— Пли!!!
Оранжевые сполохи на конце тонких стволов, сливающиеся воедино толчки отдачи, от которых дрожит весь грузовик, под ноги со звоном катятся горячие гильзы… Вот это грохот! Куда там привычному «крупначу», днём лихо косившему врагов на заводе! И результат соответствует!
Шедший первым вертолёт оказался чуть в стороне очереди, зато задний-левый влетел точно в поток смертоносного металла. Брызнули клочья обшивки, кувыркаясь, ушёл в сторону винт. Прозрачными брызгами опало бронестекло. Потом один из снарядов попал в «гнездо» для ракеты, и на миг вертолёт скрылся в облаке взрыва. Полыхающая, разваливающаяся на лету машина, кувыркаясь и неуклюже крутясь на уцелевшем винте, низринулась вниз. Она упала где-то на юге, где снова начинались полуразрушенные новосторойки.
— Есть! Разворачивай!
Пушка замолчала — но разрушительную эстафету подхватили остальные. Тоненькие ниточки трасс, теряющиеся в облаках смога, наискосок протянулись вверх. Мощный, басовитый стук пулемётов подхватили все, у кого было хоть что-то стреляющее. Теперь парк тонул в море разноцветных бликов. Увы, все, кроме него, стреляли вслепую, даже если отдельные пули попадали в бронированное днище, толку от них было чуть. А вот пулемётчик умудрился-таки куснуть переднего: даже с такого расстояния было видно, как туша вертолёта дёрнулась, едва не прянув к земле. Нет, выровнялась. Ещё один, похоже, отделался лёгким испугом: отвернув в сторону, он пошёл к Днепру, явно намереваясь зайти с тыла.
Ещё одна пулемётная очередь прогремела во мраке — но пули бесполезно унеслись в небо. В отличие от Кохи, они не видели врага. А автоматные пули, что высекали из бронированного днища «тарахтелки» огненные брызги, были и вовсе бесполезны, у них не хватало сил пробить даже бронестекло кабины. Тем временем передний вертолёт, видимо кого-то нащупал. «Взгляд», такой же, как у самого Борзи, но куда как посильнее, скользнул по командиру, но тут же умчался дальше, туда, где захлёбывался злобным лаем его бывший пулемёт. «Увидел!» — сообразил он, когда откуда-то из-под вертолёта вырвался пышный султан огня. Маленькая, но стремительная металлическая стрела ракеты, оставляя за собой огненный росчерк, прянула вниз-вперёд. Миг — и дом, из которого стрелял старый пулемёт, исчез в облаке взрыва. Винтокрылая машина, торжествующе клекоча лопастями, легко уклоняясь от слепых очередей второго пулемёта, стала заходить на новую цель. Холодея, Коха осознал: следующая ракета полетит в яму, где встал грузовик с его пушкой.
И тут он увидел второй вертолёт, вроде бы решивший облететь их с тыла. Найдя цель, и не обращая внимания на очереди, вертолёт носился над парком, поливая из пушки и пулемётов засевших посельчан. В парке падали срезанные ветки, вставали фонтаны грязи, разлеталась острая бетонная крошка. Порой вскрикивал, опрокидываясь от попавшей в голову пули, какой-нибудь неудачливый подкуполянин. Те, на вертолёте, уже поняли: противостоять им некому. Наслаждаясь неуязвимостью, мстя за пережитый страх, огромная машина расстреливала уцелевших в одном шаге от спасительного подземелья.
Ещё можно было выпрыгнуть из кузова, отбежать от обречённой пушки прежде, чем накроет стремительная ракета, да ещё добавят пулемёты. Но тогда тот, второй, останется цел и невредим, и будет гнать… Убивать… Взрывать, уничтожая с таким трудом доставленный обоз. Сидящие внутри ублюдки будут чувствовать полную безнаказанность. А может быть, как с того гравилёта, вниз будут спрыгивать солдаты в боевых костюмах — совсем как те, кого с таким трудом одолели у вокзала и на мосту. Тогда не уйти даже тем, кто уже внизу.
— Огонь! — срывая глотку, заорал Борзя. Хорошо, остальные не видят, как близко смерть — иначе пришлось бы терять время на борьбу с паникой. Пушка снова дрогнула, от грохота у всех заложило уши, раскалённая гильза заставила вскрикнуть одного из мутантов, упав на мохнатую когтистую ного-лапу без обуви. Но дело того стоило.
Борзя видел, как разлеталось вдребезги ещё недавно несокрушимое бронестекло, покрывалась отметинами пробоин броня, сорванная с верхней петли, криво повисла дверь. Следующий снаряд снёс её напрочь. Бешено вращаясь, что-то отлетело в ночь от хвоста — и тут же «тарахтелку» бешено завертело, крича, из открытого отверстия вырвался один человек, второй… Машина косо рухнула в развалинах, озарив тьму ещё одним мутным сполохом и глухим грохотом.
Борзя удовлетворённо опустил голову. Он сделал всё, что можно, теперь времени не хватит даже на то, чтобы выпрыгнуть из грузовика. Наверное, последний противник уже выпустил свою ракету, смотреть не хотелось. Сейчас, совсем скоро… Зато те, кого он любил в жизни, уже там, внизу. До них винтокрылый убийца не достанет…
…Оранжевый сполох прорезал тьму прямо над головой, он прошёл столь близко, что голова на миг почувствовала испепеляющий жар. Казалось, к вражеской машине протянулась струя пламени. Да нет, пожалуй, не пламени даже, тут что-то ещё горячее. Растерянно повернув голову туда, куда ударил луч, Коха увидел, как неуклюже снижается, а потом с грохотом падает на землю последний вертолёт. Сквозь маленькую, едва заметную дырочку в борту машины валил густой чёрный дым, по временам пробивалось пламя. Он оглянулся: Петрович удовлетворённо закидывал на плечо странное, обманчиво хрупкое и непривычно-нескладное после автоматов приспособление. Судя по тому, как осторожно он касался цевья — и старался не касаться самого ствола — Лось понял: эта-то штука и испустила смертоносный луч.
— Вот что это? — ошалело спросил он, сам не зная, кого. — Чем это его?!
— Не стойте столбом, тащите пушку в подземку! — раздражённо буркнул Петрович. — А вы бегом туда, где он упал. Тащите всех, кто ещё жив. — И добавил что-то совсем непонятное простецким посельчанам: — Заложниками у нас будут.
Удар вышел страшный: в голову Эйхмансона будто бросили раскалённый утюг. Боль и нестерпимый жар прокатились по всему телу, голова с маху ударилась о приборную доску, сверху на голову что-то упало, царапая лицо, посыпались осколки не устоявшего бронестекла. Внизу, в отсеке для десанта, разом оборвался крик двух с лишним десятков человек. Похоже, не просто пробило броню, а кого-то нешуточно зацепило. Сознание милосердно погасло — но шею не сломало, а позвоночник спасло кресло на амортизаторах, смягчившее удар. Повезло и в том, что высота в момент попадания была совсем небольшой. Метров тридцать, не более.
Первым, что он увидел, была тьма. Ватная, непроглядная, такая, какая может быть не в подвале даже, а в самом настоящем подземелье. Первое, что услышал — тихий, зловещий треск. Потрескивало где-то внизу, в десантном отсеке. И отчего так тянет гарью? Неужто попали в топливные баки? Или…
Могло ли в руках мутантов оказаться что-то поновее пороховых автоматов, или что там у них на складе валялось? В смысле, действительно современное? Вообще-то стоящее на вооружении КСО и Внутренних войск вооружение населению приобретать запрещено. Но уже плазмострелы первых моделей под запрет не подпадают, ибо давно сняты с вооружения. Другое дело, и стоит такая штука, в отличие от старого порохового оружия, более чем прилично. Но, в общем, ничего запредельного, какой-нибудь богатенький любитель экстрима, даже не Бессмертный, может себе позволить. И потом, уже в качестве добровольца, он мог отправиться в Подкуполье. А пуле всё равно, кто тут нищий бродяга, а кто олигарх. Добровольца могли прикончить из засады. А вот могли ли разобраться с тем, как стрелять из плазмострела?
Выходит, могли. И в самый последний момент, когда он уже готов был пустить в проклятую пушку ракету, нажали на «пуск» и выдали длинный импульс, предназначенный для уничтожения техники. А против плазмострела, даже самого старого, может помочь только метровая плита или особое поле, в просторечии именуемое энергобронёй. Хорошо ещё, что струя не попала в топливные баки или одну из ракет: тогда бы точно конец.
Ротмистр пошевелился. Тело пронзила боль, сильная, но терпимая: похоже, он даже ничего себе не сломал. Вот голова вся мокрая и липкая, запах крови перебивает даже смрад воздуха Резервации… Болит, зараза, и в волосах запуталось острое стеклянное крошево. Стоило хоть чуть-чуть приподняться над полом, и из живота к горлу поднялся вал тошноты, а голова отчётливо закружилась. Но из вертолёта надо выбираться. Попадание из плазмострела означает пожар. И взрыв топлива с боеприпасами, пусть не сразу. Всем, кто не окажется к тому времени подальше от старого транспортника, придётся изжариться заживо в огромном гриле. Превозмогая боль и тошноту, он пополз к лестнице. Рука тут же вляпалась во что-то мягкое и липкое. На ощупь оно было невыразимо мерзким, да ещё предатель-мозг выдал короткое, как приговор: «Джек». Тошнота стала неудержимой, его долго выворачивало наизнанку — хорошо хоть, не на труп.
