– Где фундаменты? – Штаубе прислонил палку к столу и присел на край. – Орел или Красноярск?
– Терехова, – пробормотал Никулин, вытирая рот.
– Хоп, – кивнул Ребров на Никулина. Ольга выстрелила ему в затылок.
– Орел или Красноярск? – наклонмся Штаубе к сопящему Радченко и ударил его кастетом по прижатым к лицу рукам.
– Орел… Орел… – простонал Радченко.
Из приемной выбежал Сережа:
– Там стучат!
– Это Якушев! – Ребров с Ольгой выбежали и вернулись с Якушевым и Леонтьевым. Якушев злобно толкнул Леонтьева, тот упал, приподнялся и стал раздеваться трясущимися руками.
– Карта в спецохране? – спросил Штаубе.
Радченко слабо кивнул. Зазвонил телефон.
– Это говно в ноябре еще… гад! – Якушев пнул Леонтьева.
– Сколько километров от Красноярска? – Штаубе убрал кастет в карман, слез со стола.
– Семьдесят… – произнес Радченко.
– Какое направление?
– Запад… западное…
– Ориентиры?
– Я… там не был… не помню без карты… – всхлипнул Радченко, – не надо только… убивать…
– Ну что там рядом? – Ребров раскрыл «дипломат». – Река? Деревня?
– Так там это на Чулыме, ну, когда Ачинск проедешь, станция Козулька, – быстро забормотал голый Леонтьев, – а потом направо и километров, ну, полста и Чулым начнется, и по Чулыму немного и через сопку там…
– А Терехов? – Ребров вынул из «дипломата» электронож, поискал глазами розетку.
– Терехов… – пожал плечами Леонтьев и облизнул пересохшие губы. Плачущий Радченко открыл свое окровавленное лицо:
– Тере… хов… Терехов уже… уже…
Ребров и Штаубе переглянулись.
– Ах, еби твою! – радостно хлопнул в ладоши Штаубе.
– Хоп, – командовал Ребров, втыкая штепсель в розетку.
Ольга выстрелила в голову Леонтьева, он упал на ковер. Ребров и Штаубе перевернули его на спину и Ребров стал вырезать электроножом часть груди.
– Когда мне доложили… я не поверил… – всхлипывал Радченко, вытирая лицо рукавом, – я был уверен… что это просто провокация. Наглая… провокация…
– Время? – Ребров опустил вырезанный кусок в подставленный Штаубе целлофановый пакет.
– 30, – Ольга взглянула на часы.
– Быстро! – Ребров уложил пакет в «дипломат», Штаубе вынул из своего портфеля папку с документами, раскрыл перед Радченко, протянул ручку:
– Давай.
Радченко подписал.
– Да не капай ты, мудак! – Штаубе оттолкнул его голову и промокнул пресс-папье две упавшие на документ капли крови.
– Быстро, быстро! – Ребров ждал с протянутой рукой.
Штаубе передал ему папку, Ребров убрал ее в «дипломат»:
– Хоп, хоп.
Ольга выстрелила в голову Радченко.
– Парадное? – спросил Якушев.
– Ни в коем случае, – на ходу ответил Ребров.
Они прошли в комнату отдыха министра, открыли дверь и по лестнице спустились во внутренний двор министерства. Здесь стояли десятка два машин. Они сели в черный ЗИЛ-110, Якушев завел мотор.
– Перегрузил быстро? – спросил Ребров.
– Сразу после вас, – Якушев завел машину, подъехал к воротам и посигналил. Ворота стали медленно отворяться.
– Время, время! – дернулся Ребров.
– Успеваем, – Штаубе плюнул на испачканную кровью руку и стал вытирать ее платком. Они выехали на Малую Бронную, свернули на Садовое, доехали до площади Маяковского и повернули на улицу Горького.
– Генрих Иваныч, дайте мне ваш сегмент, – не оборачиваясь, попросил Ребров.
Штаубе вынул из кармана кителя сегмент и передал. Ребров приложил свой сегмент к сегменту Штаубе, нажал, соединяя замки. Красные шкалы совпали на 8, 3, черные на 8, 7. Ребров взглянул на часы, посчитал на микрокалькуляторе, сдвинул сегментные зубцы:
– 27, 10, 6.
– Ну и слава Богу! – Штаубе забрал у него сегмент. – Вы всегда хотите прямо… что-то идеальное!
– Идеального нам не видать, как своих ушей! – раздраженно вздохнул Ребров.
– Побойтесь Бога, Виктор Валентиныч!
– Витя, а там поддержка потребуется? – расстегнув жакет, Ольга засовывала в патронташ новые обоймы.
– Нет.
– С Сергеевым осторожней, – сказал Якушев, – он мог с Леонтъевым в Уренгое снюхаться. И Павлов тоже.
– Мне по шет? – Сережа вертел кубик Рубика.
– Да, да. И держись попроще.
В 12.49 они подъехали к главным воротам завода «Борец». Якушев дал сигнал. Вахтер выглянул в окошко и скрылся. Ворота поехали в сторону.
– Если Шагин отвертелся – ты поведешь, – сказал Ребров Якушеву.
– А ЗИЛ?
– Я сам.
Машина въехала на территорию завода и остановилась возле литейного цеха. Не успели они выйти из машины, как к ним подошли Сергеев, Бармин и Хлебников.
– Здравствуйте, товарищи! – бодро произнес Сергеев.
– Здрасьте, – сухо кивнул Ребров и, не подав руки, направился ко входу.
– А что же… вы так одеты легко? – неловко улыбаясь, Сергеев помог Штаубе вылезти из машины. – Так и простудиться недолго…
– Ничего, щас согреемся, – не взглянул на него, Штаубе захромал за Ребровым.
Ольга обняла Сережу и они прошли мимо встречавших. Опередив Реброва, Бармин открыл дверь. Ребров, Штаубе, Ольга и Сережа вошли в широкий грязный коридор, миновали тамбур и оказались в литейном цеху, большую часть которого занимала дуговая электросталеплавильная печь, возле которой суетились человек десять рабочих. Еще человек пятнадцать стояли возле двухметровой опоки. Сунув руки в карманы брюк. Ребров посмотрел на печь, повернулся к Сергееву:
– Докладывайте.
Сергеев кашлянул.
– Значит, Леонид Яковлевич, вчера в 12.45 мы получили 280 коробок игл для одноразовых шприцов западногерманской фирмы «Браун». По 22000 игл в каждой коробке. Общее количество полученных игл составило 6160000. Сразу же нами были организованы распечатывание и загрузка игл в ванну печи. Загрузка велась непрерывно в три смены и была завершена сегодня к 9.40. А в 10.00 печь была пущена. В данный момент все готово к отливке.
Ребров взглянул на часы:
– Покажите образец иглы.
– Пантелеев! – крикнул Хлебников.
Молодой рабочий поднес пустую картонную коробку с наклейками «Braun» и «Всесоюзный Детский фонд им. В.И.Ленина». На дне коробки лежала упакованная игла. Ребров взял ее, распечатал упаковку, снял пластмассовый колпачок, посмотрел, потом бросил в коробку:
– Приступайте.
Сергеев махнул рукой оператору. Заработал мотор, печь стала медленно наклоняться. Вновь прибывшим раздали каски, с защитными темными стеклами.
– Щас железо потечет? – спросил Сережа у седоусого рабочего, помогающего ему надеть каску.
– Потечет! – усмехнулся рабочий. – Только не железо, а сталь!
– А сталь лучше железа?
– Лучше! – рабочий положил руку на плечо Сережи. – Смотри!
Раздалась команда по радио, послышался удар, и сталь хлынула в ковш.
– Во здорово! – закричал Сережа.
– Хочешь быть сталеваром? – наклонился к нему рабочий.
– Хочу!
Когда вся сталь вытекла, ковш подъехал к опоке и началась отливка.
– Когда будет готова? – спросил Ребров, снимая каску.
– Часов через десять, – Сергеев взял у него каску.
Ребров кивнул, повернулся к Хлебникову:
– Так, товарищ секретарь. Теперь пойдем с тобой разбираться, Они вышли из цеха, поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в большой кабинет секретаря парткома. Сидящий за столом Павлов встал, подошел к Реброву. Ребров молча подал ему руку, повернулся к Сергееву:
– Заприте дверь и опустите шторы.
Хохлов запер дверь, Бурмин опустил шторы. Сергеев сел за свой рабочий стол. Ребров, Штаубе, Ольга, Сережа, Бармин, Хлебников, Хохлов, Павлов, Козлов, Гельман и Вырин разместились за длинным столом для заседаний. Штаубе открыл портфель, достал конверт и передал Сергееву. Сергеев взял конверт, вынул из него пачку долларов:
– 3?
– 3500, – ответил Штаубе.
– Деловые! – усмехнулся Сергеев, убирая деньги в стол.
– Иван Иванович, я убедительно прошу вас не опоздать, – сказал Ребров.
– Успеется, – Сергеев посмотрел на часы, – давай-ка сперва твоего архаровца заслушаем.
Все посмотрели на Сережу.
– Вставай, друг ситный, – Сергеев снял очки, стал протирать их платком, – расскажи нам о своих похождениях.
Сережа встал и, опустив голову, заговорил:
– Ну я сразу после звонка поехал. Электричкой. До Вишняков доехал, а там автобусом. До этой… до водокачки.
– До бойлерной, – подсказал Ребров.
– Ага. А там улицу нашел, пошел и дом номер семь нашел. Потом постучал и вошел. А там тетенька открыла. А я сказал: я от Афанасия Федоровича. А она говорит: проходи. А там еще дяденька был и старенькая такая бабушка. Она там это, ну, все время плакала. И так вот руками все делала…
– Короче, – Сергеев надел очки.
– Ну а потом я сумку им дал. Тетеньке. А он у нее отнял. И говорит: пошли под землю.
– Куда?
– Ну это там такой подвал у них. Мы туда спустились. А там баня и бассейн. И комнаты разные. И там был дяденька такой…
– Горбатый?
