Телега была совсем недалеко. Толлеус ожидал, что ленивый оболтус заприметит его и поспешит на помощь. Однако этого не произошло. Напротив, кажется, парню самому требовалась помощь. Вокруг телеги крутились какие-то вооруженные люди, всхрапывали лошади, кто-то громко ругался, а Оболиус визжал, словно увидевшая мышь девица.
Голова у старика соображала на редкость туго, поэтому он просто стоял и никак не мог понять, что же ему делать. В итоге он решил лучше разобраться в ситуации, хорошенько осветив место происшествия. Старик явно перестарался, потому что улицу неожиданно озарил огромный светляк, по яркости готовый поспорить с самим Солнцем. Неестественно белый свет залил все вокруг, на миг заставив людей зажмуриться и замереть от неожиданности. Рукотворное светило почему-то зажглось позади Толлеуса, благодаря чему сам он зрения не потерял и смог насладиться замечательной скульптурной композицией под названием «Четверо стражников пытаюсь оттащить подростка от телеги, к которой он прикреплен невидимой нитью». Нить презабавно пружинила, отчего дюжие молодцы смешно раскачивались вперед-назад, по чуть-чуть оттаскивая телегу. Вот только они еще не уловили этой связи между повозкой и человеком, поэтому были уверены, что дела у них продвигаются. Командовал процессом начальник патруля. Он-то и ругался на своих подчиненных почем зря.
Стражники как по команде посмотрели на старика, представшего эдакой черной тенью в белом ореоле. Ступор у них быстро прошел, и они, бросив пацана, схватились за мечи. Искусник, не понимая угрозы, только сейчас спохватился о расходе маны и притушил свет. Откуда-то из-под телеги истерично завопил на всю улицу Оболиус:
— Вот мой хозяин, я же говорил!
Тут в дело вмешался начальник патруля, и ситуация после недолгого разбирательства благополучно разрешилась. В принципе, ничего страшного не произошло. Просто после захода Солнца оборванец в богатых кварталах, ошивающийся возле пустой телеги, запряженной парой лошадей, показался стражникам очень подозрительным. Его лепету о хозяине-искуснике, заглянувшем в гости к чародеям, никто, конечно же, не поверил. Ну а дальше Толлеус все видел сам.
Сам старик тоже не внушил доблестным оробосцам большого доверия, но все они видели, откуда он вышел. Да и метка у него была в порядке. В общем, обошлось, и хорошо. Искусник с наслаждением повалился на дно телеги, скрючившись в неудобной позе у лап Паука, но совершенно не обращая на это внимания. Выбирать маршрут он предоставил помощнику, который все еще таращился с испугом в темноту. Как будто ночные стражники все еще прятались там, чтобы при первой же возможности сцапать его и утащить в местную тюрьму. Против ожидания, сон никак не шел. Сознание свободно плавало, периодически погружаясь в небытие, но тут же как пробка выскакивало оттуда обратно на поверхность. В голове испуганными рыбками кружились странные мысли, не давая себя поймать. Жилет мигал тревожными индикаторами, которые тут же гасли сами собой. Старик впервые не обращал на них внимания. У него просто не получалось на них сосредоточиться, лишь смутное чувство какой-то неправильности ситуации вызывало легкую тревогу.
— Господин, отвяжи нить! — расслышал Толлеус жалобный голос подростка и понял, что телега уже стоит в конюшне.
«Отвязать нить»? — искусник сосредоточился на этой мысли:
— Ты что, узлы развязывать не умеешь? — изумился он, не делая ни малейшей попытки пошевелиться.
— Так ведь нет узла-то! — со страданием в голосе ответил Оболиус. И тут его прорвало: — Я уж и вывернуться пробовал, и рвать, ничего не получается!..
Только тут старик понял, что речь идет не о простой веревке. Нравоучительным тоном, которым разговаривают уставшие от тупости своих учеников педагоги, Толлеус промолвил:
— Посмотри внимательно, вместо того, чтобы биться в петле, как дикий зверь! Ты же видишь структуру нити! Нет узла, хех! Всегда есть узел, посмотри хорошенько — это сплошь одни узлы!
Старик сказал все верно, вот только в своем теперешнем измененном состоянии он как-то не учел, что для выполнения такой простой инструкции Оболиусу не хватает малости — искусного посоха. Поэтому когда откуда-то из темноты долетел радостный возглас «Получилось!», то Толлеус лишь тяжело вздохнул: «Бестолочь, что с него возьмешь?» В этот раз он не осознал в полной мере достижение парня.
* * *
К утру старик почувствовал себя лучше. Он потихоньку возвращался в свое обычное состояние. Всю ночь он не спал, предаваясь праздному ничегонеделанью, иногда прислушиваясь к жалобам своего многострадального тела, но не реагируя на них. Даже посох просто валялся рядом в телеге, забытый и ненужный. В конюшне было темно, но тепло и мягко. А большего и не требовалось. Вот только химера все время бродила вокруг, утробно булькала и пыталась вскарабкаться к своему новому хозяину. Но это ей не удалось.
Новый день расставил все по своим местам. В сознание вторглись заботы, волнения и усталость. Особенно сильно старика беспокоило собственное состояние: что проклятый чародей с ним сотворил? Что за дурман? — Впрочем, это уже был праздный вопрос, ибо сделанного не воротишь. Его можно было отложить на потом, а сначала нужно заняться насущными делами. Оболиус, который ночевал здесь же, в конюшне, уже проснулся. Это означало лишь, что время уже позднее, поскольку за ленивым помощником не наблюдалось привычки просыпаться с петухами. Сил у Толлеуса хватило лишь на то, чтобы озвучить планы на сегодня: пора было собирать вещи и отправляться на Турнир. А потом старик как-то незаметно провалился в настоящий здоровый сон, даже не дождавшись завтрака.
Очнулся он уже в Палатке, терзаемый голодом. Давно он не испытывал ничего подобного. Много лет назад аппетит у него был хороший, но в последние годы пропустить один-два приема пищи было не проблемой. Правда, он и в самом деле последний раз ел давненько. И все же муки голода в этот раз были просто невыносимы, будто внутри поселилось маленькое прожорливое чудовище, которое готово было сожрать желудок самого Толлеуса, если ему туда не положат что-нибудь более вкусное. Получить еду в цивилизованном месте было делом нехитрым, надо было только добраться до трактира. Конечно, можно было сначала вызвать оболтуса, потом отправить его вместо себя и дождаться возвращения. Но вариант сделать все самому казался быстрее, а значит предпочтительнее. Поэтому старик пошел сам. Против ожидания, тело слушалось сносно. Дурнота прошла, старика даже не качало.
Уже в трактире, выхлебав похлебку и дожидаясь, пока принесут второе, Толлеус с опаской занялся собственным осмотром. Чародей что-то сделал с ним, и это «что-то» надо было найти и проанализировать. Правда, сколько старик не вертелся, сколько не смотрел истинным зрением, ничего интересного он не заметил. Вроде как есть тоненькие-тоненькие золотые жилки на внешнем слое ауры, но что это и зачем, было совершенно не понятно.
На сегодняшнее выступление старик уже опоздал. Впрочем, он не сильно переживал по этому поводу. Гомон толпы, эмоции, суета и мельтешение перед глазами… Сейчас хотелось совсем иного. Толлеус, так и не дойдя до своего шатра, приметил кучу бревен, сваленную у чужого жилища, и уселся на них. Нежаркое послеполуденное солнце, смолистый запах древесины, ласковый ветерок и покой — совсем другое дело!
Прикрыв глаза, искусник какое-то время просто наслаждался гармонией между миром и собственным телом. Однако потом из памяти вынырнула мысль, которая вчера перед выступлением Железных Братьев пришла ему в голову. Идея обещала решить проблему с маной, поэтому он немедленно сосредоточился на ней. Суть ее была проста и логична. Где взять ману? — У того, у кого она есть. У кого есть мана? — У всех людей: много, мало — не важно. Как взять? — По-человечески, купить или обменять! Именно так был организован сбор этого ресурса в Кордосе. Хочешь немного заработать? — Приходи и продавай свою ману. Даже больше того: среди искусников, находящихся на государственной службе, регулярно устраивались так называемые донорские дни, когда приходилось сдавать ману на благо Родины за спасибо. Здесь, в Оробосе заставлять никого нельзя, да и ни к чему. Что если собрать амулет, который будет высасывать ману из добровольца за вознаграждение? Пускай в распоряжении искусника нет хорошего плетения, которое делает это быстро и без потерь. Есть другое — попроще. Да, оно не знает, когда остановиться, и высосет все подчистую, так что потом манопотенциал человека будет восстанавливаться очень долго. Что с того? Толлеус заплатит ему за это! Десять медяков, как в Кордосе — вполне адекватная цена для бедного человека. А бывшему настройщику ведь без разницы, каков уровень дохода у клиента — толщина манослоя никак не зависит от толщины кошелька! И ведь что хорошо: не будет недовольных. Удумай он такое у себя на Родине, его сейчас же арестовали бы. Нельзя перебегать дорогу государству, которое само заинтересовано в сборе маны у населения. А в Оробосе — пожалуйста! Искусникам стоило бы самим додуматься открыть такие центры сбора во всех крупных городах всех стран. Хотя, наверное, додумались, только правительства этих стран против усиления опасного соседа. Впрочем, не важно.
