свои приказы, он не заслужил смерти.
- Никто не заслужил смерти, Гарри. Но смерть, это естественно для человека. Мы такими были созданы. Даже я не бессмертен, - спокойно пояснил старший волшебник. - Дамблдор заботился о благе магического мира, ты прав. И ради этого блага, он, не колеблясь, отдал бы приказ убить тебя, точно так же, как ты разрешил убить его.
- Но не отдал же, - тихо ответил Поттер.
- Только потому, что ты нужен был ему живым, и у него не было доказательств того, что ты и Том на одной стороне, - логично возразил главный гриффиндорец и по совместительству основатель факультета Слизерин.
- Но ты сам сказал, что он заботился о благе магического мира! А мы?! Салазар, для чего убиваем мы? - Гарри вскочил и, нервно заламывая руки и прикусывая губы, прошелся по комнате. - Мы хотим добиться власти для Темного Ордена. Мне смешно! Деньги итак дают нам достаточно власти!
Слизерин недоуменно моргнул и открыл рот, что бы объяснить свою точку зрения, но Поттер желал высказаться до конца.
- Тьма внутри меня побуждает меня бороться за власть, она дает мне советы, как заполучить ее. Но она не знает, что делать потом. Салли, что мы собираемся делать потом? Править? О ради Морганы и Мордреда! Я не вижу разницы между тем будем мы править или нет. Что мы получим в результате войны? Власть ради власти! Это просто глупо!
- Гарри, Гарри, - покачал головой декан Гриффиндора. - За всей этой Тьмой, которая поддерживает тебя, я иногда совсем забываю, что тебе только семнадцать. А мы, в общем-то, никогда и не пытались объяснять тебе такие вещи. Мне не казалось это достаточно важным. Власть ради власти слишком редкое явление. Каждый человек, стремящийся к месту лидера, делает это для того, что бы что-то изменить. Дамблдор старался достичь всеобщего блага, он хотел сделать мир лучше. Так же и мы. Я, правда, считаю, что всеобщее благо невозможное явление, но мы покорим мир и сделаем его таким, каким он покажется для нас идеальным. Вот для чего нам власть.
Гарри остановился посреди гостиной и ласково посмотрел на Слизерина. Он смотрел на своего наставника, друга, возлюбленного и впитывал в себя то, что он сказал. Юноша успокаивался. Поттер невесело усмехнулся, поняв, что поднял панику на пустом месте. Их действия не бессмысленны, у них есть цель. Он упал в кресло напротив Салазара и, уперев локоть в подлокотник, положил подбородок на ладонь. Слизерин чуть наклонился и стащил с него очки, аккуратно положив их на столик. Поттер прикрыл глаза.
- А Светлый Орден? Чего хотят они?
- Того же, что и мы, идеального мира.
- И почему тогда мы враждуем? - спросил Гарри устало и немного удивленно.
- Потому что у них свои представления об идеальном мире, а у нас свои, - насмешливо ответил Салазар. - Это не Зло и не Добро, Гарри, это просто несовпадение мнений.
- Салли? - тихо и немного робко пробормотал подросток.
- Да?
- Помнишь Рождественскую ночь?
- Да, - напряженно ответил старший волшебник.
- Не подумай, что это приказ или... в общем, все сугубо добровольно и..., - юноша покраснел, последнее время это случалось слишком редко.
- Гарри?
- Поцелуй меня.
Несколько секунд Салазар потрясенно смотрел на юношу, застывшего с закрытыми глазами в кресле напротив в ожидании ответа. А потом резко приподнялся и перетащил Гарри к себе на колени, осыпая нежными поцелуями все еще закрытые глаза, высокие скулы, медленно касаясь губ. А потом исчезло все, кроме ощущения чистого наслаждения.
Геллерт нервно поправил воротник любимой голубой мантии, стряхнул грязь с ботинок, пригладил волосы и, тяжко вздохнув, решительно распахнул калитку и проследовал по тропке к дверям, скептически разглядывая строение. Конечно, он уже видел его в памяти Перси, но своими глазами взглянуть всегда интереснее. Тем более, что в памяти третьего из братьев Уизли об отчем доме остались только отрицательные воспоминания. Перси ненавидел это место: нищее детство, дурная репутация рода среди чистокровных, помешательство отца на магглах, навязчивость матери, буйные братья... Перси можно было понять.
Гриндевальд окинул взглядом дом, хотя назвать это домом язык не поворачивался. Скорее всего, изначально это был кирпичный сарай, но потом постепенно к нему пристраивались сверху и с боков новые помещения. Теперь в доме было несколько этажей, державшихся, похоже, только волшебством. На красной черепичной крыше торчали в разнобой пять каминных труб. На шесте, слегка скособочившись, висела доска с надписью «Нора». По двору, лениво посматривая на волшебника, бродили курицы. Геллерт неуверенно поднялся на крыльцо, оно выглядело на редкость неустойчивым и слегка подрагивало под его весом.
